Неделовые отношения (СИ)

- Куда? – спросила я деревянными губами, такими непослушными, что пришлось коснуться их пальцами, чтобы понять: что не так с моим ртом? Почему я не в состоянии говорить внятно?
- Я пытался рассказать тебе, Маша, хотел уберечь. Хотел сделать лучше для тебя… Но ты же мазохистка, малыш,  ты всегда выбираешь не тех мужиков. Ты страдать любишь, без этого же никак, да? Нравится находиться в роли жертвы? Теперь еще и любовницы.
Пухлые  губы кривились пренебрежительно, я смотрела на них и пыталась понять сказанное. Но между произнесенными фразами и их осознанием рвалась цепочка, слова рассыпались и не имели никакого смысла.
- Возвращайся ко мне, Маша, - закончил он без перехода.
Рома - мое прошлое, и каким бы оно не было, он навеки останется за чертой прошедших событий. Все его попытки ухватиться за реальность были обречены, ровно так же, как и мои – вырвать его из памяти. Нам оставалось просто смириться и спокойно разойтись навсегда. Жаль, что принимать такую правду бывший отказывался.
- Ни за что на свете.
Сколько раз Ромка получал отказы? Очень-очень редко, настолько, что это казалось ему непривычным и даже оскорбительным. Глаза бывшего недобро блеснули:
- Когда ты одумаешься, будет поздно.
- Поздно платить по твоим кредитам? Нет уж, спасибо, мне хватило.
Озлобленное и эгоистичное дитя, требующее к себе безраздельного внимания. Он не меня вернуть хотел: ему не нравилось проигрывать. Не было тут никакой любви и чувств.
Я молча развернулась и пошла на выход, толкая перед собой тележку. Только благодаря ей ноги двигались вперед. Я ждала финальной фразы, брошенной в спину, заранее съежившись, но ее не последовало. Рома отступил, слился, решив, что и так отравил меня своей убогой правдой.
Так оно и было.
  
Глава 17
 
Возможно, убиваться было еще рано и я слишком верила словам бывшего, предавая тем самым Колю. У меня никогда не работала интуиция, молчала она и сейчас: никаких намеков на то, правду сказал Рома или добавил про женщину специально, со злости.
И та, и другая версия могли быть правдивой.
Я точно помнила, как кто-то из коллег говорил про Колю – не женат. Но отсутствие штампа в паспорте еще далеко не гарант того, что в его жизни нет другой.
И сквозь фильтр чужих слов поведение Пудовикова казалось теперь подозрительным: частые визиты в Москву, внезапное вечернее молчание, поездки в выходные.
Мог ли он в это время находиться… с другой?
Спазмированное горло изнутри кололо острым. Так нельзя.
Нужно написать ему, позвонить, поговорить. Пальцы, набиравшие номер по памяти, едва подрагивали. Сейчас пойдут гудки, а я так и не решила, что спрошу, когда Коля ответит.
Мне нужен был просто его голос, бархатный, обволакивающий, спокойный, но вместо него я услышала механическое «абонент вне зоны действия сети».
Ну, конечно, он летит в самолете, телефон в авиарежиме. Теперь оставалось дожить до вечера и не расклеиться. Я никогда не считала себя сильной, выносливой или способной на длительное сражение, а сегодня и вовсе не осталось никаких ресурсов, чтобы сопротивляться жизни.
Я заземляла себя простыми действиями: сложила в багажник пакеты, завела автомобиль, проверила телефон, прежде чем выехать с парковки.
Никогда не прекращающая свое движение лента автомобилей двигалась вперед, заставляя концентрироваться на состоянии «здесь и сейчас».  
К счастью, ни возле квартиры, ни внутри нее незваных гостей не было. Я отметила этот факт с тупым равнодушием: на эмоции просто не осталось сил.
Разложив пакеты, я не представляла, как соединить ингредиенты во что-то одно, простое и съедобное. Вообще, возможно ли приготовить ужин, когда внутри такой ураган из эмоций?
Я думала, что не справлюсь, но руки действовали на автомате. Я включила старую духовку, считая до десяти, прежде чем захлопнуть дверь, - иначе погаснет. Смазала сковородку маслом, переложила на нее курицу, туго набитую начинкой и перевязывала ниткой ножки крест-накрест.
И все это с пустой головой.
 
