Кукла и ее хозяин (СИ)
Ах, тебе кто-то там заплатил, чтобы ты меня не трогал — ну мне-то за это не платили. С людьми, которые как будто напрашиваются на кулак, так и надо поступать — зачем лишать их удовольствия? Резкий шаг к нему — и без лишних комментариев я хорошенько залепил ему под дых, вложив для профилактики в удар побольше Темноты. Он захрипел и согнулся пополам.
— Еще раз увижу рядом с братом или его клубом, вообще не разогнешься. Понятно?
— Да вы дворяне или кто? — аж взвыл этот хлыщ, внезапно вспомнив о манерах.
А ты что думал, мы будем тактично слушать? Ты явно переоцениваешь наше воспитание.
— Дворяне-дворяне, — подтвердил Глеб, следом залепив ему туда же. — И кулаки у нас благородные. Оставляют синяки благородного сизого оттенка. Поэтому в следующий раз будешь платить за каждый удар, а сейчас бесплатный пробник… Это тебе за Аллу, — пояснил он, лупя дальше, — это за Женю, а это за Милу… С ними ты очень по-дворянски разговаривал. Продолжать раскрашивать или уже наконец понял?
Змея, высунувшись из моей тени, стегала любителя манер по пальцам, не давая выпустить Темноту. В столице полно сильных колдунов, но мне пока попадалось только какое-то отребье.
— В следующий раз, когда захочешь кого-то ударить, — добавил я, когда Глеб брезгливо отшвырнул раскрашенную тушку на бетонный пол, — подумай обо мне. Подумай, как я ударю за каждый удар, который ты нанесешь. Ты теперь в моем личном черном списке. Уяснил?
— Да ты пожалеешь! — разбрызгивая слюну, завопил он. — Да вас такие проблемы ждут!..
Все, воспитательный разговор перед поркой больше делать не буду — как показал опыт, это неэффективно.
Я наклонился к нему и, схватив за шею, стремительно потянул силы прочь. Его душонка аж заплясала, пытаясь удержаться на месте. Наглые глаза за доли мгновения покатились из орбит. На лбу выступила испарина, лицо побелело, а сам он весь затрясся и обмяк.
— Столько времени мне надо, чтобы тебя убить, — пояснил я, с глухим стуком приложив его пустым затылком об пол. — И уж поверь, ни о чем я жалеть не буду.
Следом я сорвал с его пальца кольцо. Хлыщ слабо дернулся, пытаясь сопротивляться — я сложил руку с печаткой в кулак и поднес к его глазам.
— Тут уже ходит один с мордой, меченой моим гербом. Тоже так хочешь?
Он нервно затряс головой, растеряв весь недавний гонор. Как же я не люблю таких людей: дал по хребту — понял, не дал — не понял. Зато общаться с ними просто — когда они наконец понимают, что их долбаный хребет в твоей власти.
— Ну а теперь по поводу платежа.
— Я все-все понял! — пролепетал франт заплетающимся языком. — Никакого платежа!
— Нет уж. Мы согласны на платеж.
— Вы готовы платить? — обомлел он.
«Да он, по ходу, еще и тупой,» — заметил Глеб.
— Ты будешь платить, — я заглянул ему в глаза. — В два раза больше, чем взял. Каждый месяц. И твой покой ничего не нарушит. Понятно? — и слегка его тряхнул.
— Д-да…
— Что надо добавить в конце?
— Да, — выдохнул он трясущимися губами, — мессир Павловский…
— И если мне хоть кто-то хоть раз на тебя пожалуется, ты не жилец, — добавил я и, поясняя, что это значит, вытянул из него почти все остатки сил, лишив возможности даже пищать, только трясти губами и кончиками пальцев.
Пар он хотел сегодня выпустить? Ну пара в нем точно не осталось. Отбросив эту избитую тушу, мы с Глебом пошли дальше, пока хлыщ глухо постанывал на парковке, силясь двинуться. Однако покинуть холодный пол самостоятельно у него получится не раньше чем через пару часов — и то на четвереньках.
Достав смартфон, я набрал Савелия уточнить, что это вообще было.
— Да, один раз заплатил ему в самом начале, — со вздохом сказал приказчик. — Вы только приехали в столицу, было непонятно, что с домом, что с наследством. А тут он заявился и пригрозил, что создаст вам проблем. Я не знал, как тогда поступить, у вас и без того много проблем было. А он грозился, что еще придет…
— Обязательно придет, — усмехнулся я, — и как придет, возьмите с него по полной. Еще и моральную компенсацию за прошлый раз. И запомните: нет ни одного колдуна, которому я буду платить за отсутствие проблем. А вот мне пусть за это платят.
