Закон обратного отсчета (СИ)

— Смотри, скоро в туалет будешь продираться сквозь джунгли.
— Меня больше парит, что в туалет из-за Ольки в трусах не выйти. А джунгли… Пусть растут. Кстати, где Алекс? Давно ее не видел.
— Готовится к какой-то научной конференции. Она объясняла мне суть работы, но я только союзы понял.
— Умная женщина — горе в семье.
— Ага, — обглодав очередное яблоко, Макс точным броском отправляет огрызок в мусорный бак. — Как думаешь, уже выветрилось? — спрашивает у Джена, кивая на мастерскую.
— Давай проверим.
Полностью избавиться от запаха бензина в гараже — утопия, но два часа проветривания и кошачий наполнитель, рассыпанный на всю поверхность лужи, сделали свое дело. Пока Джен совком собирает набухшие гранулы, Макс закрывает «клиентские» ворота. Петли скрипят на всю улицу, смазать никак руки не доходят. За последний месяц работы выдалось много — к осени в мастерскую всегда тянутся недобайкеры, которые за лето убивают мотоциклы в хлам и с первыми холодами спешат избавиться от надоевшей игрушки. У Джена таких пациентов — львиная доля мотопарка.
— Вы когда на четыре колеса пересаживаетесь? — спрашивает Макс. — В октябре?
— Когда на летней резине ездить невозможно становится, — отвечает Джен. — Мы тачку не переобуваем даже. Комплект летней, валяется, конечно, в загашнике. Нулевый до сих пор.
— Ясно. — Макс достает с полки свой комплект инструментов, подсаживается к разобранному Сузуки, который они перебирали пока Макс не навернул случайно плохо закрытую канистру. — Слушай, я вот что хотел спросить. На счет зимы.
— Если ты про то, будет ли зимой работа, — догадывается Джен, глядит на Макса сквозь обнаженный скелет мотоцикла и уверяет: — будет. Я зимой мотоциклы ближе к стенам уберу под чехлы, места станет больше, можно машину на ремонт загнать, так что если хочешь в долю — не вопрос. Больше рук — больше заказов взять сможем.
— Это круто. Спасибо, брат. Я, честно говоря, хочу вообще свалить из ЧОПа. Надоело охранять барахло и отгонять от него дебилов.
— Ну, если Алекс мне голову не откусит за то, что ты весь бензином провонял, вливайся в полную силу. Научить тебя всему, я научу. Да и будет кому оставить все это хозяйство в случае чего.
— В случае чего? — напрягшись, переспрашивает Макс. — У Джа снова был приступ?
— Нет, — Джен разворачивается к подставке, снимает с нее пару ключей, один кладет рядом. — Сколько с аварии прошло? Месяца полтора? Вообще не помню таких перерывов.
— Так, может, все закончилось?
— Нееет, Макс, — отвечает Джен, с усилием откручивая очередной болт. — Такое просто так не заканчивается. У Джа нет приступов, потому что Он ушел из Икстерска. И случись это полгода назад, мы бы уже свернули здесь лавочку и колесили по стране. Мы ведь в самом начале ездили по городам, сначала в сторону Тюмени, потом развернулись на юг, до Сочи. Он везде отключался, но в Икстерске хотя бы места узнавал, поэтому мы вернулись. Здесь хоть что-то можно сделать.
— Значит, Джа сидит на месте из-за травмы?
— Из-за Саввы, — отвечает Джен. — В первую очередь из-за нее. Поклялся на крови не лезть на рожон без четкого плана, как мы любим. А плана у нас нет. Да и восстановиться ему надо, остыть немного.
Отреставрированный Нортон Джа припаркован рядом с возвращенным в клетку Хищником, пророк ни разу не сел за руль после аварии.
— Да, круто его Олька приструнила, — усмехается Макс со смесью восхищения и безобидного злорадства. — Когда мы провожали в последний путь ее бывшего… да не, он не помер, был с позором изгнан из теплой конуры на улицу. Мне он всегда побитого щеночка напоминал, Олька любит таких в дом тащить. Так вот, когда мы обмывали ее свободу, она торжественно клялась, что ее следующий мужик будет брутальным мачо на байке и в татухах.
Джена разобрал хохот.
— Я серьезно! Говорит: «Я мужиков по привычке выбираю инфантильных, и если в следующий раз опять поведусь на паппи-айз, ты меня, Макс, отмудохай до кровавых соплей. Разрешаю». Ну я уж не стал, у Джа, вроде, байк есть.
