С оттенком помешательства (СИ)

Знала, что рано или поздно я смогу подпустить Севера настолько близко к себе, что опустить будет уже нереально. А если и реально, то чрезвычайно болезненно. Настолько, что сдирание кожи живьем покажется мне сущим пустяком в сравнении с болью, причиненной Севером.
Я догадывалась, что рано или поздно Север причинит мне боль. Иначе и быть не могло.
Искренность его временная, равно как и интерес ко мне...
Интерес ли?
Ох, что-то я сомневаюсь...
Однако во мне теплилась крохотная надежда, что я могу ошибаться на его счет. Что людям все же свойственно меняться в лучшую сторону. Что нужно дать шанс. Мне. Ему. Нам.
"М-м-м, Север... Знать бы, что ты на самом деле чувствуешь ко мне... Каковы твои цели и планы?" — зарываясь лицом в объемном вороте свитера, не могла отделаться от настырной мысли, гуляющей в голове.
И только раздавшийся телефонный звонок смог отвлечь меня от подсознательного саморазрушения.
От неожиданности я вздрогнула и спохватилась к журнальному столику, на котором лежал телефон, подсоединенный к зарядке.
— Да, мамуль! Привет, как дела у тебя?! — бодро отозвалась я в трубку, мысленно готовя себя к разговору, в котором будет катастрофически мало правды.
— Ты уже проснулась?
— Ага, уже позавтракала.
— Уже скоро вечер, а она только позавтракала. Эх, молодость! Ну а Лерочка чем занимается?
Маме не столько было любопытно узнать, чем занимается моя подружка, сколько ей хотелось устроить мне проверку. Не доверяла она мне. И поводы у нее были основательные.
Осознав это, я напряглась. Тело струной натянулось, как и нервы, готовые в любую секунду лопнуть. Набрав в грудь побольше кислорода, дабы не свалиться в обморок от потока вранья, я без запинок выпалила:
— А Лера еще спит. Ей плохо вчера было.
Мама хмыкнула, очевидно, надумывая себе всякое.
— Все-таки напились вчера, да? — посыпались обвинения.
Я поспешила оправдать и себя, и Леру:
— Нет, мама! Конечно же, нет! Просто у дяди Коли вчера сердечный приступ случился, но... но все самое страшное осталось позади. Он пойдет на поправку.
Затяжная пауза, после которой мама вымученно выдохнула. Так громко и протяжно, что динамики затарахтели.
— О, господи. И как... как она сейчас?
— Не знаю. Спит пока, — не находила себе места, проклиная за очередную порцию вранья.
И снова пауза, от которой волоски на всем теле встали торчком.
— Лин, — протянула мама чрезвычайно настороженно, и я на всякий случай приземлилась обратно в кресло.
— Да, мам, — пискнула в ответ как мышка, крепко сжимая дрожащими пальцами телефон, только бы не выскользнул.
— А ты ничего вчера странного не заметила?
— Например?
— Может, звонил кто-то с незнакомого номера... или подходил на улице кто, или машина подозрительная терлась возле тебя?
Я совершенно не понимала при чем тут какие-то незнакомцы и подозрительные машины.
Мгновенно обуяла паника, оттого и множество тревожных мыслей всплыло в голове. А еще мамин голос казался мне не только настороженным, но и несколько обеспокоенным. Непривычно обеспокоенным.
— Нет вроде бы, — на выдохе ответила, роясь в своей памяти. — Ничего подозрительно я не наблюдала, а что?
— Да так, ничего! — с обманчивым спокойствием выпалила и тотчас сменила тему: — Тебя сегодня во сколько дома ждать?
О, нет...
Мне же так не хотелось отсюда уходить. Из своей параллельной вселенной.
Напротив, появилось непреодолимое желание замедлить ход времени. Остановить насовсем. Но только по возвращении Севера.
К тому же до его приезда оставалось всего ничего. Совсем скоро я снова смогу увидеть его.
Стыдно было себе признавать, но, кажется, я тоже соскучилась по нему. Дико соскучилась. Гораздо сильнее, чем он по мне.
— Даже и не знаю, мам, — попыталась увильнуть от точного ответа.
— Понимаю, ты хочешь побыть с Лерой. Хочешь поддержать ее, отвлечь.
