Захваченный (ЛП)

И будет только хуже.
В этом году всё, ради чего я работал, приходит в упадок.
— Ты даже не очень много говоришь о футболе, — произносит она. — Я думала, это потому, что ты считаешь меня идиоткой, когда речь заходит о спорте.
— Только когда речь заходит о футболе. Но теперь я собираюсь просветить тебя, — я улыбаюсь, проводя пальцем по верхней части её груди и вниз по животу к её бедрам, затем вверх по другой стороне. — Это футбольное поле.
Она втягивает уголок нижней губы между зубами.
— Футбольное поле, — говорит она. — Поняла.
— Самая важная часть — это конечная зона, — молвлю я.
— Я не уверена, где это, — говорит она невинным голосом.
Я провожу пальцем по её губам горизонтальную линию.
— Их две, по одной на каждом конце поля. Одна здесь, а другая здесь…
Я провожу пальцем по середине её живота и между ног. Я задерживаю палец на её клиторе, затем опускаю его ниже, прижимаясь к входу.
— Прямо здесь.
— М-м-м-хм. С каждой секундой я всё больше интересуюсь футболом.
— Как ты думаешь, какова цель этой игры? — спрашиваю я, держа палец там, где он есть.
— Чтобы попасть в конечную зону, — шепчет она.
— Это всегда было моей целью, — признаюсь я, просовывая палец в её и без того скользкую киску. — Попадание мяча в конечную зону — это то, как ты набираешь очки.
— Угу, — бормочет Кэсси, когда я медленно поглаживаю её внутри. — Очки.
— Но это не так просто, — говорю я, вытаскивая палец из её киски. Она всхлипывает, когда я провожу влажным пальцем по её клитору и по верхушке холмика. — Если бы это было легко, то не было бы никакого удовольствия.
— Конечно, нет.
— Обе команды пытаются помешать друг другу забить, — говорю я, снова опуская палец. Она сводит свои ноги вместе, не позволяя моей руке двигаться. — Именно. Ты быстро учишься.
— А чем ты занимаешься? — шепчет она, её бёдра прижаты плотно друг к другу.
— Я пытаюсь заставить мою чертовски сексуальную наставницу раздвинуть ноги, — говорю я, раздвигая её бёдра.
Кэсси хихикает.
— Я имела в виду на поле.
Я рычу.
— Я пытаюсь попасть прямо сюда, — отвечаю я, скользя вниз и касаясь языком её влажности. Её вкус сладкий и лёгкий, знакомый и каждый раз новый. Я хочу навсегда зарыться лицом между её ног.
Кэсси тянет меня за голову.
— Я думала, ты учишь меня играть в футбол.
— Да, — отвечаю я. — Не сомневайся в моих методах.
Она снова всхлипывает.
— Твои методы неортодоксальные.
— Они эффективны. — Я исследую её своим языком, лаская, пока её дыхание не станет прерывистым.
— А как ты получаешь тачдаун? — спрашивает она, всхлипывая в конце вопроса.
— Этого я тебе сказать не могу. — Я скольжу вверх по телу Кэсси, пока мы не оказываемся лицом к лицу. Мой твёрдый член давит ей между ног. — Я должен тебе показать.
— Звучит многообещающе, — говорит она, выгибая спину и скользя руками по моей шее. Мои губы прижимаются к её губам, и мой язык жадно находит её.
Я проскальзываю в неё, гладкость её киски делает это лёгким.
— Это будет тачдаун.
Она хватает меня за ягодицы и прижимается бёдрами к моим.
— Напомни мне, почему я считала футбол скучным?
— У тебя просто не было подходящего учителя.
— Я не согласна с тачдауном, — говорит Кэсси.
Я толкаюсь в неё, быстро набирая обороты, так, как я знаю, ей это нравится.
— Но почему?
— Я думаю, тачдаун — это когда ты идёшь до конца, — говорит она, сцепляя лодыжки и прижимая меня к себе. Она крепко сжимает свою киску вокруг моего члена.
— Это ещё не весь путь? — спрашиваю я, погружаясь в неё всё глубже.
— Пока нет, — шепчет она.
Я попадаю в точку, которая, как знаю, заставляет её пальцы сжиматься, и она практически мурлычет, глядя на меня.
— Там? — спрашиваю я.
У Кэсси перехватывает дыхание, и она издаёт тихий стон.
— Пока нет.
Я трахаю её сильнее, мой член упирается в то же самое место, пока она практически не задыхается.
— Почти? — спрашиваю я.
