Память гарпии (СИ)

С каждой минутой промедления шансы нагнать кочевников таяли.
— Так мы и сделаем, — в конце концов тихо заключил он, отвечая на собственные мысли.
— Как?
Тис выглядела смертельно уставшей.
— В последний раз попытаемся вернуть тебе память. У меня как раз завалялся один способ, — он выдержал паузу, как будто всё это имело хоть какое-то значение. — Я покажу тебе Бытое.
Она подняла на него странный лихорадочный взгляд. Глаза из расплавленного золота.
— Правда?
Орфин кивнул. Он не ожидал такой реакции и был приятно удивлен.
«Пускай я ничего не могу сделать с Асфоделью и с… метафизикой этого мира, — подумал он с мрачной решимостью. — Я рассыпаюсь, забываю себя, и так или иначе мои дни сочтены. Но память Риты — это то, за что можно ещё побороться».
— Я… я бы хотела увидеть Бытое, — сказала Тис с поразительной искренностью в голосе. — Но я не хочу ничего вспоминать.
— Да почему, черт тебя подери?
— А разве моя жизнь была счастливой?
Внутри Орфина словно дернулась расстроенная басовая струна, и по телу прошли нестройные гулкие вибрации. Он задумался, пытаясь найти честный ответ. Что осталось в его воспоминаниях о живой Рите? Пара сцен, да и только. Одна из них настолько горькая, что хоть в бездну ныряй. Он явственно помнил тот последний момент, когда она оступилась.
Незабвенное
август 2015
Они пили вино из горла и смеялись, и ветер играл их черными волосами, а в зрачках отражались звезды. Вокруг неприглядным пейзажем раскинулась заброшенная стройка — уже лет двадцать она обрастала мхом и граффити. В детстве, ускользая от присмотра родителей, Орфин носился здесь с другими мальчишками, словно бессмертный. Сейчас он показывал девушке это странное, но памятное место. И точно дети, точно шальные подростки, они полезли на остовы стен.
Рита заливисто смеялась. Орфину нравилось смотреть, как ловко она балансирует, несмотря на алкоголь. И как сверкают ее темные глаза. Вдруг она взмахнула руками, словно собралась взлететь. Коротко вскрикнула и соскользнула со стены спиной вперед. Орфин дернулся ей вслед и сам едва не потерял равновесие. Пустырь замер в звенящей тишине.
— Рита?
Никто ему не ответил.
— Это не смешно!
Боясь представить худшее, он осмотрелся в поисках ближайшего спуска. В темноте едва удалось его разобрать. Руки стали скользкими от пота, и он с трудом слез вниз. Снова позвал девушку, но тщетно. Он должен был найти ее как можно скорее. Нельзя тянуть с помощью.
Он переступал через завалы бетонных обломков и светил вперед фонариком с телефона. Белый луч выхватывал куски мертвого здания, и черные угловатые тени скакали туда-сюда, как полчища демонов.
Наконец белый сполох высветил очертания тела, и Орфин бросился к девушке. И тут же отпрянул. Она лежала неподвижно, шея неестественно выгибалась, запрокидывая голову, а из левой глазницы торчала вверх на полметра алая стрела арматуры.
Орфин не мог пошевелиться. В его руки и ноги точно вонзилась тысяча игл, и он лишь неотрывно смотрел на изувеченное безжизненное лицо. Правый глаз Риты остался открыт и таращился в пустоту. Внимание переключалось с одной стороны головы на другую, и Орфин то узнавал спутницу, то видел нечто совершенно чужеродное. Эти состояния менялись быстрее сердцебиения. Мозг мерцал, не в силах объединить два образа в одно.
— Нет, нет, нет… — наконец зашептал Орфин.
Он медленно опустился на колени рядом с трупом. Дрожащими пальцами взял ее руку. Теплую! Проклятье! Она жива, жива!
— Рита!
Он встряхнул ее за плечи, и голова жутким образом скользнула вверх-вниз по железному пруту.
Орфин закричал.
Он отпустил безжизненное тело и вцепился в собственные руки, шею, корпус. Хотелось содрать с себя кожу, вырвать сердце — хоть что-то, чтоб заглушить!.. Хоть что-то!..
…Он пришел в себя там же. Сидел покачиваясь возле трупа, обнимая сам себя, как ребенка. Восток медленно голубел, и холод забрался под одежду.
 