Неправильно было спекулировать состоянием Леры и тем, что вчера произошло с ее отцом, но я не видела другого выхода. И придумать сходу ничего не могла, потому мне оставалось только согласиться с мамой.
 
— Да, мам. Если не возражаешь, — прошептала я, скрестив пальцы на руке.
— Нет, дочка, — тепло отозвалась мама, но за всей теплотой скрывалась строгая непреклонность. — Я нисколько не возражаю, но все же мне хотелось бы, чтобы ты ночевала дома.
— Ладно, я приду домой как обычно в одиннадцать, — сдалась я, предаваясь унынию.
Как бы мне ни хотелось провести в этом чудесном месте еще одну ночь, все же правильней будет убраться отсюда после заката и отправиться проведать Леру. А потом дать себе небольшую передышку на самоанализ. Во избежание глупостей с моей стороны.
Как оказалось, я совершенно не умею себя контролировать рядом с Севером. Я теряю самообладание всякий раз, когда его губы умело разрушают все выстроенные мною барьеры.
Всего один поцелуй — и все преграды разрушены. Всего одно прикосновение — и я всецело в его власти.
Это страшно. Опасно.
Но я солгу себе, если скажу, что не хочу всего этого...
Вскоре я списалась с Лерой. В своем сообщении я поинтересовалась о самочувствии дяди Коли, но та была не очень-то многословна:
"Все нормально. Надеюсь, папа выкарабкается!" 
Лина: "Ну а ты как? Что делаешь?"
Лера: "Хреново, Лин. Мне очень хреново".
Лина: "Хочешь я приеду к тебе вечерком?"
Лера: "Нет... не нужно!"
Лина: "Ты уверена? Я могла бы прихватить с собой тот кофе, который ты любишь".
Подружка прочла сообщение, но, прежде чем начать набирать текст, ей потребовалась пятиминутная пауза, словно она взяла время на раздумье.
А потом от нее пришло то, чего я никак не могла ожидать:
"Блин, Зорина! Не могу я тебе врать, короче... Дело в том, что я сейчас не одна. Меня забрал кое-кто из больницы, и надеюсь, этому человеку удастся хотя бы чуточку поднять мне настроение". 
Ревность мгновенно окатила кипятком все внутренности.
Еще недавно у Леры не было от меня тайн, а теперь она скрывала от меня даже имя человека, пришедшего ей на помощь... вместо меня.
И неприятное чувство обострилось в разы, ведь она скрыла его от меня намеренно.
Наша прежде крепкая связь рушилась на глазах и рушилась она в первую очередь из-за меня. Из-за моей слабости к Северу. Из-за недосказанностей.
Только я принялась набирать Лере ответ, как вдруг слух уловил приближающееся урчание автомобильного движка, доносящееся с улицы.
Подумав, что это Север приехал, я побежала к двери и без задней мысли распахнула ее настежь.
Однако во дворе стояла далеко не машина Севера, а его отца. А сам Роман Ильич выгружал что-то из багажника.
И стоило ему лицезреть меня на крыльце, как он вдруг замер и поменялся в лице. А та сумка, что он держал в руке, грохнулась на землю.
Вот так встреча!
— Лина? А ты что тут делаешь? — спросил он, в замешательстве оглядываясь на машину с наглухо тонированными стеклами.
Так он не один?
Блин, как же неловко. Я еще и без штанов. Благо хоть длина свитера позволяла скрыть весь свой стыд и срам.
— А я Севера тут жду. Он поехал на тренировку. Обещал с минуты на минуту вернуться, — ответила я, переминаясь с нога на ногу и заливаясь краской стыда.
Мужчина все еще пребывал в ступоре. Он явно не ждал здесь кого-либо увидеть. В особенности меня, потому и выглядел несколько сконфуженным. Более того, у него даже не находилось слов.
— Вот как? — выдавил он нервный смешок, вновь покосившись на машину. — Неожиданно, черт возьми...
А следом во двор заехала машина Севера и остановилась в параллель внедорожника Романа Ильича.
Север вышел на улицу, подошел к отцу и "поручкался" с ним.
— Отойдем? — предложил Роман Ильич, указав наклоном головы в сторону.