Чёрт, я почти взорвался в её тугой маленькой киске. Трудно удержаться, когда она делает то выражение, которое делает прямо сейчас, когда её глаза практически закатываются назад.
 
— Угу, — стонет она. — Трахни меня сильнее, Колтон.
Я трахаю её сильнее, едва удерживаясь, когда она шепчет мне на ухо:
— Он бьёт, он забивает, — выдыхает она.
Её киска плотно сжимается вокруг моего члена, и она кончает жёстко, громко выкрикивая моё имя. Я отступаю, и толкаюсь в неё, изливая каждую каплю своей спермы в её тугую маленькую киску.
Когда Кэсси открывает глаза, моё дыхание всё ещё прерывисто, моё сердце колотится.
— Это был баскетбол, — говорю я ей.
— Что?
— «Он бьёт, он забивает». Это баскетбол, а не футбол.
— Тачдаун прошёл не так гладко, — говорит она. — Не тогда, когда мы говорим о том, что ты стреляешь в меня своим зарядом.
— Чёрт, Кэсси, у тебя чертовски грязный рот. Что я с тобой сделал?
— Я не знаю, — отвечает она, приближая свои губы к моим. — Но что бы ты ни делал, ты должен продолжать это делать.
Глава 34
Кэсси
— Чтобы я делал, если бы не играл в футбол? Это чертовски странный вопрос, Кэсси, — говорит он. Мы лежим в кузове его грузовика и смотрим на звезды, как будто нам больше нечем заняться, несмотря на то, что сегодня выпускная неделя, а завтра у Колтона экзамен.
Я ужасный репетитор.
— Это не странный вопрос, — говорю я. — Ты сказал, что тебе нравится тусоваться со мной, потому что твоя личность не полностью определяется футболом, когда ты со мной.
Колтон смеётся.
— Я определённо так не говорил.
— Что?
— В твоих устах это звучит… умнее.
— Это всё ты, Колтон, — говорю я. — Я просто перефразирую то, что ты сказал. Ты ведь гораздо умнее, чем думаешь.
Колтон смеётся.
— Нет. Я тупой спортсмен.
Я переворачиваюсь на живот и кладу руки ему на грудь.
— Ненавижу себя за то, что сказала это, — стону я. — Это было до того, как мы познакомились. Ты же не тупой спортсмен.
— Я знаю свои сильные стороны, — отвечает Колтон, его рука сжимает мою ягодицу. — Школа к ним не относится.
— У тебя пятёрка по английскому и четвёрка по истории.
— Это все благодаря тебе.
— Нет. Ты самостоятельно делаешь свою работу, Колтон. Я почти ничем не помогаю.
— Футбол — это вся моя жизнь, — произносит он. — Я всегда знал, что у меня всё получится. Я говорю это не для того, чтобы казаться высокомерным мудаком. Это правда. Ты знаешь, как иногда ты делаешь что-то, и это просто получается? Для меня футбол всегда был таким.
— А что об этом думал твой отец?
— Он гордился мной и Дрю, — говорит он. — Дрю играл некоторое время, но бейсбол стал его коньком. Однако он умён. Он учится на стипендию, но ему всё равно, будет он профессионалом или нет. На ферме всегда было туго с деньгами, но мой отец всегда заботился о том, чтобы у нас было всё необходимое для игры. Работал как проклятый, чтобы это произошло.
— Что бы он подумал, если бы увидел тебя сейчас?
Колтон некоторое время молчит, его пальцы проводят линию вверх и вниз по моей спине, и я думаю, что задала неправильный вопрос. Или слишком много вопросов. Наконец он заговорил:
— Ему бы понравилось, как я играю в футбол. Он бы очень гордился этим. Он хотел бы, чтобы я получил за это стипендию в колледже. Не знаю, думал ли он, что я попаду в профессионалы, или нет. Остальное — не так уж много.
— Что ты имеешь в виду?
— Вечеринки, выпивка, девочки, — говорит Колтон. — Мои родители были влюблены в старших классах. Мой отец вообще-то не играл на поле. Моя мама всегда говорит, что после двадцати лет брака он смотрел на неё точно так же, как тогда, когда они только начали встречаться. Они танцевали на кухне после ужина, каждый вечер, обязательно. Никакой музыки. Когда мы были детьми, Дрю и я издавали рвотные звуки, и мой отец отправлял нас в наши комнаты. Я думаю, это было больше для того, чтобы у него было время поцеловаться с моей мамой, чем потому, что он был зол.