Связанная с Богом войны (ЛП)

— Что?
— Чтобы выжить, Арон должен убить трех других Аронов.
  
Глава 23
 
Я указала пальцем на ухо и покачала головой.
— Кажется, я неправильно тебя расслышала.
— Правильно, — Омос вздохнул. — Один аспект должен убить других. Как только он это сделает, то будет волен вернуться в Эфир к Верховному отцу, где его доминирующий недостаток будет прощен из-за уничтожения трех остальных.
Я не могла поверить в то, что услышала. Самая нелепая и безумная теория.
— Значит, Арона разделили на четыре части, чтобы он мог убить остальные три?
— Таким образом душа Бога проходит очищение, — Омос наклонил голову. — Если хочешь, я могу провести исследование и выяснить, какой из аспектов победил в последнем Ожидании.
Но я не была уверена, что хотела это знать. А если этот Арон — мой Арон — проигрывал каждый раз?
— Но как… Когда мы покинули Цитадель, Арон с высоты упал на землю. Я же свалилась на него сверху, но он не пострадал. Как мне показалось, Арон не может умереть.
— Он вечен, — согласился Омос. — Он не стареет, не болеет и не может быть убит обычным способом.
— Тогда как один аспект должен уничтожить остальных?
Омос бросил на меня сочувственный взгляд, от которого у меня свело живот.
Ох, нет. Итак, это объясняло, почему все вокруг продолжали пытаться меня убить.
— Мишень здесь я, — решительно заявила я. — Не Арон. Ему даже не нужно было убивать остальные аспекты, ведь достаточно расправиться с их якорями.
Омос тихо заговорил:
— Аспект уязвим только благодаря своему якорю. Он или она по сути являются связью Бога со смертью. Якорь должен есть, спать и выполнять все смертные функции за аспекта, так как он сам не может. Аспект же получает силы через якоря. Но если якорь будет убит… — он замолчал, недоговорив фразу.
— Больше никакого Арона, — тихо добавила я. Я поставила еду на стол, чувствуя, что совсем не голодна. На самом деле, я ощущала наплывы тошноты. Неудивительно, что никто не хотел добровольно становиться якорем Арона. Шансы три из четырех на ужасную смерть от рук Арона. Не от высокомерного Арона, а от того, кто воплощал другие недостатки.
Черт, такая неразбериха.
— Арон говорил, что ничего не знает. Неужели он солгал? — я посмотрела на Омоса, пытаясь осмыслить новую информацию. — Он ничего не помнил про якоря, но чувствовал, что меня нужно защищать от других.
Омос задумчиво кивнул. Монах заметил, что я закончила с едой, поэтому взял в руки поднос.
— Вполне вероятно, что его разум скрыл какие-то факты… либо это было так давно, что Арон уже все забыл. А возможно, в прошлый раз он воплощал равнодушие, из-за чего не интересовался происходящим, — Омос поспешно встал с подносом. — Что бы это ни было, я не думаю, что он намерено лгал тебе. Вполне вероятно, что отсутствие памяти запланировано Верховным отцом. Сейчас я уберу поднос, а потом мы позаботимся о том, чтобы раздобыть тебе обувь и свежую одежду.
Мужчина ушел, пока я тупо пялилась на его удаляющуюся спину. Мне только что сообщили, что Боги — а их существовала целая куча — попытаются избавиться от меня. Обувь была намного ниже в списке моих приоритетов. Я бы предпочла получить гранату. Или, например, автоматическую винтовку.
Или вернуться в прошлое. Ага, я бы с удовольствие отмотала время назад.
Омос разговаривал со мной из кухни, рассказывая об одежде, которую оставил случайный путник, но я не слушала. Я была слишком поглощена новой информацией. В скором времени я должна была встретить свою смерть. Мне хотелось плакать, но я не была уверена, что во мне остались слезы. По мере того, как я пыталась свыкнуться с мыслью о смерти, в моем животе стало нарастать онемение.
Нет, подождите-ка. Это был голод. Я только что поела, но вновь проголодалась. Черт.
«Якорь должен есть, спать и выполнять все смертные функции за аспекта», — заявил Омос. Неудивительно, что я все время была голодна. Неудивительно, что я постоянно нуждалась в воде. Неудивительно, что Арон не умел спать. Просто не мог. Ведь именно я должна была делать все за него.
 
