Роузуотер. Восстание

Опоры накачивают ксеноформами и запускают их в космос в качестве малоценных разведчиков, отыскивающих подходящую планету.
Оставшиеся домяне копируют себя – свои разумы и воспоминания – на биомеханические устройства хранения. Колоссальную серверную ферму размещают на второй луне Дома. Философы и ученые заверяют домян, что они будут жить вечно, а когда настанет пора, смогут переселиться в новые тела. Теоретически. Домяне позволяют своим биологическим телам умереть и впадают в вечный сон в лунном комплексе.
За серверами присматривают членистоногие механизмы на солнечных батареях. Похожие на бабочек роботы поддерживают целостность данных на каждом из миллиардов серверов, перелетают с одного на другой, как будто опыляя их. Кто знает, что снится спящим домянам?
На лунной базе есть и более крупные механизмы, небольшие адаптивные многорукие машины, контролирующие информацию, пересылаемую странствующими ксеноформами. Земля – единственная теоретически пригодная для жизни планета, на которой смогли выжить опоры. Ксеноформы присылают информацию, порождающую неслышный сигнал тревоги в похожем на мула роботе, который немедленно отращивает четыре ноги и на скорости тридцать шесть миль в час мчится к конкретному серверу, огибая астероидные кратеры, лунные скалы и обломки упавших спутников. Он переносит этот сервер на базу, где куда более маленькое и изящное многолапое насекомое начинает тонкий процесс подключения сервера к главному процессору.
Другие машины активируют воздушный шлюз и наполняют комнату содержимым подземных газохранилищ. Этот газ – не воздух и неспособен поддерживать жизнь, но его молекулы могут вибрировать, создавая звук.
У пробужденной ученой уходит шесть дней на то, чтобы установить контакт с процессором и понять, где она находится. Она активирует динамики, из которых доносятся слова. Они электронные и лишены интонаций, но смысл их ясен.
– Приветствую тебя. Я не знаю твоего имени и не знаю, понятен ли тебе язык, на котором я говорю. На Доме существует более тысячи языков и диалектов. Я опробую каждый из них. Я назначена куратором процесса воскрешения. Меня зовут Луа, я говорю с тобой по односторонней связи, а потому не смогу ощутить твой ответ. Факт моего пробуждения означает, что произошел сбой.
Слышать ее речь – странный опыт, как подпевать старой песне о любви. Энтони знает все слова, и предвкушение каждого рождает звуковой вариант послеобраза. А еще он знает, что, на каком бы языке ни говорила ученая, человеческий мозг переводит его на земной язык и подбирает земные эквиваленты выражений.
– Вот что должно было произойти, – продолжает Луа. – Ксеноформы должны были прислать нам данные о том, насколько преобразован каждый из землян. Они это сделали, и в начале последнего солнечного цикла обслуживающие машины были оповещены о первом полном преобразовании. Это запустило особый протокол, целью которого является проверка возможности трансмиграции нашей расы. Был пробужден специально отобранный домянин, и его сознание переписано в преобразованного человека.
Луа больше часа тратит на обсуждение технических подробностей процесса, но Энтони отвлекается и проматывает воспоминание дальше.
– Мы потеряли контакт через несколько наносекунд после передачи. Скорее всего, человеческий организм, ввиду своей примитивности, неспособен выдержать разум домянина. Возможно, нам все же следовало приказать ксеноформам построить тела, имитирующие нашу анатомию.
Энтони знает, почему они этого не сделали. Аборигены адаптированы к жизни на этой планете. Логично использовать тела, приспособленные к среде, которую ты пытаешься покорить. Он также знает, что среди домянских философов полыхали жаркие споры на эту тему. Переписанные индивидуумы будут домянами res cogitans, но не res extensa, а ведь даже в этом случае возникли бы проблемы. Ксеноформы считаются биологическими машинами, а значит, и построенное из них тело будет машиной. Разум домянина внутри машины не поддавался никакой… классификации. Что еще хуже, эта машина будет создана на основе человека – инопланетянина, не-домянина. Некоторые говорили, что такова цена космического выживания, что так выглядит принудительная эволюция.
 
