Вася Красина и Бюро Изменения Судеб (СИ)

— Вообще, вероятность наступления события осталась той же, — произнес Глеб, что-то проверяя в планшете. – Ну, подросла на пару процентов пока. Это может быть погрешностью программы. Клиентка не придала значения словам Василисы. Считай, они улетели в пустоту. Это как ложный ход, который не повлиял на игру. Можно не замечать.
— Михаил, я тоже поначалу ошибалась. Вам ли не помнить?
Настя. Она тоже решила заступиться. Тут Ирина поднялась с диванчика, важно пригладила волосы, привлекая внимание. Выдержала паузу, явно решив высказаться по теме вопроса.
— Ответственность за проступки всегда надо нести в должной мере. Михаил прав.
— А мне все равно, — с усмешкой из-за своего стола добавила Елизавета Андреевна. – Я вот скоро уйду, а вы даже и не заметите. А ваша новенькая Василиса, если хотите знать, ленивая к офис-менеджерским делам, все боится перетрудиться. Пользы от нее будет мало. Молодая же. Я бы назначила штраф, а потом простила. Но вам решать, Михаил. Вы же главный тут.
— Значит, бунт? – спросил Буров, прищурившись.
Он обвел глазами сотрудников, задерживаясь на короткое время на каждом. Оценивал, что-то думал. Все молчали, глядя на него с интересом, а мне хотелось коллег расцеловать. Обнять, поблагодарить за поддержку. Алену, Глеба, Макса и Настю. Совсем чуть-чуть Елизавету Андреевну, что думала вперед о себе. Пивнова надеялась, что ее попросят остаться на рабочем месте, подчеркнула мою никчемность и тут же проявила лояльность. Чтобы ни с кем не поссориться.
Не ожидала, что они так заступятся. Это было приятно.
— Значит, бунт, — уже утвердительно произнес Буров с самодовольной улыбкой. – Ну, хорошо. Тогда я снимаю с себя всякое руководство пока еще нашей стажеркой, — потом повернулся ко мне: — В дело влезать не смей. Через шесть дней напишешь заявление и навсегда покинешь это место.
— Я не смогу сидеть без дела.
— Это уже не мои проблемы, — бросил Буров, а затем скрылся у себя в кабинете.
Он ушел, и сразу стало легче дышать. Будто небо разъяснилось, хотя за окном хмарило еще со вчерашнего дня. У меня появилась отсрочка, и от моих дальнейших действий будет зависеть не только судьба Алии и ее детей, но и моя судьба. Ну, или хотя бы работа в этом бюро, что для меня почему-то имело значение. Я не хотела отсюда уходить, будто чувствовала, что здесь моя жизнь, будущее, раскроются мои таланты.
Еще я не винила себя за свой не слишком умный поступок. Теперь, когда известен результат, понятно, что можно было и не рассказывать Алие о Тимуре. Но как получилось, так получилось. Нести ответственность за сделанное – это не бежать от проблем в слезах и обидах, не кричать, что виновата Алия, не захотевшая мне поверить, не винить обстоятельства или Бурова, что не оценил мой благородный порыв, а попытаться исправить ошибку. Я не собиралась просить прощения, извиняться, заниматься самобичеванием. Я намеревалась исправить положение, сделав от себя все зависящее. И знала, что Алена и Глеб, Макс и даже Настя мне в этом должны помочь, хоть и не обязаны. А пока…
— Спасибо вам за поддержку, — поблагодарила коллег. – Не знаю, что и сказать.
— Все течет, все меняется, Вася, — сказала Алена. – Проблемы перемелются, мука будет. Но нам пора и работать.
Ее слова стали сигналом, и спустя несколько минут в приемной никого не осталось. Кроме Елизаветы Андреевны.
Теперь я рада бы получить хоть какое-то задание, но во мне необходимость отпала. Тогда я села на диван. Что ж. Ждать, так ждать. Меня хватило на час. Куда-то уехал Максим, а за ним Настя. С собой меня не взяли. Я не просилась, мне не предлагали. Остальных беспокоить не хотела, да и что я могла им рассказать? Пожаловаться на то, что сглупила? Или на бессердечность Бурова? Или на неудачу? Нет. Жаловаться я не привыкла, как не привыкла и ныть.
Чтобы убить время, я спустилась вниз погулять по небольшим магазинчикам. В холле их было много, где продавали всякие мелочи полезные и не очень. Возле одной витрины остановилась. На меня смотрел зонт. Ну, в смысле, не зонт на меня, а я на него, но, кажется, мы друг в друга влюбились. Зонт мне поднял настроение. Дело в том, что он был… апельсиновым. Апельсиновая долька в разрезе, оранжево-желтая, как солнце, яркая, сочная. То, что надо для осени.
 
