Кукла и ее хозяин (СИ)
В вечерней темноте ярко выделялся купол Казанского собора. Оставляя дорожку пыли на дороге, я резко свернул к нему, и аномалии кинулись следом, еще не понимая, что летят в ловушку. Правда, и мы летели туда же. Но из двух зол выбирают то, в котором легче выжить.
— Не переношу церкви… — простонал рядом друг.
А что поделать? Эти твари их тоже не переносят — причем куда сильнее, чем мы. Чем больше внутри Темноты, тем опаснее посещать такие места — намоленные места, защищенные обрядами и молитвами, которые прочли тысячи, а то и десятки, сотни тысяч человек. Чем больше, тем лучше. В итоге вокруг таких мест образовывается особая энергетическая зона, едва заметная дымка — однако она способна защитить обычных людей от Темноты, давая им возможность хоть где-то от нее укрыться. И если у мелких часовен и церквушек, стоящих невесть где, эта дымка была не слишком густой, то вокруг Казанского собора она ощущалась как плотный едкий туман, надежно скрытый за сомкнутыми воротами, в которые я и въехал на полной скорости.
С глухим скрежетом ворота распахнулись — и нас накрыло огромной опаляющей волной, будто нараспашку раскрылась дверь пылающего изнутри дома. Собаки, мчавшиеся за нами, истошно завыли, словно их ошпарило кипятком, а затем развернулись и кинулись прочь. Я же почувствовал, как резко подступает такая знакомая тошнота, способная выпотрошить все внутренности наружу. Кровь внутри, казалось, начала бурлить, как вода в чайнике. Виски стиснуло невидимым обручем, следом сдавило грудь. Глеб рядом бессильно уронил голову на спинку кресла и отключился. А следом заволокло и мои глаза, будто облепило темной повязкой — и под яростный рокот в ушах все вокруг исчезло.
— А, провинция… А я так надеялся вас больше не видеть, — любезно поздоровался с нами уже знакомый полицейский.
Будто мы надеялись на другое. Однако, едва очнулись, как служки из собора нас сразу же перенаправили сюда для выяснения всех обстоятельств. И вот теперь мы сидели в знакомом кабинете знакомого участка на Миллионной улице, чей глава со скептическим видом оглядывал нас и что-то говорил. Правда, половина слов пролетала мимо — до сих пор тошнило, шумело в ушах, горело в груди, словно меня хорошенько подпекло на противне, а голову вело, как с крепкого похмелья. Мессир и Казанский собор оказались вещами несовместимыми.
— Значит, теперь Казанский собор, — распылялся напротив полицейский. — Смотрю, вы от столицы камня на камне не хотите оставить. Петр Первый, наверное, строил ее специально для вас, чтобы вы тут отрывались…
«Чего ж он такой болтливый?» — Глеб рядом потер виски.
— А что сразу с Казанского собора начали? У нас здесь много церквушек, которые требуют ремонта…
— Госпожу Люберецкую куда увезли? — перебил я этот не в меру бодрый поток.
Нику, как выяснилось, те же служки, что передали нас в заботливые руки правопорядка, отправили в больницу, не сумев привести ее в чувства самостоятельно.
— А это скорее вопрос к вам, — тут же переключился полицейский, — куда вы ее везли. Что вообще делала у вас в машине госпожа Люберецкая?
— А что она, по-вашему, там делала? — собственный голос глухо шумел в ушах.
— То есть вы хотите сказать, — прищурился он, — что прима Императорского балета — ваша знакомая?
Что ты так удивляешься? В конце концов, она же не в багажнике у меня лежала.
— А что, по-вашему, я ее взял и похитил?
Страж порядка посмотрел на меня, словно сказав глазами «ну да, вы бы могли», а потом все-таки назвал адрес госпиталя, куда ее отправили, и вернулся к так не отпускающей его теме собора — видимо, на этой работе больше не над чем похохмить.
— Господа, если угодно, я могу дать вам список достопримечательностей, чтобы вы знали, что разносить в следующий раз. Внесите в свой ежедневник, чтобы каждый день по какой-нибудь церквушке громить, опыта набираться, а то сразу начали с Казанского собора. Немного не ваш уровень. Уж без обид…
«Может, сказать ему, — протянул Глеб, постукивая пальцами по вискам, — куда пусть засунет свой список достопримечательностей?»