Кто-то вошел в комнату, из-за чего я поняла глаза. Но это был не Омос, а Арон. Бог хмурился, а его красная туника была покрыта грязью, пылью и высохшей кровью. Арон выглядел чертовски раздраженным, когда окидывал взглядом комнату, очевидно, в поисках Омоса.
При виде Бога я разрыдалась. И все же во мне остались слезы.
Арон вздохнул.
— Почему ты плачешь, Фейт?
— П-потому что я только у-узнала, что такое гребаный якорь, — пробормотала я, всхлипывая. — И скоро я у-умру, — я закрыла лицо руками и заплакала еще сильнее, чувствуя себя беспомощной и полной отчаяния.
Он снова тяжело вздохнул. Через секунду кровать заскрипела и прогнулась под его весом. Я с удивлением ощутила, как большая рука заскользила по моим плечам. Арон… обнял меня. Он хотел утешить меня. Я изумленно посмотрела на Бога.
— Я знаю, что ты боишься, но у меня есть план.
— План? — всхлипнула я. — Как ты можешь составить план, если не знаешь, что происходит?
Арон сосредоточился на мне.
— Со временем я вспоминаю больше деталей. Да и монах поделился со мной некой информацией, — он кивнул в сторону Омоса, который переминался с ноги на ногу с узлом одежды в руках в дверном проеме неподалеку. — Оставь нас, смертный. Я хотел бы поговорить со своим якорем.
— Конечно, Повелитель бурь, — тихо пролепетал Омос. Он исчез, а я услышала звон кастрюль на кухне, который звучал намеренно громко.
Арон, не отводя от меня пристального взгляда, стал гладить мои волосы.
— Прекрати плакать, Фейт. Мне это не нравится.
— А мне не нравится слышать о своей скорой кончине, — возмущенно возразила я.
— Как я уже упоминал, у меня есть план. Ты не умрешь, потому что я одолею остальных.
По какой-то причине из-за заявления я расплакалась еще сильнее. Конечно, он рассуждал именно таким образом. Арон же олицетворял высокомерие. Я покачала головой, так как к моему горлу подступили новые рыдания.
Арон притянул меня к своей груди и крепче обнял, поглаживая по плечу.
— Доверься мне. Я сделаю все возможное, чтобы ты не пострадала. Ты всегда будешь рядом. Разве я не лучший боец, которого ты когда-либо видела? Если кто и сможет защитить тебя, так это я.
Я прислонилась к нему, позволяя утешать меня.
— Почему ты такой милый?
— Омос заявил, что я воплощаю высокомерие. Но это не значит, что я бессердечен, — Бог стиснул мое плечо и наклонился, прошептав мне на ухо: — Я даю слово, что с тобой ничего не случится.
Конечно, ведь в этом случае он тоже умрет, но мне все равно было приятно это слышать.
  
Глава 24
 
Весь день мы провели с Омосом в его маленькой обители, строя планы на будущее. Арон изучал карты, пытаясь определить, где находились его другие «я», чтобы распланировать уничтожения их якорей. Мне не нравилось размышлять на эту тему, тем не менее уж лучше было иметь хоть какой-то план, нежели сидеть и ждать, когда другие аспекты придут за нами.
Омос сновал туда-сюда между книгами и кухней, собирая для нас припасы. Несмотря на то, что у него было не так уж много денег, монах был полон решимости отдать все накопления, что сильно меня трогало.
Что касалось меня, то я получала ускоренный курс по аосианским деньгам, чтобы не растрачивать впустую наши сбережения, а еще пыталась запомнить все о Богах в этом мире, чтобы исключить полное и абсолютное неведение.
— Вы не можете долго оставаться на одном месте, — обратился к нам Омос. — Как бы мне это ни нравилось, задержки довольно неразумны, — в этот момент я осознала, что, как ни странно, монаху действительно все нравилось. Его глаза сверкали от возбуждения. Я подозревала, что если бы мужчина наслаждался этим еще больше, то мог бы разразиться хихиканьем. Конечно, было немного необычно понимать, что Омос находил удовольствие в нашем несчастье, но он делал это без злого умысла.