Пребывать в тоске и апатии сразу же расхотелось, появилась надежда. Что-нибудь обязательно придумается, а пока…
Незамедлительно нашла продавца, узнала цену и, немного поморщившись (все же цена кусалась), я стала счастливой обладательницей веселого зонта. Даже если я стану вновь безработной, хоть зонтик на память останется. Впереди будут дожди и ноябрь. Моделирование будущего начинается всегда с настоящего. Собирание пазлов из опыта прошлого тоже привносит свой вклад, но живу-то я здесь и сейчас. К черту плохое настроение! Апельсиновый зонт — то, что надо!
  
Когда все складывается не так, как хотелось
 
День 11
В десять утра Алия была уже в кабинете врача. С собой пришлось взять детей. Тимур снова задержался с работы, несмотря на ее предупреждение о том, что у нее будет обследование. Что-то у него не сложилось, так бывает, но это обстоятельство расстроило Алию, пополнив копилку обид и разочарований. Она снова отошла на второй план в интересах мужа, как это происходило с завидной регулярностью. И снова искала ему оправдания, стараясь не допускать гнетущие мысли о злосчастной, пропахшей тяжелыми духами, рубашке и о словах Василисы. Придуманных, глупых словах. Тимур просто хочет продвижения по службе, он осознает ответственность, которая увеличилась из-за будущего рождения сына. Поэтому все так и никак иначе.
Врач-мужчина в белом халате внимательно смотрел на Алию и детей, дружной гурьбой ввалившейся в его кабинет. На его лице отчетливо сквозила озабоченность, как у человека, которого вынуждают работать в неподходящих условиях. На самом деле, он думал о том, что придется быть повнимательнее. Дети могут его отвлекать. 
Алия почему-то решила, что врач раздосадован присутствием маленьких детей на приеме. Будут мешать вести обследование, шалить, шуметь. Смогут ли высидеть полчаса? Алия понимала, чем вызвано недовольство врача, и виновато ему улыбнулась.
— Не с кем было оставить, — сказала Алия в оправдание. – Муж с работы вовремя не пришел. Они посидят тихо. Да, девочки?
Дочки жались друг к другу, пока еще испытывая страх и стеснение, и на это была надежда. Дети часто ведут себя тихо, пока чувствуют дискомфорт. Некоторого времени будет достаточно для того, чтобы провести обследование. Алия очень надеялась. 
— Я взяла им планшет с мультфильмами, — произнесла она, вытаскивая из сумки то, что могло спасти ситуацию.
— Посадите их на те стулья, — распорядился врач. – Маргарита Борисовна, закройте дверь в кабинет на ключ и начинаем обследование.
Алия легла на кушетку, расстегнув платье так, чтобы открыть доступ к животу. Сегодня она выбрала особый наряд, похожий на халат с пуговицами по всей длине. Так можно было не раздеваться полностью, но открыть нужное место, спасти себя от ненужного стыда. И теперь тихо лежала. Сначала вздрогнула от прикосновения прохладного геля, а затем и от прикосновения датчика. Началось обследование, зазвучали цифры, которые медсестра методично вносила в компьютер.
— Слышите? Вот бьется сердечко, а вот сам плод, ручки, ножки, — рассказывал врач. – С ним все в порядке. Здоров. Не переживайте, мамаша.
— А пол? Вы можете мне сказать пол ребенка? Я очень-очень жду сына, — поделилась с ним Алия, отчего-то надеясь, что озвучив желание, приблизит его к реализации.
В какой-то момент ей стало нестерпимо страшно. Вдруг она поспешила, сказав Тимуру, что ждет сына, полагаясь на интуицию? Или на собственные предпочтения… Что если все будет совсем не так? Захотелось вернуть время вспять, но Алия тут же отринула мысли. Ей повезет, обязательно повезет.
— Пол? Пол мы не говорим. Таковы правила.
— Пожалуйста. Мне очень надо знать, — Алия стала упрашивать. – Мне все равно, будет сын или дочь. Не томите, пожалуйста.