Богини судьбы

– Извини, мама хочет знать, добралась ли я.
Я собираюсь сказать что-нибудь успокаивающее, как вдруг ее сотовый звонит. Ей нет смысла даже смотреть на экран, чтобы понять, кто так стремится с ней поговорить.
– Да, мам, пришла. Я же только что тебе написала. Это важно, да… Пока не могу сказать, я тебе уже объясняла. Постараюсь поскорее, но, как я говорила, это нужно для домашнего задания и может занять много времени… Конечно нет, не волнуйся… Обязательно. Пока.
Кейт кладет трубку, щеки у нее слегка покраснели, и я не уверена, то ли это из-за стресса, который вызывает у нее общение с матерью, то ли из-за неловкости от всей ситуации.
– Мама. Хотела еще раз напомнить, чтобы я не задерживалась слишком долго. – По крайней мере, это официальная версия. Я же подозреваю, что мама Кейт пытается во всем ее контролировать.
– Тебе действительно нелегко, – говорю я и сочувственно кладу руку ей на плечо.
Я вижу, как напряженно Кейт думает. Прикусив нижнюю губу, она сражается с собой.
– На самом деле она не такая, как кажется. Просто переживает.
– Переживает, что ты столкнешься не с теми людьми – такими, как я, – поправляю ее, вспоминая свою первую встречу с ее мамой. Она довольно ясно дала понять, что думает обо мне и моей матери.
– Это не так. Во всяком случае, не только. – Кейт садится на стул, скрестив руки. – Она просто боится за меня.
– Хорошо, но ты ведь уже не маленький ребенок, и она не сможет защитить тебя от всего мира. Ты должна идти своим путем, а это значит иметь право совершать ошибки.
– Знаю, но она очень ко мне привязана.
Я удивленно вскидываю брови:
– Интересная точка зрения.
Когда Кейт отвечает, улыбка у нее на губах кажется печальной:
– Возможно, на первый взгляд незаметно, но она делает все это ради меня. К тому же мама не всегда такой была.
– Не совсем понимаю, – бормочу я и присаживаюсь рядом с ней.
Кейт делает глубокий вдох и смотрит в пол, как будто видит там образы давно ушедших дней.
– Раньше мама была не такой строгой и уж точно не настолько властной. Но в пять лет я заболела. Тяжелая пневмония, я лежала в реанимации. Все выглядело очень плохо, и врачи всерьез опасались, что я не выкарабкаюсь. Мама чуть не умерла от страха. Она день и ночь сидела у моей постели, держала меня за руку и молилась, чтобы я выжила. И докторам действительно удалось спасти мне жизнь, я выздоровела, но это все очень сильно отразилось на маме. С тех пор она ужасно боится меня потерять.
Я в растерянности смотрю на Кейт, а затем крепко обнимаю.
– Тебе, должно быть, тоже было очень трудно.
Кейт смеется.
– Те моменты, которые я запомнила, кажутся мне далеко не такими драматичными. Помню, что долго лежала в больнице и плохо себя чувствовала, но все равно не скучала, а листала книжки, играла с медсестрами. У меня в памяти сохранилось много приятных эпизодов. Но тогда я просто не осознавала всей серьезности происходящего.
– В отличие от твоей мамы.
Представляю себе ее тревогу. Наверное, ужасно чуть не потерять своего ребенка, не будучи в силах ничего изменить. Но пусть я понимаю ее страх, у меня все равно не укладывается в голове, как она может так ограничивать Кейт? Разве не важно именно сейчас, когда она, можно сказать, получила вторую жизнь, чтобы она эту жизнь действительно жила? Похоже, ее мать смотрит на это иначе. Она хочет, чтобы жизнь Кейт протекала в правильном русле, и сделает все возможное, чтобы свести к минимуму риск повторной ошибки.
– Ну вот, теперь ты хотя бы знаешь причину, и поэтому мне тоже не всегда легко идти против мамы. Ведь она поступает так просто из страха.
«Как и ты», – хочется сказать мне, но я воздерживаюсь от комментариев, потому что понимаю дилемму Кейт. Она не хочет, чтобы ее мать снова страдала. Но, по крайней мере, предпринимает какие-то шаги, чтобы освободиться от опеки.
Кейт встает, берет колу и делает несколько глотков.
– Ты очень уютно обставила комнату, – негромко говорит она, как будто таким образом старается отмахнуться от мрачных мыслей.
 
