Исполняющий обязанности (СИ)
— Я почему здесь нет фотографий?
— Каких фотографий?
— Я еще первого следователя просил направить к нам запрос. Ее, потерпевшую, когда утром в отдел доставили, ее в дежурной части фотографировали на уровне ростовой линейки, как положено. В фас и в профиль. А фотографий ее здесь нет.
— Ну-ка, ну-ка. — юрист первого класса отобрала у меня папки уголовного дела, и сама уткнулась в опись дела: — Ну, да. Вот, запрос на истребование фотографий я вижу, а ответа нет. Я поняла, разберусь с этим вопросом. Ну и ты не расслабляйся, решай вопрос с прекращением дела, от нас особой помощи не жди, у нас руки связаны.
— Я понял вас, Светлана Григорьевна, спасибо за совет. Могу идти?
— Можешь. — следователь уткнулась в какую-то бумажке в середине первой папки: — Если что решишь, то сразу звони. Телефон я тебе вот, на бумажке написала. Я тебя вызову примерно через неделю, и мы должны в этот день что-то решит. Больше времени мне не дали. Давай, иди.
На службу идти не хотелось — похоже руководство меня уже вычеркнуло меня из «списка живых», и только отсутствие подписи под рапортом об увольнении, что от моего имени составил отдел кадров, мешает ему забыть проблемного сотрудника как страшный сон.
Я вышел из районной прокуратуры и остановившись на крыльце, завертел готовой. Можно было пойти в сторону станции метро «сердце Города» и ехать к родителям с пересадками, но удобнее, или пройти пешком через Тихий центр и быстро доехать через Новый мост, но автобуса можно было прождать не менее часа, а потом давиться в переполненной металлической «консервной банке». Солнце уже хорошо грело, но консервативные сибиряки — гости и жители Города, осторожно снимали с себя теплую одежду, и в автобусе меня сто процентов зажмут горячие, потные тела сограждан. Но сегодняшняя встреча с «терпилой» меня взбесила и мне хотелось быстрее сесть в машину и забрать у родителей пса, поэтому я пошел в сторону автобусной остановки.
Минут через пять, проходя через сквер у будущей Водной академии, я увидел небольшую толпу что-то громко обсуждающих граждан. Любопытство сгубило кошку, и меня тоже — я двинулся к людям, но не доходя десяток шагов, разглядел, что центром народного бурления является мой личный враг. На скамейке, с видом умирающего лебедя, сидела и размазывала слезы по опухшему, с черными потеками туши, лицу Катерина Семеновна Беляева. Я остановился, попытался развернуться и дать стрекача, но Катька уже подняла глаза и что-то крикнула, показывая на меня. Два десятка недобрых глаз уставились в мою сторону. Не ожидая ничего хорошего от попыток выяснить, что случилось, я повернулся и пошел прочь.
— Гражданин! Гражданин, я к вам обращаюсь, остановитесь. — не успел я сделать десяток шагов, как услышал за спиной чей-то требовательный голос.
Считая, что требовать здесь и сейчас от меня никто ничего не вправе, я энергичным, быстрым шагом, продолжил свой путь.
— Гражданин, вы что оглохли! — шагов через пять меня грубо схватили за плечо, пришлось остановится. Передо мной стоял злой, раскрасневшийся и запыхавшийся, незнакомый мне милиционер в форме, с погонами сержанта.
— Что вы хотели?
— Документы предъявите.
— Вы кто, представьтесь и объясните, на каком основании я вам должен что-то предъявлять.
Сержант разозлился еще сильней, по его глазам, сканирующим окрестности, я понял, что сейчас меня будут незаконно принуждать к сотрудничеству.
— Сержант, если ты меня сейчас ударишь, я тебя просто запинаю здесь и мне ничего не будет.
Сержант охренел от такого заявления, но, разумно решил проявить осторожность.
— Вон ту, беременную девушку, десять минут назад здесь ограбили, вырвали сумку. Она утверждает, что это сделал ты…
— Вот прям я лично?!
— Ну не лично…
— Так вот, сержант, десять минут назад я еще был на допросе у следователя нашей районной прокуратуры. О том, что эта гражданка здесь пойдет, я не знал. Поэтому, разбирайтесь без меня — я попытался развернуться, но меня схватили за плечо.
