Все люди севера (СИ)
- Он уже никуда не доползёт, – закатил глаза ярл и вонзил острый клинок Хундольфу под рёбра. [НГ2]
Ракель кинулась вперёд и гневно закричала сквозь кляп, а крепкие руки держали за плечи, не позволяя дотянуться до несчастного ярла.
– Только прикройте его и бросьте так, чтобы никто не нашёл. Где-нибудь на западной стороне города, там обычно никто не ходит, - Скьялг вытер нож о штанину.
Тело Хундольфа унесли, а Сигтрюгг поволок Ракель к дому, который ему выделили. Они вышли из длинного дома, и Ракель сразу забилась и закричала, пытаясь привлечь хоть чьё-то внимание или вырваться из рук предателя. Но улицы были пусты, а попытки тщетны.
- Заткнись, заткнись, заткнись, - шипел Сигтрюгг.
Вскоре он толкнул её в небольшой домик и закрыл за собой дверь. Ярл любезно выделил жилище для своего нового друга, поэтому Сигтрюггу казалось, что тот ценит полезных людей. И даже не догадывался, что ярл собирался прикончить Сигтрюгга уже вечером. Скьялг не жаловал предателей ни с какой из сторон.
***
- Вообще-то, в ту ночь ты должна была погибнуть, - Сигтрюгг почесал затылок, швырнув Ракель на пол. У неё были связаны руки, но не ноги, поэтому девушка тут же ударила воина ногой в голень около колена. Сигтрюгг зашипел и оперся рукой о небольшой комод, стараясь не упасть. – Ну что за сука! – он задышал часто, а потом захромал в противоположный конец комнаты. – Никак в голове не укладывается, как же так братья Трюггвиссон опоздали с твоим убийством? Они мне говорят: мы пришли, когда все уже были мертвы! А девчонка стояла вся в крови и пригрозила убить нас, если мы вмешаемся. Ба! – Сигтрюгг всплеснул руками. – Что за бред? – его голос сорвался на визг. – Я же видел, как вы все милуетесь, наверняка ты спишь с обоими. А ведь я заплатил им! – Сигтрюгг сделал шаг к Ракель и навис над её лицом.
К этому мгновению девушка уже освободилась от кляпа, потеревшись щекой о деревянное основание стоявшей рядом кровати. Тряпка сползла, освобождая ей рот.
- Какой же ты осёл! – выдохнула она. – Ну конечно я с ними договорилась. Они убили моих братьев, а я убила отца. Они получили деньги, а я влияние в городе, - Ракель пыталась высвободить руки, но никак не получалось. Сигтрюгг схватил её за длинные рыжие волосы, собранные в хвост на затылке, и потянул к кровати. Ракель стиснула зубы и зарычала. – А ну пусти меня, ублюдок!
- Конечно, а потом ты сразу присягнула на верность северному щенку, так? Всё сделала ради укрепления, как ты сказала, своего влияния. А я? А как же я? Я так долго планировал стать ярлом Урнеса, но вот и от Урнеса ты и твой дружок ничего не оставили! Я копил деньги, чобы нанять двух этих болванов, я зарабатывал доверие людей, я… Я был бы хорошим ярлом! – завыл несчастный Мореход. Он закинул [НГ3] Ракель на кровать и встал рядом. – Ну, раз ты обладаешь таким влиянием, может быть мне стоит сделать тебя своей женщиной? Всё-таки ты дочь ярла Хрута, а теперь ещё и спасительница Урнеса…
- Да что ты такое несёшь? Совсем сошёл с ума, - Ракель села на кровати и подняла одну бровь, глядя на покрывшегося испариной Сигтрюгга. – Довольно. Ты получил, что хотел. Ты отправишься в Борре и будешь прихвостнем ярла Скьялга. А через какое-то время, глядишь, и сможешь его свергнуть, - фыркнула девушка. – А теперь отпусти меня, нам надо помочь людям.
- Северное полчище конунга Скалля разбито, разве ты не видишь? Вода забрала почти всех, - рыкнул довольный Сигтрюгг. – Но ты права. Я получил то, что хотел. Осталось отомстить тебе.
Он облизнулся так мерзко, что Ракель ощутила приступ тошноты. Она отвернулась, а мужчина начал развязывать свой доспех.
- О нет, нет, нет, - скривилась Ракель. – Ты будешь вспоминать об этом с отвращением, ты точно не запомнишь это мгновение как месть. Не надо позориться, Сигтрюгг. Разойдёмся, сохранив гордость.