Парковка уже пару минут как погрузилась в тишину, а двое приятелей все еще стояли за колонной, не решаясь выйти. С этой укромной позиции они наблюдали всю сцену и видели, как два — уже два! — Павловских скрылись в глубине.
— Видел, какой беспредел творится? — спросил один из приятелей.
— Хорошо, что не стал перекупать у него ту книгу, — с облегчением отозвался другой.
Оба задумчиво перевели взгляды на мужчину, который надсадно мычал на полу, не в силах даже пошевелиться.
— Поможем? — второй приятель с сомнением повернулся к первому.
— Этот обойдется, — отмахнулся тот.
Не хотелось признаваться никому, но мессир Павловский только что сэкономил ему кучу денег — уродцу на полу он больше платить не будет. И даже знал, к кому пойти, если тот заявится.
Ep. 19. Самый популярный колдун столицы (III)
Из окна открывался вид на ворота и помятый газон во дворе. На стенах поблескивали серебром защитные обереги. Обычно стоило зайти в этот кабинет, как Ульяна сразу успокаивалась — все равно что упасть в его объятия. Однако сейчас все внутри аж звенело от раздражения. Смартфон с досадой полетел на стол, и она крепко зажмурилась, стараясь развидеть увиденное, но оно прочно врезалось в память. Нет, она, конечно, знала, что все эти светские женщины — те еще сучки, но эта была сучкой просто первостатейной, и то, что выложила госпожа Люберецкая в своем аккаунте сегодня, прекрасно это подтверждало. А ведь эта девка знала, что у него есть девушка — вот только вела себя так, будто девушки у него не было, будто на эту роль претендовала сама. Сучка же — не так ли? Но сучка слишком красивая, и это бесило. Секс-символ столицы, икона стиля — да от нее чуть ли не весь интернет слюнями захлебывался. Какого черта! Где они вообще ее нашли? Искали, что ли, по запросу «самая красивая женщина столицы»?
Роскошная, стильная, успешная, популярная — настоящая девушка с обложки, и ведь она и правда была на куче обложек. Всего на полтора года ее старше, но по общему опыту, по суммарному впечатлению казалось, что разница десятилетия. С такой-то внешностью и такой-то карьерой могла вообще найти какого-нибудь графа, князя или принца — но нет, она замахнулась на больше. На ее мужчину!
Пытаясь отвлечься, Уля взяла в руки тряпку и шагнула к книжным полкам, тянущимся вдоль стен кабинета. Костя говорил, что это самое надежное, самое безопасное место в доме, и ей больше всего нравилось здесь быть, потому что только тут эта пятипальцевая зараза не ходила за ней по пятам, мотая нервы по любому пустяку. Казалось, весь его дом хочет выкинуть ее отсюда, как будто вся эта гребаная столица говорит ей, что она для него недостаточно хороша…
Ульяна глубоко вдохнула и выдохнула, стараясь успокоиться. Затем вытерла пыль с книжных полок, рассортировала кипу бумаг на столе и наконец потянулась к ящикам. Достав шкатулки с перстнями, протерла и там, а затем аккуратно поставила их обратно. Он разрешил ей делать в его кабинет все, заглядывать куда угодно — вот как ей доверяет. Можно подумать, какая-то пафосная балерина будет вообще хоть что-то делать в его кабинете или на его кухне — такие оседают только в спальнях… Поморщившись от мыслей, Уля распахнула следующий ящик и неожиданно обнаружила красивую деревянную коробочку с резными стенками. Внутри лежало овальное зеркало в узорчатой серебряной раме, очень изящное, словно прямиком из какого-нибудь салона для аристократок.
Взгляд поймал собственное отражение, и Ульяна замерла, пытаясь понять, что не так. Вроде те же серые глаза, розовые губы, темные волосы — но тут она казалась себе немного другой — такой, какой видела Люберецкую на снимках в сети. Не потерянной или расстроенной, а боевитой, дерзкой, страстной — настоящей стервой, какой в жизни себя не считала, но какой вполне могла бы быть. Девушка в отражении казалась смелой и сильной, способной отпихнуть эту наглую костлявую руку прочь, без страха шагнуть к свивающейся у его ног змее, и главное заглянуть ему в глаза — в такие родные и такие бесстыжие — и сказать «я согласна хоть на десять сенных девок сразу, но эту выстави!»