На высоте в милю с вампиром (ЛП)

— О, — выдохнула Куинн.
Данте на мгновение задумался, а затем сказал: — Я удивлен, что она поделилась этим с тобой. Обычно она об этом не говорит».
Куинн вспомнила слова женщины: «Честно говоря, глядя на разные перестановки, мне кажется, что это был самый счастливый из исходов. Вы трое были обращены и все еще есть друг у друга, — сказала она, имея в виду ее, Пэт и Паркера. «И как мать, которой пришлось исчезнуть из жизни своих детей и внуков после обращения, я не могу выразить, как сильно я тебе завидую».
Потом их разговор был прерван, но с тех пор Мэри ни разу с ней не разговаривала. Правда, она ушла за едой, а затем были аэропорт, посадка, рассадка и так далее, и теперь женщина спала, но Куинн не могла не задаться вопросом, не избегает ли ее и Мэри. Что, возможно, она обижается на Куинн за то, что она не оценила, как ей повезло. Потому что Куинн начала понимать, что ей действительно очень повезло в этом отношении. У нее все еще были ее сын и ее сестра, и Мэри была права, все могло обернуться иначе. Любой из них или все они могли быть убиты Дресслером. Или Пэт и Паркер могли быть обращены, а она, могла остаться смертной, и считала бы, что они мертвы, стали жертвами автомобильной аварии или какой-то другой трагедии, как теперь думала семья Мэри и ее собственные приемные родители. Куинн не была уверена, что смогла бы пережить такой исход.
— У моей 
tresoro
 великодушное сердце, — тихо сказал Данте. «Она не будет обижаться на тебя или завидовать твоему счастью. Она просто устала».
Куинн сумела улыбнуться из-за доброты мужчины, сказавшего ей это, а затем с удивлением взглянула на Джета, который занял свое место.
— По словам Сида, Люциан приказал охранять все самолеты Аржено, когда они находятся на земле, а также перед взлетом проверять их на наличие любых несанкционированных действий. В том числе и этот, — сообщил он им, застегивая ремень безопасности. «Мы в безопасности».
— Хорошо, — сказал Данте, напряжение покинуло его тело. — Тогда, думаю, я тоже пойду посплю. Встав, он кивнул им обоим, а затем прошел по проходу к передней части самолета и исчез из поля зрения, когда откинулся на сиденье рядом с тем местом, где спала Мэри.
— Я думаю, о вступлении в «Клуб на высоте в милю» не может быть и речи, когда на борту Данте и Мэри, — пробормотал Джет, протягивая руку, чтобы взять ее руку в свою.
Куинн криво улыбнулась, ее взгляд переместился на его руку. Она смотрела, как его большой палец мягко двигается туда-сюда по внутренней стороне ее запястья, пораженная тем, что даже эта легкая ласка воздействовала на нее. Покачав головой при этом осознании, она сжала ноги и пробормотала: «Торонто тоже».
«Да, будет трудно найти хоть какое-то уединение, когда вокруг полно силовиков», — согласился он со вздохом, а затем покачал головой. «Эта связь со спутниками жизни немного сводит с ума. Я никогда никого не хотел так, как хочу тебя. Просто держать тебя за руку вот так… — Он прервался и снова покачал головой, сжимая ее пальцы.
— Я знаю, — торжественно заверила она его.
— Наверное, нам стоит поговорить о чем-нибудь другом, — пробормотал он, неловко ерзая на месте. Он поморщился и потянулся вниз, чтобы поправить свои джинсы, словно пытаясь освободить место, и Куинн не могла не посмотреть. У нее пересохло во рту, когда она увидела, что он демонстрирует эрекцию под узкими джинсами, которая, казалось, пыталась вырваться из ткани. Он выглядел огромным и заставил ее понять, что, пока она прикасалась к нему, она на самом деле не видела его голым. Хотела бы она сейчас. Ей хотелось, чтобы она могла просто расстегнуть и спустить его джинсы и высвободить его, чтобы она могла посмотреть на него. Ей также хотелось надеть платье или юбку вместо джинсов, которые ей купила Мэри. Тогда она могла бы забраться к нему на колени, оседлать его и узнать, каково это, когда он находится внутри нее. Эта идея была для нее до смешного волнующей, поскольку она считала, что им нужно вести себя тихо, чтобы Данте и Мэри не услышали, и…
 
— Господи, Куинн, не смотри на меня так, — прорычал Джет. «Все, что я хочу, это сорвать с тебя одежду и заняться с тобой любовью прямо здесь и сейчас, и ты так жадно смотришь на меня, это не помогает».