Возле моего стола Кейт останавливается и рассматривает школьные вещи. Там лежат учебники и заметки для домашней работы.
– О, мы сейчас то же самое проходим по математике. Но у вас, кажется, все глубже и задания сложнее. А мне хватает и того, что у нас.
Мне трудно врать подруге. Но ей нельзя знать, что это не школа для одаренных детей и что наши уроки математики ничем не отличаются от их.
– А это что? Домашняя работа? – Она показывает на листок с моим заданием по истории. И тут меня осеняет, что его-то я и собиралась обсудить с Кейт.
– Да, точно. Я недавно отправляла тебе СМС по этому поводу. Нам надо написать эссе об истории Сан-Франциско. Темой можно выбрать какие-нибудь необычные события. И мне пришел в голову момент, когда ты рассказывала о том убийстве. Ну, том… Фил Кеннвуд, на которого напали в 2011 году недалеко от Альбион-стрит и убили. Я ничего не нашла в сети об этом случае. Не помнишь, откуда ты о нем узнала?
Кейт задумчиво хмурится. Вместо того чтобы смотреть на меня, она уклончиво бросает взгляд на часы.
– Честно говоря, уже точно не помню. Наверно, папа рассказывал. Я могла что-то напутать с именем или датой. – Она виновато улыбается.
– Да, я тоже так подумала. Поэтому потом поискала только по имени, по названию улицы и по дате. Но даже так ничего не обнаружила.
– Ну, иногда не все предается огласке. – Кейт опускает голову и еще немного прогуливается по комнате. – Сан-Франциско – большой город. Видимо, не обо всех убийствах пишут в газетах, особенно если в тот момент на слуху что-то еще. Тогда такие случаи теряются. Но, если хочешь, я еще раз спрошу у папы. Может, ему что-нибудь об этом известно.
Не понимаю, почему ее папа должен знать подробности об этом происшествии. Он же информатик.
– Да ладно, просто поищу другую тему.
– Давай я помогу? – предлагает она. – Все-таки я хорошо знаю Сан-Франциско. Обещаю на этот раз давать только проверенные сведения.
– Спасибо, ты очень любезна. Но, думаю, я и сама что-нибудь найду.
– Ладно, просто скажи, если передумаешь. В любом случае, кажется, это очень интересная тема. Вот бы нам тоже такие задавали.
Едва я собираюсь ответить, в дверь стучат.
  
Глава 24
 
Только я успеваю открыть, как внутрь влетает Алекс. За ней идет Крисси, лицо которой покрылось пятнами от беспокойства. Очевидно, нелегко держать под контролем нашу бойкую Алекс. А та уже направляется к столу, где я расставила закуски и напитки, и расстегивает свой рюкзак.
– Должна сказать, у вас тут очень странные учителя, – сразу начинает она. – Сначала ты думаешь: «Класс, наконец-то молодая кровь, да еще такая горячая. Так и должно быть в частных школах – учителя как визитная карточка. Да так и ученикам наверняка больше нравится ходить на занятия».
Я в легкой растерянности стою посреди комнаты и не могу уследить за ходом ее мыслей.
– А потом понимаешь, что никогда нельзя доверять красивому личику. Во всяком случае, этот парень оказался очень любопытным. – Она ставит на стол несколько бутылок пива. – Когда он настоял на том, чтобы заглянуть в рюкзак, я боялась, что он найдет эти сокровища. К счастью, они были хорошо спрятаны.
Что ж, картинка постепенно начинает вырисовываться, и меня это немного беспокоит.
– Вы столкнулись с учителем, который захотел посмотреть содержимое рюкзака?
Крисси, которая до сих пор молчала, кивает.
– Он даже спрашивал, как нас зовут, откуда мы и к кому идем. – Она все еще кажется немного бледной, что вполне понятно. Если бы учитель обнаружил у них алкоголь, случился бы большой скандал, мы ведь еще несовершеннолетние.
– Я чувствовала себя как на допросе, – возмущается Алекс, хватая пригоршню чипсов и отправляя их в рот.
– Повезло, что вас не поймали, – отвечает Кейт и без особого энтузиазма косится на бутылки с пивом.