Нужно было убираться отсюда. Он не представлял, что будет дальше. Его посадят за убийство? Все ведь решат, что это он ее столкнул. Или нет? И только ему самому так кажется… Как скоро вообще ее здесь найдут? И стоит ли оставлять тело? Мало ли кто здесь теперь тусуется, и что им придет в голову…
Но как снять ее со штыря?.. И куда нести?
Приглушенный, словно зажатый подушкой, голос разума предложил сообщить о смерти властям. Но Орфин не хотел ни с кем делиться своим горем. Всё это случилось с Ритой из-за него, пусть даже не он физически ее подтолкнул. А значит, ему одному нужно закончить ее историю.
Он вспомнил один провал в фундаменте на другом краю заброшки. Он мог бы похоронить девушку там.
Орфин поднялся на ноги, склонился к трупу, крепко обнял и начал аккуратно снимать со ржавой жерди. Не глядеть. Просто потихоньку тащить вверх. Ему в нос ударил ужасный запах смерти, и Орфин уткнулся Рите в грудь, чтоб заглушить это ее духами.
Наконец он освободил голову от пронзившей ее железяки. Тело оказалось неожиданно тяжелым, и Орфину пришлось завалить его себе на плечо и нести так. Он тащил девушку через рассветные сумерки и считал собственное частое дыхание, чтоб снова не впасть в истерику или ступор.
Дыра в фундаменте обнаружилась ровно там, где он помнил. Она казалась меньше, чем в детстве — должно быть, потому что он сам вырос.
Орфин опустил тело в темное жесткое ложе и с трудом выпрямился. Далекая заря не дотягивалась до метровой глубины ямы, и потому Риту полностью поглотила тень. Это было хорошо. Можно не смотреть на месиво, оставшееся вместо глаза. Можно представить ее прежней. Можно представить, что там никого и нет.
Так Орфин и сделал, когда бросал вниз щебень и обломки бетона.
***
— Конечно, нет, — сказал он упавшим голосом. — Но в ней была свобода. И, знаешь… у меня осталось уже немного памяти. Но те эпизоды, что ещё со мной — они много значат и много дают. И я правда верю, что твои — можно вернуть. Ведь если ты бессмертна, значит, что-то держит тебя, и я нутром чую, что это связано с памятью. Асфодель сделала из тебя машину, но ты человек, Тис! Я просто хочу вернуть тебе то, что по праву твое. Вернее, помочь, потому что вернуть это можешь только ты сама.
— Почему ты так самозабвенно заботишься обо мне?
— Может, это просто форма эскапизма? Спасая тебя, я могу не думать о том, что мне-то никто уже не поможет… — он ухмыльнулся. — Не бери в голову.
Тис грустно перебирала его пальцы в своих. Прикосновение было твердым и холодным.
— Ладно, не будем тянуть! — сказал он, бодрясь. В Бытом вокруг вились змеи кабелей и иногда проносились поезда. Он крепче сжал руку Тис и натянуто улыбнулся. — Нам нужно обоим расслабиться и довериться друг другу.
Девушка взволнованно облизнула губы.
— Постой… Думаю, это не то место. Я… наверное, знаю, что мне нужно увидеть в Бытом. Чувствую… Оно всегда казалось значимым.
Орфин уставился на нее с приоткрытым ртом. В груди смешались надежда и возмущение.
— И ты говоришь об этом только сейчас?
— Я не понимала этого раньше! Нам нужно к ветряным островам и дальше от них в сторону мглы. Туда, — она указала рукой.
  
Глава 25. Эрос
 
«Всего живого ты первопричина »
Пока они плыли, Бытое успело утонуть в ночи и озариться сумрачным рассветом. Цветущие весенние дорожки Останкинского парка под розовыми облаками казались жестокой насмешкой над мертвецами. Весь мир продолжает жить, но не ты.
Наконец они добрались до места, но óстрова здесь не было. Лодку пришлось поднимать на пять этажей — она кряхтела и покачивалась, взлетая чуть выше с каждым толчком пара.