Признание маленького черного платья (ЛП)

Ларкен подавил готовый вырваться потрясенный смех и сумел спросить:
– Я думал, что цель каждой английской мисс – найти выгодную партию. – Он покачнулся на пятках и попытался придать лицу такое же напыщенное выражение, с каким прозвучали его слова.
– Но не моя! – воскликнула она. – У меня нет желания выйти замуж.
А вот это было не то мнение, которое он ожидал. Возможно, какие-то слова, в духе Уолстонкрафт9, по поводу образования женщин и равенства полов. Но это? Нет желания выйти замуж? Он никогда не слышал, чтобы женщина так решительно заявляла об отсутствии намерений вступить в брак.
По крайней мере, женщина, моложе шестидесяти лет. Но даже и тогда, только те, кто остался вдовой с достаточно большим состоянием, чтобы поддерживать уединенную комфортную жизнь.
Не иметь желания выйти замуж? Что-то всколыхнулось внутри Ларкена, как будто воротничок викария стиснул его шею и заставил произнести слова:
– Но вы должны выйти замуж.
– Вот еще! – ответила она. – Если замужество означает именно то, что заявляет мистер Фордайс – сплошное подчинение, послушание и смирение – тогда я проживу в блаженном состоянии старой девы до конца моих дней. – Девушка бросила уничтожающий взгляд на книгу в его руке. – Что за докучливый тип этот Фордайс. И воистину, послушайтесь моего совета. Не допустите, чтобы Фелисити увидела вас с этой книгой. Она так вас отчитает, что вам не удастся с легкостью забыть об этом.
– Да, благодарю вас, – проговорил Ларкен. Хотя, с другой стороны, если он не сможет найти Дэшуэлла до воскресенья, то всегда сможет провести субботнюю ночь за чтением этого тома, чтобы обеспечить свой отъезд без долгих разговоров.
Между тем мисс Лэнгли улыбнулась ему.
– Вот почему я здесь. Ее светлость послала меня найти вас. Боюсь, что она приказывает вам немедленно явиться к ней. Портной вот-вот должен приехать, так же, как и учитель танцев.
Портной и учитель танцев?
– Но я не… – Он бросил взгляд через плечо на стену из камней и подумал, что может вытащить Темпла из укрытия и воплотить то, о чем думал раньше – повесить коварного ублюдка вместо Дэшуэлла. – Нет, я, в самом деле, не думаю, что я…
– Нет, полагаю, что вы не думали, – проговорила она, подходя и, взяв его под руку, начиная тянуть его за собой к тропинке. – Но выбора у вас не больше, чем у меня.
Ларкен через плечо посмотрел в направлении Темпла. Я расквитаюсь с тобой за это…
Мисс Лэнгли продолжала:
– Если бы я могла распоряжаться своей жизнью, то провела бы свой день здесь, выполняя набросок этого удивительного места. Ведь я словно оказалась в каком-то уголке Италии. – Она стиснула руки и устремила мечтательный взгляд на руины, но затем вздохнула и подтолкнула ногой пучок травы. – Или я нашла бы пучок полевых цветов и провела бы день с акварельными красками, пытаясь запечатлеть их оттенки. Но этому не суждено случиться. Боюсь, что мы оба в настоящий момент находимся под ее тиранией. – Девушка замолчала и посмотрела на него, и на кратчайший момент Ларкен понял уныние в ее голосе, смог посочувствовать неуверенности, отражавшейся в ее глазах.
Его собственные чувства ненамного отличались от ее, потому что, если бы пришлось говорить правду, то он предпочел бы остаться в Лондоне и не отправляться на это бессмысленное задание. Остаться дома, чтобы грустно размышлять в одиночестве и бродить по городу по ночам в поисках… хм, он не знал в поисках чего.
Она знала бы… настойчиво подсказал ему внутренний голос.
Ларкен, как смог, проигнорировал его.
– Что еще запланировала ее светлость на сегодня? – спросил он, пока вел ее от руин к тропинке. – Чтобы быть заранее предупрежденным и все такое.
– Ну, если вы переживете портного, и мы пройдем испытание в виде учителя танцев…
– Мы?
Он никогда не подумал бы, что это возможно, но дерзкая плутовка покраснела.
– Да, мы. Полагаю, герцогиня просто подозревает, что вы не умеете танцевать, тогда как она знает, что я слегка… хм… – Она отвела взгляд, в то время как ее щеки приняли ярко-красный оттенок.
 