Вскоре на кухне стало жарко, но я не уходила, упрямо продолжая наводить лоск, пока не посмотрела мельком на часы: уже шесть.
Коля давно должен был приземлиться и перезвонить мне, но телефон упрямо молчал. Зато через две минуты звонок раздался в дверь.
Я выскочила ему на встречу прямо в подъезд, распахивая с силой дверь и почти повисая на мужчине, даже не удосужившись убедиться, он там стоит или нет.
- Я скучал, - простые слова, от которых я в очередной раз растеряла все красноречие, просто растворяясь в его объятиях. Сердце стучало так сильно, что Коля наверняка чувствовал его дробные удары в том месте, где мы соприкасались телами.
- Я тоже, - прошептала, находя его губы. Для того чтобы понять, насколько сильно мне его не хватало, достаточно было и пары часов, а не несколько дней вынужденного расставания.
Он провел языком по моему, вызывая легкое головокружение. Длинные волосы снова оказались намотаны на мужской кулак, голова чуть запрокинута назад – так, чтобы мы могли смотреть глаза в глаза бесконечно.
- Курица сейчас сгорит, - вспомнила вдруг, отчего-то шепотом, заставив Колю улыбнуться.
- Тогда к десерту приступим чуть позже, - он по-звериному лизнул меня в шею, вызывая мурашки. Пудовиков вымыл руки, усаживаясь за стол и чуть иронично наблюдая за мной. Несмотря на радость от его приезда, я все еще помнила слова Ромы, и никак не могла сосредоточиться на чем-то одном. Приборы валились из рук, движения выходили излишне суетливыми.
- Маш, ты хочешь о чем-то поговорить?
- Опять на лбу все написано? – попыталась отшутиться я, но поймав укоризненный взгляд, коротко ответила, - сначала ужин.
Мне кусок в горло не лез.
Расспрашивая Колю о поездке, я все пыталась уловить хоть какой-то намек на неправду, но мужчина довольно спокойно и обстоятельно рассказывал о Москве, ни словом, ни голосом себя не выдавая.
«Рома точно морочил мне голову, чтобы сделать больно»
Наконец, когда с едой было покончено, тарелки оказались в раковине, а руки Коли на моих коленях, он заявил:
- Выкладывай, что произошло?
Я раздумывала, с чего лучше начать: с Розы или Ромы? Кто из них сделал мне сегодня больнее?
- Ну, в чем дело? – в голосе появились оттенки недовольства, и я силком заставила себя не ежиться в ответ на чужие эмоции, - Маш, я не экстрасенс.
- Коль… Тут такое дело. Роза хочет тебя подставить, - дальше я, путаясь в мыслях, постаралась передать ему в подробностях разговор с начальницей. Казалось, что Коля вообще не слушал, о чем я говорила: мужские руки бродили по моим коленям, задирая юбку и пытаясь забраться под нее. И если вначале разговора я уже представила, что буду извиняться за свое молчание, то теперь возмущенно шлепнула директора по ладоням, - тебе вообще неинтересно?
- Интересно, - кивнул он с готовностью, - но Роза ничего тебе не сделает, не волнуйся. И за эти статьи Иваныч спросит с нее, как положено.
- Но почему?..
- Между нами есть определенные договоренности, - нехотя пояснил мужчина, проводя пальцем по моим губам и надавливая на них. Я слегка приоткрыла рот, позволяя ему проникнуть дальше, - а поведение Розы у меня с самого начала вызывало подозрение. Не бойся, Маш, все будет хорошо.
Вот так просто, всего в несколько слов, он избавил меня от части страхов.
Я собралась задать следующий вопрос, но Коля не дал: дернул к себе, заставляя усесться на колени и обхватить его бедрам своими ногами:
- Хватит разговоров, - и действительно, вскоре нам стало не до них.
 
Ночью я лежала на его плече, выводя узоры кончиками пальцев на мужской груди и чувствуя себя гораздо спокойнее, чем пару часов назад. В присутствии Коли проблемы чудесным образом из глобальных катастроф превращались в несерьезные пустяки. В одиночестве я мастерски умела накручивать себя до приступов паники, но стоило ему просто озвучить мои страхи вслух, как они съеживались и испарялись в ничто.