Куинн закрыла глаза и сделала пару глубоких вдохов, пытаясь перестать думать о том, о чем думала. Однако это было тяжело, особенно когда его большой палец двигался по пульсу на ее запястье, туда-сюда, туда-сюда.
Высвободив руку, она села на свое место, с облегчением обнаружив, что от этого стало легче. Спустя пару глубоких вдохов ее разум достаточно прояснился, и она смогла придумать что-то, о чем они могли бы поговорить, что было далеко от всего, что имело бы отношение к спутникам жизни, сексу или сексу со спутниками жизни.
— Как ты думаешь, кому предназначались бомбы? — спросила она и рискнула взглянуть на Джета. Она заметила, что он, похоже, тоже обрел самообладание, теперь, когда они не соприкасались. По-видимому, в будущем было бы неплохо воздержаться от держания за руки. Что казалось ей смешным. До сих пор держаться за руки всегда казалось относительно безобидным способом показать привязанность, но они не могли даже этого, не желая сорвать друг с друга одежду. Джет был прав, это было безумие.
— Кира, — сказал он наконец.
— Я тоже, — призналась она, а потом сказала: — Хотя не знаю почему. Она мне кажется милой».
— Ага, — согласился он. «Но кто еще может быть целью? Как ты сказала Люциану, все думают, что ты уже мертва. Что до меня, то, насколько мне известно, я никогда никого не злил, не говоря уже о том, чтобы заставить их попытаться убить меня».
— Но ты думаешь, что у Киры есть недоброжелатели? — с интересом спросила Куинн.
— Я имею в виду, что у нее охрана не просто так, — заметил он, а затем слегка нахмурился и добавил: — Хотя, если честно, это из-за того, кто ее отец, и любое покушение на ее жизнь может быть связано с желанием поквитаться с ее отцом за что-то.
«Почему? Кто ее отец? — с любопытством спросила Куинн.
«Афанасиос Сарка, и я уверен, что он разозлил много людей», — сказал ей Джет, а затем объяснил: «Он глава Русского Бессмертного Совета. Как Люциан у нас.
— Значит, он, наверное, такой же мудак, как и Люциан?
— Хуже, как я слышал, — сухо сказал Джет.
— Невозможно, — заверила его Куинн.
— Афанасий с греческого означает «бессмертная смерть», — сообщил он ей. «Его люди назвали его так, когда он жил в Греции много лет назад. Мне сказали, что это потому, что он казался им бессмертным и нес быструю и жестокую смерть своим врагам. Я так понимаю, он кровожадный ублюдок.
— Ну, если честно, все бессмертные кровожадны, — сухо заметила Куинн, имея в виду их потребность пить кровь.
Изумленный смешок вырвался у Джета, а потом он покачал головой. «Я люблю твой разум. Но тот тип кровожадности, о котором я говорю…. Он вытащил мужчину, которого любила Кира, из ее постели и отрезает ему голову у нее на глазах, потому что он не одобрял эти отношения».
«Что?» — выдохнула она с тревогой. «Действительно?»
Джет торжественно кивнул. — Она сама мне это сказала. Его звали Богдан или как-то так.
— Она тебе это сказала? — удивленно спросила Куинн.
«Ага.» — Джет слабо улыбнулся. «Это было на рейсе в Британскую Колумбию. Она собиралась выполнить какую-то работу для Совета. Я предполагаю, что все ее охранницы уснули, и ей было одиноко и скучно, и она пришла в кабину за компанией».
— И она рассказала тебе? — спросила она с явным недоверием.
Джет пожал плечами. «Ну, она сделала мне предложение, и я думаю, она посчитала, что было бы справедливо сообщить мне, чем я рискую, если приму ее предложение».
«Что?» — рявкнула Куинн, резко сев, когда ревность прокатилась по ней, как цунами. С гневом она повернулась к нему, рыча: «Эта сука сделала тебе предложение?»
— Нет, — быстро сказал он, смеясь, и поймал ее сжатые в кулаки руки. «Я просто пошутил. Она никогда не делала мне предложения. Мы только поговорили. Почему-то женщины любят разговаривать со мной, как с подружкой, и рассказывать обо всех своих проблемах», — признался он. «Я всегда считал, что это как-то связано с тем, что я рос под влиянием Эбс и мамы-Мардж».