В теле пацана (СИ)

Являю ещё две бутылки и обратно!
Женщины в ужасе смотрят на меня. Кажется, в той самой позе замерли, которую я видел перед тем, как на балкон вышмыгнуть.
Неужели гарпию увидели?!
— Что такое? — Спрашиваю непринуждённым голосом.
— Вы сказали летучая мышь?! — Раздался сиплый голос парикмахерши, у которой ещё на руках я заметил, что волосы дыбом стоят.
— Ой, какая мышь, — подхихикнул, как идиот. — А я сказал мышь? Да ещё и летучая? Бред какой, откуда здесь вообще.
Бабы выдохнули с облегчением. Продолжили работу. Только уселся стричься, наконец. Снова скребётся!
Метнулся уже без слов, сняв с себя накидку парикмахерскую. Вручил гарпии ещё пять бутылок с ходу. А она их отставила в сторонку и смотрит вопросительно, продолжая сидеть в своём тёмном углу в полумраке.
— Чую, обеспокоен, Кристиан, — констатирует вдруг.
— Ну, есть малость, — мнусь, поглядывая через окошко. Ведь в любой момент женщины могут сдвинуть штору! Хотя… гарпия же спряталась.
— Ешшуноре надо знать причину, — раздаётся следом хищным таким шёпотом!
— Убивать никого не нужно, — спохватываюсь.
— Жаль, — бросает гарпия и, вздыхая, берёт новую бутылку. Щёлкают коготки о стекло. Трыньк, трыньк, трямм…
— Просто скоро бал, — решил всё же поделиться. — А у меня костюма нормального нет. Вот пытаемся с двумя человеками женского пола исправить ситуацию.
— Я поняла, — кивает гарпия и раскрывает пасть с лесом зубов для приёма очередной порции хмеля.
Возвращаюсь. Женщины смотрят подозрительно.
— Маг один приходил, перетёрли пару вопросов, — выпалил я и уселся обратно на стул.
Парикмахерша быстро и нервно заработала ножницами, что мне даже страшно стало за уши. И полетели мои белые бабские лохмы прямо на ковёр.
Больше часа возилась, а я с замиранием в сердце ждал, когда же вновь заскребётся эта пернатая алкоголичка.
Но как говорится, там, где Ешшунора жди охотника.
Вебесида вошла в комнату с балкона крайне неожиданно, особенно для женщин. У парикмахерши выпала из рук расчёска. А я выдохнул с облегчением, ведь потасовки с балкона не было слышно.
Воительница предстала в своей обыденной экипировке на основе микро — бикини из кожи. Бёдра смуглые лоснятся от пота, серые кошачьи глаза горят азартом. В руке бутылка пива.
— Не спиться, Кристиан? — Спросила как — то даже очень дружески, встав почему — то у шкафа.
А у меня всё равно в груди мороз ударил. Помнит ли она, что в палатке я пытался сотворить??
Сглотнул, улыбку выдавил.
— Да вот, к балу готовлюсь, — ответил, как ни в чём не бывало, поднимаясь со стула. А голос мой подрагивает.
— Как девочка на выданье, смотрю, — усмехнулась Вебисида на удивление приветливая. — И надо оно тебе?
Пожал плечами.
— Причёска интересная, — выпалила фелиска. — Только с твоей узкой рожей лучше бы оставить, как было. Но да ладно, поздно точить меч, когда руку откусили. Тут гарпия не мелькала случаем? Чёрная такая, глаза в красные крестики.
— Да нет вроде, — отвечаю невозмутимо, поглядывая на мастериц. А у тех зенки на выкате от услышанного.
Неужели такая страшная эта гарпия??
— Она тебе бутыли пустые таскать повадилась, — говорит Вебисида деловито, демонстрируя тару. — Однако такого пойла у наших я и близко не видела.
Ха, почему все ведутся на эту этикетку с Чеширским кошаком?! Эх… Ольви.
В комнату ворвались оба стражника с грохотом. Мастерицы вскрикнули, наёмница даже бровью не повела.
— Отбой, — бросила мужчинам.
— Ты незаконно вторглась в покои лорда! — Выпалил тот, что значительно моложе на вид.
— Пока ещё яйца есть, да? — Хмыкнула Вебисида и уже второму: — новенький?
— Да, воительница, — ответил негромко стражник и напарнику: — отбой, дурень. Эта баба тебе жопу голыми руками порвёт, ей на это два пальца хватит. Пошли.
Потащил его под руку. Молодой ещё осмелился лицо грозное состроить, мол, тебе на этот раз повезло, ушастая. Наёмница хмыкнула, на лице ирония.