— Осталось татуху набить. Бабочку. На крестце.
 
— Тогда уж сердечко с именем на запястье, — фантазирует Макс. — Но вообще-то, я в Джа особой инфантильности не заметил. Наоборот, удивляюсь, как он так спокойно дрессировке поддается. Может, Олька навыки танка прокачала? Растет девочка.
— Джа чересчур тихий, — говорит Джен недоверчиво. — Жду, когда прорвет.
Настойчивый стук в «клиентские» ворота разносится по мастерской грохотом. Отложив ключ, Джен поднимается и, прихватив полотенце, вытереть черные от масла и металла ладони, идет отпирать.
— Вывеску привезли, — Джа хватается за вторую створку ворот, распахивает настежь. — Старую выбросим или нужна тебе?
— Выбрасывай.
Джен выходит из мастерской, чтобы не мешаться под ногами работников. Следом выныривает Макс, с любопытством разглядывает инструмент в аккуратных раскрытых на полу ящиках. Монтажники — крепкие ребята в фирмовых комбинезонах без единого пятнышка и прорехи — выставляют лестницы по обе стороны ворот и, забравшись на верхние ступеньки, слаженно снимают пластиковую полосу с выцветшими буквами, которая служила вывеской. Новая, с объемными буквами из композита уже выгружена из грузовой газели на асфальт перед воротами.
— А нахера с подсветкой? — спрашивает Джен.
— Ты бизнес развивать собираешься? Или как?
Джа доволен. Он критически разглядывает вывеску, сделанную явно по его эскизу — огромные красные буквы «МАСТЕРСКАЯ» на белом фоне и два черных колеса с грубыми протекторами больше похожие на сцепившиеся шестеренки. От вывески идут провода питания, поэтому два прожектора, выложенные рядом вызывают вопрос.
— А это куда? — спрашивает Джен перекатывая носком один из прожекторов.
— Это на крышу. Я нашел офигенный мертвый эндуро. Завтра его привезут. Поставим на крышу, подсветим фонарями, будет чудесно.
«Чудесно…» — бормочет Джен, отходит от дома почти до дорожного полотна, прикидывая насколько далеко будет стрелять в ночное небо прожекторами «байк Саурона». Похоже, Джа решил, что их тактика «не отсвечивать» актуальность потеряла.
К соседскому дому слева, шурша гравием, подкатывает тяжелый и вальяжный как белый кит Рэндж Ровер. Джен не помнит, чтобы видел эту машину раньше, да и соседка — смирная вдова местного электрика — слабо ассоциируется с такими знакомыми. Разбуженными инстинктами инквизитор фиксирует местоположение Джа, Макса, шуруповерта монтажников, который может сойти как за штык, так и за метательное ядро, прикидывает, сколько шагов до дружелюбно распахнутых ворот. Он готов и атаковать, и защищаться к тому моменту, когда пассажирская дверь авто открывается до упора, и растворяет угрозу.
Издали Джену кажется, что сидящая в кресле женщина ростом не выше колеса машины. Развернувшись на сидении, она хватается за хромированный поручень в двери, выставляет ноги на подножку и выезжает на ней из Рэндж Ровера как примадонна на сцену — вся в белом — кроссовки, джинсы, кофточка с глубоким вырезом, кудрявые пепельные волосы собраны в высокий хвост. Не оборачиваясь, лишь протянув руку, вынимает из машины зонт-трость и, опираясь на него, оглядывает округу.
— Здравствуйте! — На вид ей лет сорок, но голос молодой и звонкий, как у первокурсницы. — Ребята, вы здесь живете?
— Да, — откликается Джа. — Вы заблудились?
— Нет, — она улыбается и, опираясь на зонт, идет к пророку. Без трости она вряд ли сумела бы сделать и шаг, Джен видит, как неустойчиво ступают толстые подошвы кроссовок на рассыпанный гравий. Ухоженные пальцы с массивным рубиновым перстнем крепко цепляются за рукоять зонта. Но ни в выражении лица, ни в искрящихся глазах нет отражения боли, которую, должно быть, она испытывает.
Не сговариваясь, Джен и Джа срываются ей навстречу, сократить расстояние.
— Ваши соседи дом продают, мы посмотреть приехали, — говорит она, переводит взгляд с Джа на Джена и обратно, щурясь от слепящего солнца, хотя черные очки со стразами болтаются на груди, зацепившись дужкой за массивную золотую цепочку. — Как здесь живется? Хулиганов много?