— Вам гражданин придется остаться, пока не приедет наряд.
— Руку убрал, пока я ее не сломал. — Я, стараясь не сорваться, зашарил по карманам. Опасаясь, что у меня изымут удостоверение, я сам себя обхитрил, и из документов имел при себе только паспорт: — Вообще, ты кто такой, я тебя в нашем РОВД не видел… На смотри!
— Это что? — сержант руку убрал и теперь, непонимающе смотрел на раскрытые перед его лицом документы.
— Это мой паспорт. А это карточка-заместитель, где написано, что я могу оперуполномоченный уголовного розыска Дорожного РОВД и в любой момент могу получить свое табельное оружие в дежурной части.
— Но у вас удостоверение должно быть…
— Видишь здесь фотография моя в форме и печать РОВД? Удостоверение у меня следователь прокуратуры забрала, по заявлению этой придурошной бабы, возле которой народ колготится. И забрали еще зимой, когда эта тварь еще беременной не была…
— Так это вы ее?
— Сержант, это ты сейчас пошутил так не смешно? Так я сейчас пошучу. Ты вообще откуда?
— Я из роты охраны метрополитена, неделю, как на службу взяли. Шел на службу, а тут это…
— И кто ее ограбил?
— Говорит, что двое подростков, во всем темном были одеты…
— Сержант, а почему ты не осуществил преследование преступников по горячим следам? Ты вполне мог их догнать и задержать? Куда они кстати побежали?
— Вон туда. — милиционер показал рукой в сторону строящегося здания огромной, пятиэтажной, типографии.
— Ну вот, почему не преследовал?
— Мне, когда я в «ноль два» позвонил, сказали здесь оставаться…
— Кто тебе сказал? Девочка — оператор, которая ни одного преступника живого не видела? А в наставлении ясно сказано — сотрудник милиции обязан немедленно организовать преследование и задержание преступника по горячим следам. Вот я зимой чуть-чуть отступил от требования наставления, когда с этой тварью встретился, и сейчас на допросы, как на работу хожу, нда… А скоро суд… Так что сам понимаешь, я к этой твари добровольно на пушечный выстрел не подойду. Ладно, давай, а сам думай, как выкручиваться, тебе жить.
Я обошел «зависшего» сержанта и пошел в сторону остова стройки. Через несколько секунд сзади снова раздались быстрые шаги. Я приготовился, что меня опять будут хватать и задерживать, но сержант, даже не взглянув на меня, пробежал дальше по асфальтовой дорожки, ну и я сам ускорился. Сержанта я видел несколько раз еще в течении получаса — он проверял подъезды прилегающих домов. Я же двигаясь почти параллельно, осматривал попадающиеся на пути урны, мусорные баки и заросли кустарника, надеясь найти брошенную сумку Катерины Семеновны. Последний раз я увидел сотрудника роты охраны метрополитена минут через сорок, он, красный, потный и растрепанный, шел куда-то в сторону центра, держа на отлете фуражку с темным пятном в середине верха тульи, наверное, сильно пропотел, бегая по бесчисленным подъездам вверх-вниз, лифтов в Тихом центре нигде не было. На меня он не обратил никакого внимания — очевидно, своих забот хватало.
Через полтора час я припарковал свою «Ниву» в Тихом центре. Дав Демона пробежаться по кустам и поднять ножку у нескольких столбов, я взял его на короткий поводок и повел в сквер у Водной академии. Лавка где рыдала ограбленная потерпевшая по моему уголовному делу встретила меня двумя смятыми бумажными салфетками, с пятнами от вытираемой с лица туши — несчастная Катя не добросила мусор до урны. Я, не чинясь подобрал бумажки и сунул их под нос любопытному псу.
— Нюхай, дорогой, нюхай.
Демон втянул воздух, со вкусом чихнул и вновь уставился на меня.
— Ищи, Демон, ищи!
«Не отстанешь?» — прочел я в его глазах.
— Демон! — мой голос стал строже: — Ищи, малыш.
Пес еще раз чихнул, снова сунулся к салфеткам, затем припав носом к земле, сделал небольшой кружок и побежал в сторону проезжей части улицы Убитого чекиста.
Добежав до асфальта, Демон снова сделал кружок, затем сел, гавкнул на меня и завалившись на бок, стал чесаться.