Охрана вышла, Вебисида поставила бутылку, осматривается. Хвост её со светлой шёрсткой ходит туда — сюда волнами. Никуда наёмница не спешит. Все три пары глаз на неё смотрят.
 
— Слушай, Кристиан, — раздалось вдруг неуверенно от бодибилдерши. — Хочу выразить признательность, что не бросил в снегу пьяную. А такой вроде хилый, да затащил к печи. Не ожидала от сопляка, уж не принимай на личность. Прими благодарность, Кристиан.
Руку протягивает накаченную.
Конечно, потянул в ответ, даже не сомневаясь. Пожала так крепко, что моя кисть хрустнула. Я отчаянно давил в ответ, наверное, поэтому косточки остались целы.
— Успехов в твоём деле, парень, — откланивается. Но отодвинув занавеску на балкон, оборачивается и ласково да тактично:
— А не подскажешь, случаем вторую бутылку этого Джерисона ты с палатки не забрал, а то вы там в спешке уматывали.
Мне вдруг захотелось ржать в голос. Пришлось даже покашлять, делая вид, что я так корчусь, а не борюсь с приступом внезапного хохота.
— Да, конечно, — ответил сдавленно и поспешил к шкафу.
Зарылся в одежду, явил бутылку легко. В темноте вспышкой озарилась, поэтому сразу убедился, что та самая. Подумал, явил вторую. Это чтоб хорошенько нажралась уже сегодня, а не экономила, зато Ешшунору гонять не будет. Праздник всё — таки должен быть у всех.
Вообще заметил, что алкоголь теперь являю на раз — два. Лучше всего прочего. Потому что мысли о том, что стоит нажраться, иной раз преобладают. Но я держусь.
Видимо, произошла, наконец, полная синхронизация с телом, на что очень надеюсь. Нет уже такой моральной потребности, как в первые дни. Да и травить молодой организм категорически не хочется. Что с моей рожей будет в двадцать? Помню я бомжа одного со скомканной мордой и видом, будто ему шестьдесят. Когда узнал, что ему тридцать, понял, что с дешёвым алкоголем лучше вообще не связаться. А теперь понимаю, что с любым. У меня и так мир в красках и впечатлениях! Смысл видоизменять восприятие?
Вот именно, никакого.
Вручил две бутылки зла Вебисиде с улыбкой. Пей на здоровье, у тебя работа кровавая.
Наёмница приняла дары с нежностью.
— Ооо! Две, и не жалко? — Расплылась. — Давай расплачусь, ты ж цену не заломишь, надеюсь?
— Бери так, это подарок к празднику, — отмахнулся. — Да и как я могу, ты ж мне жизнь спасла. За что должен был первым тебя благодарить.
Смотрит с укором теперь. Но и лыбится одним краем губ.
— Как ты умудрился выжить, ума не приложу, — говорит с ухмылкой. — Одержимый тебя ещё в пещерах унюхал и за тобой, походу, шёл. Не ведаю, чем ты его так привлёк, обычно их интересуют воины, мало когда дети. Думала всё, потеряли сопляка. Даже прослезилась, признаться, когда спешила назад.
Вздохнула. Засуетилась:
— Так, с бутылками уже не попрыгаешь. А такое сокровище разбить — лучше уж чью — то голову.
На этой задорной ноте наёмница двинула на выход через парадную дверь, помахав всем хвостиком. Довольная, счастливая, подобревшая.
Мастерицы выдохнули с облегчением и продолжили работу.
Вскоре парикмахерша меня отпустила, и я завалился на диване, так как кровать портнихой занята, на ней и разложено всё для кройки.
Вроде закрыл глаза вздремнуть, проснулся уже в кровати утром!
И то, потому что в дверь стучат. Ни мастериц, ни инструмента, ни одежды вокруг не обнаружено. Даже мусор из лоскутов и клок моих волос с собой забрали.
Интересно, кто меня в кровать перенёс? Да ещё и раздел до трусов.
Вошла Мия, а за ней ещё двое слуг. В руках куча костюмов и рубах белоснежных, кремовых и персиковых!
Не понял?!
— А это мне? — Уточняю на всякий случай.
— По приказу его величества, девять нарядов на каждый день праздника, — заявила Мия и полезла шкаф освобождать: — ой, а это что?
Наткнулась на моё творение. Фух, не спёрли.
Наставник на пороге возник.
— Раскладывай по дням, слева направо, как установлено этикетом. Смотри не перепутай, наказ короля, — произнёс строго и на меня посмотрел. — Кристиан, что с волосами?