Навстречу закату. Ты нужна мне (СИ)
— Подожди, — я поперхнулся даже.
С её стороны это было очень смело — вот так предложить разобраться в такой интересной проверке, и очень неожиданно. Тем более, инициатива исходила от неё.
— Ты же говорила, что не сомневаешься в выборе…
— Но сомневаешься ты, правильно ли поступил, отпустив меня, верно?
Она это практически прошептала мне в губы, обвивая одной рукой за шею.
Прикосновения нежные, но руки холодные — ледышки просто. Мгновение — и Котовская уже пересекает грань, опасно приблизившись для обычных посиделок у костра. Она провела рукой по моим волосам, вторую положила на грудь, опираясь. Не могу сказать, что появилось желание её оттолкнуть, нет, напротив, участился пульс и кровь прихлынула к лицу, обдавая жаром. И всё же не ожидал, что она сама возжелает когда-либо оказаться так близко, а что сомневается в своём выборе — тем более.
Хочет ли она сказать этим, что готова вернуться ко мне?
Удары в груди разрывали грудную клетку изнутри. Твою мать.
А вдруг Мия всё это время не нашла, что искала? Вдруг я зря её отправил в ту сторону тогда? Может, не стоило её отпускать?
Ведь всё могло быть иначе.
— Сомневаешься ведь и всегда сомневался? — словно понимала, о чём я думаю, продолжала дразнить своей близостью Мия. — Ты же хочешь меня поцеловать, Тём, я знаю это. Мне не нужны твои слова.
Она вдруг прикоснулась к моим губам своими и отстранилась, ожидая моих действий:
— Мы могли бы согреться… Становится холодно.
Котовская прерывисто дышала, не отстраняясь, и теперь мне нужно было сделать шаг. Но я отчего-то медлил.
«Мы могли бы согреться… Мы могли бы…»
В башке эхом стояли слова Котовской, долбили по вискам, оглушали в этой повисшей тишине.
Артём, ты дебил?
Вот она — Мия Котовская, та, которую ты до одури мечтал хотя бы раз увидеть, пусть издалека. Просто узнать как она сейчас. Да чёрт с ним, ты был согласен на мгновение её мимолётного взгляда, а тут, смотри — она рядом, да ещё и предлагает согреться, а ты застыл, словно истукан.
Ты же не воспитанник закрытого пансионата, твою мать, не юнец, который девушек лишь на картинках видел. Покажи же этой детке, что ты если и изменился, то в лучшую сторону! Уж на наши ночи Мия никогда не жаловалась, я точно это знаю.
Котовская снова прикоснулась к моим губам, на этот раз ещё более осторожно, эта близость будоражила, и я наконец-то сорвался. Какой смысл упираться, тем более Мия сама хочет этого?
Да и согреться не помешает.
Я целовал её губы, погружаясь в прошлое, впивался в них, вспоминал их вкус и вдыхал аромат морского бриза, а она обхватывала меня руками и прижималась так крепко, будто восполняла объятиями все эти годы нашей разлуки. Аккуратно уложил Мию на спину и потянулся к молнии на её толстовке, расстегнул, и она тут же выгнулась, прижимаясь к моей груди.
Одной рукой забрался в светлые волосы, другой обнял за тонкую талию. Она сейчас снова моя, отвечает на каждое движение, поддается. Нежная, чувственная.
Моя Мия из прошлого.
Но в настоящем.
Слишком долго я об этом мечтал. Слишком поверил, что больше никогда её не увижу. Я почувствовал, как она расстёгивает мою толстовку, как проводит пальцами по груди, забравшись под майку. А когда Котовская обхватила меня ещё и ногами, сильнее прижимаясь бёдрами — вдруг резко остановился и отстранился.
Чёрт. Чёрт. Чёрт!
Я сейчас глубоко дышал и рассматривал её удивлённые глаза.
— Что-то случилось?
— Я не могу.
— Мы оба чувствуем, что ты в форме, — улыбнулась она, прерывисто выдыхая.
— Я не могу, Мия, прости. Не думал, что когда-либо тебе откажу сам, но нет. Если тебе холодно, могу предложить толстовку.
Я аккуратно убрал её руки и отсел, тут же принимаясь снимать вещицу. Холодно мне точно не было, напротив, слишком уж жарко.
— Она тёплая, — заверил и накинул Мии толстовку на плечи.
Внимательный взгляд в ответ:
— А шутки у тебя, и правда, смешные, — усмехнулась Котовская, подтягивая к себе коленки и обхватывая их руками.