– Мисс Лэнгли, вы хотите сказать, что не умеете танцевать?
Девушка резко остановилась.
– Нет, не умею. Я могу делать многое: рисовать, написать пьесу, сыграть приличную мелодию на фортепиано – по крайней мере, так мне говорили. Я даже смогу заштопать носок и сделать гренки, если нужно…
– Тогда я знаю, к кому обратиться, если кухарка сильно заболеет, а мне понадобятся гренки, – предположил он, улыбаясь самой мысли о том, что она окажется на кухне.
– Это вовсе не смешно, мистер Райдер. Я ужасно танцую. Вы никогда не поверите в это, но когда я пытаюсь танцевать, мои ноги движутся в одну сторону, а я – в другую.
Ларкен мог бы сказать мисс Лэнгли, что ей не нужно прилагать больших усилий, чтобы убедить его, когда ее слова вполне подтверждало воспоминание о том, как она ковыляла по траве в туфельках на высоких каблуках и споткнулась не один, а целых два раза.
– А теперь, – продолжила девушка, – Фелисити настаивает на том, чтобы устроить бал послезавтра вечером и ожидает, что я выставлю напоказ все свои «достоинства», как она их называет.
– Разве вы не бывали на других балах?
– Да, на одном прошлой зимой, но я сумела отказаться от остального Сезона… по большей части, из-за Пиппин, но Фелисити заявила, что мы должны подняться над нашим позором и именно здесь и сейчас совершить наш первый выход в свет.
– Позор? – прошептал он, направляя девушку вдоль тропинки в обход грязного места.
– Ну да, – ответила она, подбирая юбку и хмурясь на грязь, уже украсившую подол, несмотря на ее усилия.
Можно ли вообще управлять подобной женщиной?
– Пиппин… – начала мисс Лэнгли, а затем исправилась: – я имела в виду леди Филиппа, с которой вы встретились этим утром, влюбилась в человека, против которого у Фелисити были возражения. – Она произнесла это так, словно ее кузина по уши влюбилась в сапожника или мясника, а не в одного из самых главных врагов Англии. – А когда обнаружилось, что она предпочитает его всем другим мужчинам, то, хм, высшее общество отнеслось к этому недоброжелательно. – Она помолчала перед тем, как закончить. – Возник небольшой скандал.
Небольшой? Правильнее сказать, ураганный скандал, но Ларкен не собирался прерывать ее, когда она доверяла ему свои секреты.
– Да, я полагаю, что высшее общество не так склонно прощать, как хочется на это надеяться.
Мисс Лэнгли кивнула.
– Этот загородный прием устроен как для того, чтобы вернуть нас обратно в высшие круги, так и для восстановления репутации Фелисити в качестве лучшей свахи светского общества.
Ларкен споткнулся при этих словах, и на этот раз она помогла ему выровнять равновесие.
– Что-о?
Мисс Лэнгли подняла голову и посмотрела на него.
– Лучшей свахи светского общества. Предполагаю, что именно поэтому вы написали ей, чтобы заручиться ее услугами.
Он попытался как можно быстрее погасить вопросительный свет в ее глазах.
– Конечно же, да, из-за ее опыта в качестве свахи. Я не осознавал, что она так хорошо известна, как вы утверждаете. Я лишь просто…
– Просто? В Фелисити нет ничего «простого». Вы нечаянно наняли самую решительную женщину в Лондоне. Нет, в Англии, – ответила мисс Лэнгли. – Она сосватала, о, минуту, дайте мне подумать… – Она постучала пальцами по губам, продолжая считать.
При каждом отсчете Ларкен ощущал себя так, словно в него попала стрела.
– Одна, две, три, четыре, пять, – мисс Лэнгли замолчала. – Нужно ли мне считать ее партию с Холлиндрейком? Потому что это ее рук дело.
 
– Полагаю, вы должны считать это, – еле слышно ответил он девушке. Не все ли ему равно после третьего отсчета ее пальцев? Уже ко второму его почти с головой накрыла та обычная паника, которая охватывает любого холостяка при упоминании слова «сваха».
А Ларкен-то считал себя сделанным из более прочного материала. И все же, это задание внезапно начало принимать такой же рискованный оборот, какой обычно связывают с проникновением в парижскую тюрьму.