Вася Красина и Бюро Изменения Судеб (СИ)
Наутро вот принес ей цветок… Осмыслил свое поведение и раскаялся. Он и в этот раз всё поймет. Жаль, что пока ее не было, Анель рассказала, как газовщик приходил. Маленький ребенок мог и приукрасить, солгать, даже не подозревая, что родители могут поссориться. Ее нельзя во всем произошедшем винить.
Что ж за любовь у Тимура такая собственническая, заставляющая все контролировать? Придумал себе проблему на пустом месте, вспылил. Да и ладно, не нужна ей никакая визитка и новое знакомство, чужая собака. Подумаешь, бумажка какая-то. Ну сжег и сжег…
Слезы снова навернулись на глазах, а к горлу подкатил ком. Обидно, очень-очень обидно, что Тимур ей не доверяет настолько, что готов причинять боль. Схватил за волосы, потянул, до сих пор кожа саднит, но лучше быть повнимательнее. Сейчас резать мясо кухонным острым ножом.
Тесто закрылось полотенцем и осталось лежать на столе. Предстояла очередь фарша. Мясо, жир, лук, тыкву следовало нарезать ровными кубиками и тщательно перемешать. Посолить, поперчить, спрятать в аккуратные кружки, заплетя концы косичкой. Почти медитация, если не думать…
Не думать не получалось. Что будет, если он узнает о третьем ребенке? Что будет, если родится девчонка? Если приступы недовольства и ярости у Тимура будут учащаться, то, может, вообще лучше с ним развестись? А куда она одна с тремя детьми без работы, даром, что еще молода и красива?
Стоило представить, что в аду ссор и скандалов, давления на психику ей придется жить целую жизнь, как внутри все опускалось и пропадало желание жить. Что если Тимур начнет ее бить? Или начнет бить детей?
Мобильный телефон разразился настойчивой трелью, заставив Алию оторваться от дел. На экране высветилась надпись «Мама» с сердечком.
— Кто там? – тут же раздался голос Тимура из зала.
— Мама. Наверно, хочет узнать, как дела.
Молчание как ответ, что все в порядке. Алия ответила на вызов, нажав на дисплей и закрыв дверь на кухню. Совсем не обязательно беспокоить Тимура, он и так весь день не в духе, лишний раз лучше не провоцировать. Хорошо, что завтра он уходит на смену в день, значит, еще поспит ночью. Звонок не станет причиной для продолжения ссоры.
— Как ты, жаным*?
Ласковый голос всколыхнул в груди уже позабытые чувства, затронув память о временах, когда к маме можно было с удовольствием забраться на колени, прижаться к мягкой груди и насладиться заботой. Нежные руки, перебирающие прядки волос, заплетающие их в тонкие косички, которые после ночи наутро превращались в шелковистые кудри. Жаль, что детство так быстро закончилось. Жаль, что те годы ушли, когда можно ни о чем не думать, купаясь в опеке родителей.
— У меня все… хорошо, — солгала Алия, не захотев расстраивать маму. – Манты леплю на ужин.
— С тыквой?
— Да, с ней. Резаные. Как мы всегда делали.
— Помнишь, вместе их стряпали?
— Помню. Болтали по душам. Как это было давно. До того, как я вышла замуж.
— Как мои внучки?
— Играют. Им весело вместе. Почти не ссорятся, но бывает.
— А Тимур?
— Тимур… Хорошо, но…
Неожиданно для себя Алия громко всхлипнула от заново накатившей обиды. Как не пыталась скрыть от мамы чувства, ее внимание, будто заслонку приоткрыло, выпустив наружу накопившуюся в душе черноту. Эмоции так и забурлили внутри, требуя выхода. Слишком долго она терпит издевательства Тимура. Когда их отношения стали напоминать непрекращающийся марафон с препятствиями? Эта вечная гонка перепадов внимания, ласки и бурных ссор, что с каждым годом становятся жестче и все чаще приводят к отчаянию.
— Что-то случилось?
— Нет…
— По голосу слышу. Что случилось, жаным? Я же слышу, ты расстроена чем-то. Снова поругались с Тимуром?
— Поругались, ана**. Тимур приревновал, но я не давала повода. Я не виновата.
— Муж всегда прав, дочка. Тебе ли не знать? Потерпи, он упокоится, и все наладится.
— Мама, я так устала. Мама… Может… А что если будет развод?