- Ты уже точно никуда отсюда не уйдёшь, девчонка Хрута, - Сигтрюгг стянул доспехи, потом начал развязывать шнурки на своих штанах, но Ракель решила не дожидаться жалких попыток влезть на неё.
Она подползла на кровати ближе к краю, завалилась на спину, а затем как следует ударила мужчину ногами в грудь. Он пошатнулся, но точно не получил никаких видимых травм. Только сильнее разозлился. Сигтрюгг схватил подвернувшийся под руку кувшин со стола, а потом со всей силы ударил Ракель в висок, сопровождая всё громкой руганью. Девушка тут же потеряла сознание, упав на кровать в груде черепков от разбившегося кувшина.[НГ4]
И, конечно, она не видела, как через пару мгновений в комнату вошли двое воинов и несколько раз ударили Сигтрюгга клинками в грудь и живот. И решив, что Ракель уже мертва, закрыли за собой дверь и ушли докладывать своему ярлу.
Книга 3. Скалль. Глава 1
Ужин был очень громким. Люди сидели в медовом зале, распивая эль и медовуху, кричали и славили Тора, провожая его в последний путь. Конунг, который сидел на огромном стуле, украшенном мехами и оленьими рогами, выглядел мрачным и задумчивым, но веселиться никому не запрещал. Скалль ел медленно, изредка с кем-то обмениваясь парой фраз, но в основном только молчал и изучал деревянный пол взглядом. Он был погружён глубоко в свои мысли.
Улла смотрела на него со злобой. И по её взгляду люди думали, что боги отвернулись от них. Но природа её настроения была куда более человеческой. Она не отрывала взгляда от рыжей воительницы, что сидела рядом с конунгом, будто жена. Её волосы стали короче, их явно подровняли, отрезав обожённые пряди. На лице были следы ожога, а одна рука была крепко обмотана тканями. Ракель двигала ею с осторожностью.
Скалль действительно думал, что Ракель мертва. Торгни обвинял его в холодности, но на самом деле Скалль был в ужасе, понимая, что и она, и большинство его людей погибли. Вот так в считанные мгновения он лишился их всех, а сам остался жив, потому что поддался своим слабостям и поплыл за ярлом Лейвом. Когда же в Ставангре узнал обо всём, что произошло с его северным полчищем, Скалль ушёл мыслями глубоко в себя. Прежний восторг, испытанный им как в Урнесе, так и в Скогли, уступил место страху. А радость от завершения похода омрачала страшная усталость от всего пережитого за эти три долгих года великой зимы.
Скалль не смотрел в сторону Уллы, хоть и ощущал, как она изучает его своим колким взглядом.
Признаться, на Ракель он тоже не смотрел. Ни восторженным, как раньше, ни каким-либо другим взглядом. Они оба о чём-то думали. Вскоре Ракель, обменявшись парой фраз с конунгом, покинула его, растворяясь в толпе.
На её место опустился Торгни. Он оказался слишком большим для этого узкого стула. Поёрзав, рыжий воин встретился взглядом со Скаллем. Конунг смотрел на него виновато, будто бы он сам убил Тора прошлой ночью. Брови Скалля взметнулись вверх, он протянул руку и положил на плечо друга.
- Не извиняйся, - грустно хохотнул тот, точно угадаывая мысли конунга. – Это не твоя вина.
- Рад это слышать. Как ты?
Торгни покрутил языком во рту, будто выискивая за зубами нужные слова. Он был пьян уже целый день, Скалль разрешил ему эту слабость. Как и его брату, который до сих пор сидел на улице, наблюдая за неподвижным телом Тора.
- Это всё какой-то сон, - Торгни провел рукой по лицу и погладил длинную бороду. – Знаешь, Скалль, - он осмотрел большой зал, а потом снова уставился на друга. – С самого первого дня, когда я узнал, что боги избрали тебя для великой цели, я чувствую, что просто уснул. И сплю до сих пор. Как мальчишка, наслушавшийся маминых сказок, я вижу во сне богов и чудовищ.
Скалль улыбнулся и опустил голову, словно прятал эту улыбку от своего друга.
- Совсем недавно мы были детьми и засыпали под сказки твоей матери. Помнишь? – он покачал головой. – И вот уже мы сами часть будущих песен скальдов[1] и сказок чьих-то матерей.
- Только от нас зависит, будут ли ещё в мире скальды. И будут ли ещё матери.
Скалль поджал губы и покивал. Торгни подвинулся к нему ближе, нависая над самым ухом и обдавая друга запахом медовухи: