Зерг по имени Маша (СИ)

– Дезертирство есть высшее бесчестье, которым может запятнать себя воин самурай. Согласно кодексу бусидо, ты должна совершить ритуальное самоубийство.
Мухи жужжат над белёсыми кишками -
Самурай мёртв,
Долг чести оплачен.
Маша это не услышала ушами, слишком далеко было. Видимо, когда Маша отдала приказ Дружку выдвигаться на защиту Саши, Япошка катался на Дружке верхом. Он вообще почему-то из всех «скакунов» предпочитал Дружка. Поэтому когда тот отделился от общей группы и поспешил выполнять задание, Япошка отправился вместе с ним.
– Ну как Вы не понимаете, уважаемый гиблинг, я не дезертировала, без меня ей будет лучше. Я слабая и беспомощная, от меня не будет никакой пользы. Я обуза.
– Ты слабая и беспомощная?!! Посмотри на меня, я вообще гиблинг без взрывной жидкости, и то я не опускаю клешни и верно служу своей госпоже мозгом. Самурай без меча так же опасен, как самурай с мечом, только без меча!
– Но Вы, это … – Саша не смогла подобрать аргумента против. Япошка действительно был куда более беспомощен любой из самых дефектных матерей стай, он даже сражаться не мог. – … Вы такой умный.
– Твои льстивые речи не пробьют броню моего духа, так как они ранили душу моей госпожи. Только самоотверженным служением ты должна искупить свою трусость и нерешительность!
«Молодец, клоп пафосный. Да ты, блин, психолог, я-то думала, мне придётся её утешать и сопли вытирать. А ты ещё уже тут до кондиции довёл». – порадовалась успехам слуги Маша.
– Ну, или ритуальная смерть, головой об стенку! Я покажу как. У меня большой опыт!
«Конечно, делает он это весьма специфически, и ему самому бы не помешало походить на приём к психиатру. Однако, этот балаган пора кончать».
Как бы не было забавно подслушивать разговоры этого самурая членистоногого и подлизы, сыплющей комплиментами, словно прорвавшийся мешок, но надо уже заявить о себе. К тому моменту, как Маша добралась до них, Япошка уже преступил к практическим занятиям, так что они умудрились даже не заметить её.
– … значит, выбираешь поверхность стены потвёрже, а лучше вообще с каким-нибудь острым углом, разгоняешься и …
– Ты чему её учишь, клоп пафосный с суицидальными наклонностями?! Она же совсем ещё мелкая, ей только месяц стукнул.
– Учу благородной смерти во славу своего господина. И причём тут возраст? Я вообще осознал себя только три недели назад.
– С каких пор расшибиться головою о стену стало благородной смертью? Нет, мой милый самурай, три недели назад ты не осознал себя, а осознанно стал желать умереть. И вообще, брысь отсюда, я сегодня злая.
– Ваша воля. – сказал Япошка, скрутился калачиком и откатился на пять метров к Дружку.
Маша дождалась, когда лишние уши укатятся, и уделила всё своё внимание Саше.
– Ну а ты? Вот куда ты собралась? Чем бы дальше занималась? Всё также бродяжничала?
– Простите, – сказала, наверное, своё любимое слово Саша. – Я думала, без меня всем будет лучше.
– Ты в чьей свите? – спросила Маша и тут же ответила. – Пока в моей - я за тебя думать буду. Ясно?!
– Ой, – от последнего слова, которое Маша произнесла громче остальных, Саша даже присела. – Да, мне всё ясно.
– Ничего тебе не ясно. Если бы хотела уйти, сначала надо было это обсудить со мной. Ушла как англичанка, не прощаясь.
– Я не хотела создавать неудобств.
– А в результате создала их ещё больше. Кто тебе об этом напел? Седьмая ведь, да?
– Ну–у–у…
– Ой молчи, по глазам всё вижу. И почему в одиночку? Я же тебе подарила четырёх зерглингов и одного гиблинга. Почему они там, а ты здесь?
– Ну я … извините.
Маша смерила Сашу глазами, раздумывая - добивать, пощадить её или ещё покапать на мозги. Так-то маленьких обижать нельзя, а психотип Саша соответствовал девчонке лет четырнадцати, но Маша как-то уже вошла во вкус старшей сестры, распекающей младшую.
«Приятно ощущать себя главной! – подумала Маша – На Земле с младшим братом так пошиковать нельзя было. Ты ему слово - он тебе два, начнёшь спорить - а в результате окажешься ещё и виноватой. Не, сестрёнка, я тебя обижать никому не дам, сама буду.»
 
Однако проблемы это не снимало, Сашу надо было куда-то девать. И она знала только одно место, где могла бы быть спокойна за жизнь подруги, это община заразителей. Если она наплюёт на всех и всё, то будет там через три дня.
«А почему бы и нет?» – спросила она сама себя и вышла на связь с Седьмой. – «Алё, алё, Седьмая, ты меня слышишь?»
«К несчастью, даже чаще, чем мне хотелось бы.» – язвительно ответила Седьмая.
Про себя Маша отметила, что с Седьмой в последнее время не всё ладно. Она в буквальном смысле стервенеет на глазах. Раньше она была немного другой, более мягкой и терпеливой, а сейчас всё чаще вставляет шпильки в разговор. И вообще ведёт себя так, будто месячные начались.
«Я отлучусь на недельку.»
«***»
«Это ты от меня услышала?»
«Куда тебя несёт?! Ты понимаешь, что сейчас, мягко говоря, не время! Азра будет недовольна. Не говоря уже о том, что ты ставишь по удар наше дело.»
«А под нашим делом ты подразумеваешь переворот с убийством?»
«Заткнись, дура! Даже думать об этом в слух не смей!»
«Думать в слух? Сестра, ты иногда такими речевыми оборотами пользуешься, что я только диву даюсь.»
«Нас могут подслушать.»
«Ты перестраховываешься. А если по делу, то я знаю куда приставить Сашу, но мне нужно время.»
«Мне нужно, что бы в момент вылупления новых сестёр ты была в гнезде.»
«Матери стаи в прудах рождения созревают около недели. Чтобы добраться до места, мне нужно три дня. Чтобы вернуться в гнездо - два дня. Через пять дней встретимся. Я забираю своих зерглингов и гиблингов, а ещё пятьсот норм веспена.»
«Мне это не нравится, но принудить тебя силой к повиновению будет ошибкой.»
«То, что ты это понимаешь, и делает нас союзниками.»
«Азре не понравится, что ты забрала с собой веспен.»
«Откуда ей знать, сколько веспена у нас с собой было? Будет не две тысячи норм, а полторы.»
«Куда ты отправляешься?»
«На восток. Есть на рубежах наших владений одно безопасное место.»
«Постарайся засветиться перед Третьей. Это сделает тебе легенду. И нельзя, чтобы она увидела у тебя веспен.»
«Понимаю, не дура.»
«Тогда удачи. Конец связи.»
«Конец связи.»
***
Абатур наблюдал за ходом очередного эксперимента. Для этого он выпросил у Урума арену улья. Сейчас там состязались две матери стаи. Драка между ними ещё шла и его протеже побеждала, но уже сейчас Абатур понимал, что очередной эксперимент провалился. Прототип новой матери стаи был физически и псионно развит, был относительно умён, несмотря на интеллект, очень агрессивен. Но не это требовалось для новой королевы роя. Эта особь хороша, но предел её развития - это королева улья. Этого было недостаточно. Ему чего-то не хватало, чтобы создать идеальную мать стаи. Но вот беда, королевы роя не выводятся в тепличных условиях. Они вообще не выводятся. Он должен был создать то, что создать невозможно. Это как парадокс бога: может ли всемогущее существо создать камень, который не сможет поднять. Если он всемогущ, то всё, что угодно может поднять, но если он не поднимет камень, который может поднять, то он не всемогущ, а если он не способен создать этот камень, то значит, есть то, что Бог не может создать. Стало быть, Бог опять же не всемогущ.
Эти теологические мысли стали приходить в голову Абатуру, когда он поглотил, а потом ассимилировал одного человеческого генетика. Абатур сделал это, чтобы улучшить собственные знания о творении жизни, люди, конечно, были в этом плане отсталые, но у них тоже было чему поучиться. Но, как ни странно, тот учёный был ещё и теологическим философом, который часто задавался вопросом о смысле существования человечества. В конце концов тот учёный пришёл к выводу, что камень, который не может поднять Бог, это человечество, оно же венец творения. Абатур не понимал этого самокопания, он имел представления о Боге из воспоминаний учёного, тот почему-то считал, что Бог недоволен человечеством, но любит их. В этом и заключался парадокс, Бог любит человечество, но не может его изменить, в философском смысле поднять или вознести, поставить на один уровень с собой. Абатур не верил в богов, хотя от Керриган он слышал, что их всех создал некий Зелнага. Ему было всё равно, копание и самокопание, поиск философского смысла, это удел людей и протоссов. Однако несмотря на это, Абатур вскоре провёл кое-какие параллели между своей верой и верой, что испытывают люди с протоссами; вера Абатура - это поиск совершенной формы. Он стремился создать королеву роя, создать совершенное существо, что объединит весь рой и поведёт их к гармонии совершенства формы и мысли. Всё это было очень сильно похоже на религию людей и протоссов. Но в отличие от людей, желающих встать на один уровень со своим Богом, Абатур должен был вознести своё творение несоизмеримо выше себя. Абатур не считал себя Богом, но что-то цепляло его разум, он не Бог, он рука Бога.