— Развестись с Тимуром? Ты что, Алия! Это уят***! Что я скажу нашим соседям? А родственникам? Тетушке Балхия это, ох, как не понравится! Она обо всем растрезвонит! Позор нашей семье, если дочь, да еще с двумя детьми домой вернется. Что ты? Плохая жена? Плохая хозяйка? Плохая мать? А если Тимур детей заберет при разводе? Как людям в глаза будешь смотреть, ты подумала? А о нас? О родителях ты подумала? Как мы будем в глаза людям смотреть?
Мама говорила, говорила, говорила, а слёзы текли по щекам. Заслонка внутри с шумом захлопнулась, накрепко заперев хранилище из горьких слез и обиды. Поддержки от мамы не будет… Ну и не надо, тогда сама с этим как-нибудь справится. А мама потом пусть не удивляется, что дочь с ней мало общается.
Алия слушала маму без единого звука. Родители ее никогда не примут и не простят, если она пойдет против их воли, даже после замужества. И против Тимура нельзя, он очень самолюбивый и вспыльчивый. Бросить бы все навсегда…
— Выбрось эти мысли из головы! Еще Тимур узнает, ой-бай, будет сердиться. Что он совсем плохой? Умный, красивый мужчина, работа хорошая. Не пьет, не курит. Девочек любит. Разве он тебя хоть раз бил? Ведь не бил же?
— Нет. Не бил.
— Вот видишь!
— Но я так, мама, устала. Его настроение. То плохое, то очень плохое, то хорошее. Иногда я сомневаюсь, а любит ли он меня?
— Конечно, любит. Иначе зачем женился?
— Мне так нехорошо.
— Займись лучше мантами и не ной, — голос матери стал строже. – Выкинь плохое из головы. Женщины нашего рода всегда умели терпеть, и ты не исключение. Как верная жена будь рядом, он оценит. Не сегодня, так завтра. Помолись Всевышнему, чтоб смягчил сердце мужа. И поцелуй девочек от меня, скажи, бабушка их очень любит.
Мама еще что-то рассказывала, но Алия слушала ее вполуха. Мама как будто права. Только вот почему от такой правоты на сердце так тяжко, так грустно? Душа плачет, ей не нравится происходящее. Так не должно быть, не должно. Так не правильно. Хочется любви, поддержки, чтобы ценили, а не кричали по всякому поводу и без.
Чуть позже Алия отложила мобильный в сторону, помыла руки. Манты сами себя не налепят. А если с ужином задержаться, то Тимур может опять рассердиться. Выслушивать новые гадости совсем не хотелось, а вот вкусная еда, напротив, должна их помирить. Тимур поест, у него поднимется настроение, и они поговорят. Может быть. Он поймет, как был несправедлив. Кто-то должен первым пойти на уступки. Да и, может, сама виновата. Про газовщика нужно было самой рассказать. Еще утром перед тем, как собралась в магазин. Анеля маленькая, не соображает еще. Нужно думать об этом заранее, а Тимур ревнует, потому что любит и боится ее потерять. Поэтому и разозлился.
И настроение у Алии поднялось.
---------------------------------
* дорогая (с каз.)
** мама (с каз.)
*** стыд (с каз.)
Айсберг непознанного
День третий
В десять утра я как штык была на Мятежной вместе с Браксом. Собакен весело обнюхивал фонари и мусорные урны, расставленные на этой улице в избытке, пытался сбежать в кусты, постоянно проверяя поводок на прочность. Бульдог явно радовался внезапно привалившему счастью в виде занимательной совместной прогулки.
Сообщение от шефа пришло вечером, когда я вернулась домой после работы. Сухой и лаконичный текст гласил: «В десять на Мятежной, перекресток Северной. Медленно идешь в восточном направлении. Примерно квартал. И не забудь взять с собой гарнитуру». Ни приветствия, ни прощания. Поймала себя на краткой мысли, что хотелось большей вежливости от шефа, но, ничего не поделаешь, придется довольствоваться малым. Может, у Бурова времени не было или не в настроении, или сам по себе шеф такой. Написала: «Спасибо, хорошего вечера» и ответа не дождалась. Что ж, не очень-то и хотелось.
Гарнитура ожила на улице примерно в десять ноль пять:
«Меня хорошо слышно? Проверка связи.»
— Доброе утро, Михаил. Слышу вас.