Луа говорит:
– Прежде чем мы перешлем на Землю миллиарды домян, мы должны быть абсолютно уверены в том, что этот процесс работает. Мы не можем продолжать, пока не узнаем, что случилось с первым из нас. Опора, ты должна найти тело, изучить его и переслать мне все полученные данные.
Энтони выходит из транса. Луа также переслала технические подробности: что, как и почему он должен сделать, когда найдет тело, – но все это хранится в его памяти и доступно в любой момент.
Его назвали опорой впервые. Он чувствует, как под землей ворочается необъятное тело Полыни, недовольной тем, что Луа не использовала конкретное имя. Энтони, Полынь, Полынь, Энтони. Одно и то же? Человек? Домянин?
Энтони открывает глаза и видит, что над ним склонилась его любовница. Она улыбается; он – нет.
– Я должен уйти, – говорит Энтони. – Прощай.
И умирает.
  
Отрывок из романа
 
Уолтера Танмолы «Куди»
 
 
Прежде чем Эмека успел хоть что-нибудь сказать, вошел Кристофер с ухмылкой на лице и беспокойным огнем в глазах. Господи, спаси нас, он что-то задумал.
 
– Гони за машиной, – сказал он. – Мы отправляемся платить растленным и растлевать легковерных.
 
Ему не нужно было говорить Эмеке, куда ехать. Возникновение купола непрерывно показывали по всем каналам. Ездить к нему было запрещено, и поэтому автопилоты не работали. В случае кризисов власти отрубали их в первую очередь.
 
В обычное время поездка заняла бы пару часов, но сейчас дороги были забиты людьми вроде них, желающими поглазеть на пришельца. Кристофер использовал задержку, нарезая синюю бумагу для принтеров на мелкие квадратики. Потом найденной в багажнике ручкой он проставил на каждом число. Когда проехать уже было невозможно, Кристофер велел оставить машину и продолжить путь на мототакси. Эмеке очень не хотелось бросать машину матери, но перечить он не стал. А через милю пробка сделалась такой, что сквозь нее было не просочиться даже на двух колесах. Небо потемнело от дронов – ни Эмека, ни Кристофер никогда не видели их в таком количестве.
 
Спешившись, Кристофер протиснулся сквозь толпу; поле его притяжения повлекло Эмеку за собой. У кордона они договорились с охранником, и их пропустили к инопланетному куполу. Он выглядел так, словно Сатана трахнул Землю изнутри, и пенис его остался торчать наружу, пульсируя от чудовищной эрекции. У этой штуковины были вены, кожа и тепло. Кристофер шлепнул Эмеку по спине.
 
– Мы сюда не любоваться пришли. Начинай продавать билеты.
 
Он выдал Эмеке горсть синих квадратиков, и они принялись за работу. Часть навара пришлось отдать ребятам из ополчения, но все равно за следующие несколько недель они заработали кругленькую сумму.
 
А потом Эмека встретил Куди.
 
  
Глава четвертая
 
Алисса
 
– Мне нужно к врачу, – повторяет Алисса.
– Так и не полегчало? Я запишу тебя на понедельник. – Марк бросает ключи от машины на тумбочку.
– Нет, не надо меня записывать. Мне нужно к врачу сегодня. Сейчас.
Марк подходит, чтобы поцеловать ее, но Алисса отворачивается. Она жалеет об этом, но движение получается невольным. Она не чувствует к Марку никакой симпатии.
– Ладно. А почему? То есть я, конечно, отвезу тебя в больницу, Алисса, но ты не выглядишь больной. Что стряслось?
– Разве это не касается только меня и врача?
– Я же твой муж. – У Марка оскорбленный, обиженный голос.
Алисса вздыхает:
– Я этого не знаю.
– Что?
– Я не знаю, правда ли ты мой муж.
Марк смеется, но это нервный смех.
– Перестань меня разыгрывать, Ал.
– Я тебя не разыгрываю. Прости, но я тебя не помню.