— Это и не шутки.
— Разве?
— Тебя слишком долго не было.
— Дело только в этом?
Молчание, глаза в глаза и такой очевидный ответ.
— Я, кажется, всерьёз на твою подругу запал, — наконец, признался я не только ей, но и сам себе.
И хоть одна всё ещё оставалась где-то внутри, я с ума по ней сходил когда-то, до одурения любил, такое чувство не проходит бесследно, оно навсегда оставляет внутри отметины. Но выяснилось, что в моих мыслях напрочь поселилась другая, чёрт бы её побрал.
Мия недоуменно подняла брови:
— Ты же не веришь ей.
— Я ещё не проверил, чтобы убедиться наверняка. Мне нужно прогуляться. Прости.
Сейчас бы ледяной душ, но и дождь тоже подойдёт. Попытался подняться. Но ноги не слушались, руки тоже.
Что за хрень?
Мия улыбалась, странно улыбалась, ехидно. Да что происходит, чёрт возьми?
— Что было в чае?
— Да обычный чай, — пожала она плечами. — Он тут вообще ни при чём.
— Я не понимаю, что происходит.
— Понимаешь.
Что, мать её, за загадки?
— Понимаешь, — ещё тише добавила она. — Вставай.
— Я не могу.
— Вставай. Пора.
Я закрыл глаза и даже потёр их, тело будто налилось свинцом, я оперся о стену позади, не в силах даже пальцем теперь пошевелить, к тому же ещё и веки стали слишком тяжёлыми. Но спустя время мне удалось снова раскрыть глаза, уж очень настойчиво Котовская меня теребила.
— Прости, — прошептал я снова.
— За что? — удивлённый взгляд. Улыбки нет, как и того выражения лица.
— Ну, что, хм… — вдруг заметил я изменения в её внешнем виде. — А где толстовка?
— Толстовка? Вот, — неуверенно коснулась Мия своей одежды.
— Я про свою.
— Твоя на тебе, — улыбнулась она. Я тут же потрогал себя, реально был одет в толстовку. Но я же накинул её на плечи Мии.
Она участливо сдвинула брови:
— Приснилось что-то?
— Я спал? — недоверчиво принялся оглядываться.
Мия кивнула.
— Это точно?
— Определённо, я еле тебя разбудила.
— То есть точно сон, да? А мы, ты и я…
Замолчал, в надежде рассмотреть ответ по реакции.
— Что?
Теперь Котовская смотрела с интересом.
— Ничего. Сны у вас тут странные показывают.
Спал, значит. Сон, конечно, отпад. Идиотский. Или нет?
— Как дождь?
— Льёт, — сообщила Мия и закусила губу. — Я лягу? — указала она на спальный мешок, и я поспешил встать.
— Да, располагайся, детка.
Пока Котовская устраивалась на импровизированном ложе, я на неё поглядывал, всё ещё пребывая в странном состоянии. Это же сон, да?
— С тобой всё в порядке? — не выдержала Мия, заметив мою реакцию.
— Возможно. Но я, пожалуй, выйду на воздух.
— Ты уверен?
— Да, мне это нужно.
Очень. А ещё мне нужна она. Не Мия. А Лера.
По-настоящему нужна.
Глава 18. Любить и жаловать
Промокнуть я не успел. Да и дождь уже не так лил, или это я так мечтал о бодрящем «душе», что вот этих потоков с неба мне было мало. Я всё прокручивал в голове: прошлое, настоящее, события последних дней и снова возвращался к истокам. Да, Ларионов, кажется, ты снова влип.
Вернулся в пещеру и взглянул на Мию: она спала, сохраняя сосредоточенное выражение лица. Может, тоже видит странный сон? Что у неё в голове, интересно. И кто? Мы ведь так толком и не поговорили.
Время шло, а я всё размышлял, как действовать дальше.
Котовская сказала, что её отцу угрожает смертельная опасность. Допустим. А о чём он думал, выезжая за пределы области в такое непростое время? Кстати, про нашу область. Надеюсь, у Юрки всё прошло хорошо, жаль, что связи нет, и проверить это не выйдет пока что. Пещеру я осмотрел, но ничего примечательного не обнаружил. Зато ещё раз убедился — Мия знала, куда шла, и возможно, она здесь останавливалась не одна.
А ещё мы так и не обсудили, что там у неё нарисовалось в мыслях насчёт Алекса Крута.