«Да расслабься. В человеке, по ходу, умер гений стендапа, и он сейчас пытается его поднять. Лучше похлопай в качестве поощрения.»
Друг рядом хмыкнул. Глава участка увидел, что мы ухмыляемся, и стал трепаться еще довольнее. Главное, чтобы до утра не оставил наслаждаться своим концертом.
К счастью, выступление он закончил довольно скоро, когда помощник зашел в кабинет и сообщил, что привезли пьяных с улиц — и необходимость в наших ушах сразу же отпала. У него теперь и без нас аншлаг.
— Господа, — заявил он, отдавая нам ключи и документы, — знаете, какая у меня есть фантазия? Что мы с вами больше никогда не увидимся. Вы уж постарайтесь, ладно?
Не став обещать, мы покинули этот гостеприимный участок.
Ночная столица на скорости мелькала за окном. На улицах уже было темно, когда мы сели в свою заметно помятую машину, сумевшую тем не менее пережить этот вечер и даже остаться на ходу. На этот раз я пустил Глеба за руль, и он направился к госпиталю. Я же прикрыл глаза, чувствуя, как все еще мутит. Вот уж правда говорят: хуже ванны со скверной только душ из святой воды. Облегчало состояние лишь ласковое колебание в моей тени — крошка, которой повезло вылезти оттуда раньше, чем мы въехали в собор, снова вернулась ко мне и теперь вовсю разгоняла мою бурлящую Темноту, явно желая помочь.
Покореженная дверца рядом хлюпала и протяжно скрипела, не прилегая плотно после удара о гончую. Побежал-таки малыш к своим покровителям, лишний раз показав, что сам ничего не может. Однако все покровители исчезнут, как только будет больше нечего им предложить. Уж будь уверен, теперь ты отдашь намного больше, чем я изначально намеревался забрать.
— Кость, — вдруг позвал Глеб, — смотри…
Открыв глаза, я взглянул на горящий в его руке экран. Друг умудрялся одновременно делать с десяток вещей за рулем, а потом еще и удивлялся, почему я не даю ему водить машину, когда с нами девчонки.
Я молча забрал у него смартфон, на экране которого красовался желтенький сайт, полный такого же цвета новостей. На главной странице сейчас болтался мерцающий заголовок, с восторгом сообщавший, что именитую приму сегодня доставили в госпиталь в состоянии интоксикации. А снизу шла большая фотография, выложенная пару минут назад. По крыльцу с полузакрытыми глазами спускалась Ника, казалось, качающаяся даже на снимке, а рядом, по-хозяйки обнимая ее, с довольной рожей топтался ее супруг. Новостью было не то, что ее доставили — а то, что забрали.
Миг — и яркий свет фар ударил прямо в глаза. Из-за поворота выехала незнакомая серая тачка и перегородила нам путь. Глеб резко дал по тормозам. Дверцы заблокировавшей дорогу машины распахнулись, и оттуда высыпали трое. Двоих я видел впервые, а вот третьего узнал сразу. Любитель стрелок, однажды протерший тушкой мой газон, видимо, захотел устроить новую стрелку. Вот только ему бы стоило подумать, что протирать асфальт на дороге будет несколько больнее.
— Что, сначала по-хорошему? — отстегивая ремень безопасности, спросил друг.
— Нет. У меня сегодня плохое настроение.
— Да и у меня вообще-то тоже не очень…
Три идиота с довольным видом направились к нам, так и рвущиеся найти себе проблем. Правильное место выбрали, парни. Молодцы.
Ep. 15. Кукла и ее хозяин (IV)
Мы вышли из машины, хлопнув дверцами. Скрип покореженной недобро пронесся по ночной тишине. Однако, не читая сигналов, троица идиотов, осклабясь, смотрела на нас. Один чуть сзади с кастетом в руке, двое спереди без всего, явно полагаясь на силу, которую отвесила им Темнота — хотя едва ли она была здесь слишком щедрой. Эти колдуны больше напоминали гопников из подворотни — однако гопников с претензиями: и у любителя стрелок, и у его шестерок на пальцах красовались одинаковые перстни — символ крутости, которой они потряхивают перед другими.