Игра и жизнь (СИ)

  
Шалдин Валерий
 
Игра и жизнь М. Бутурлина
   
Глава первая.
 
— Ап-чхиии, сорок седьмой раз, — чихнул Лютециус Шустрый — младший архивариус Рамбутанской королевской академии, когда с самой высокой полки достал очередную пыльную папку с архивными документами.
Он всегда считал свои чихи, так как, по словам глубокоуважаемого старшего архивариуса Альтемируса Длинного, настоящий правильный архивариус должен был чихнуть от воздействия архивной пыли на его нос сто раз в день. Как-то так. Даже на входе в хранилище документов были на камне высечены слова: "Остановись и внемли. Всё станет пылью, и воюющий с нею тоже превратится в пыль".
Судя по пыли, что скопилась на бумагах в этом уголке архива, план по чихам сегодня будет перевыполнен, а это значит, что добавится ещё одна единичка к архивному мастерству, что вдохновляло на упорный труд, а упорства и настойчивости Лютециусу Шустрому было не занимать. Трудное это дело — разгребать архивы, особенно находящиеся на минус четвёртом уровне академии. Жесть — как говорят некоторые студиозусы. Здесь хранились совсем уж никому не нужные документы, типа той толстой и пыльной папки, которую только что выудил Лютециус. Она лет сто здесь пылились, вся плесенью покрылась.
— Нуте-с, нуте-с, и что у нас тут такое? — вслух произнёс Лютециус, засовывая свой любопытный нос в папку. Он, работая в таких местах, не молчал, а всегда говорил вслух. Во-первых, тут рядом крайне редко кто бывает, во-вторых, младшему архивариусу нравилось разговаривать с умными людьми, а самый ближайший умный был он сам. Так почему бы не поговорить с умным человеком, к коим и себя относил Лютециус?
Архивариус отнёс добытую папку к огромному рабочему столу, ярко освещаемому магической лампой, свет которой хорошо освещал не только стол, но и этот участок архива. Прежде чем открыть пыльную папку, он смахнул с неё пыль специальной магической тряпкой, которая быстро впитала в себя пыль. Однако, Лютециус немного поморщился, вспомнив, что давно не менял эту тряпку, и у неё скоро закончится свойство впитывать пыль. Вот тогда он здорово начихается. А у жадного завхоза академии расходники днём с огнём не выпросишь. Приходится за свои кровные приобретать магические вещицы, а денежное довольствие у архивариуса не очень. Вот когда он станет старшим архивариусом, как Альтемирус Длинный, вот тогда он будет работать уже на минус третьем уровне, да и денежное довольствие увеличится. Но, когда это ещё произойдёт одному богу Великому Рандому известно. Интересно, когда же бог начнёт меня испытывать богатством и искушать всякими вкусняшками? Нет, я не жалуюсь Великому, просто слегка интересуюсь.
Для успешной карьеры надо было откопать что-то совершенно сногсшибательное, какой-нибудь ценный документ, имеющий большое научное значение или затрагивающий интересы больших людей. Вот и приходилось в горах мусора, глотая пыль, искать жемчуг в этом полном отстое. А кому сейчас легко?
На титульной стороне найденной папки была стандартная запись: номер в реестре, название содержимого в ней и соответствующий шифр, дата поступления в архив. Вот как раз из-за присвоенного этим документам шифра и попала эта папка в дальний угол, так как ничего интересного в ней не могло быть по определению, о чём и указывал шифр. Вот скажите на милость, зачем хранить черновики ежедневных отчётов старосты деревни Жёлтые Глины, что на одном из островов архипелага Лонган? Что могло такого произойти в этом местном Мухосранске?
Лютециус, со вздохом углубился в изучение бумажек. Староста деревни просто заполнял стандартную форму отчётности, потом переписанный набело отчёт, с помощью почтового голубя, отправлял в канцелярию местного барона. Скорее всего, сам барон и не читал эти отчёты, они попадали к какому-нибудь младшему клерку, который потом заворачивал в них жирные пирожки или чебуреки. А черновики чудом остались целы и, ещё большим чудом, попали в архив. Да и что, собственно, умного мог написать староста. Всё, как всегда. Что у него в деревни на такой-то день всё…бла-бла-бла….потрачено средств столько-то, получено — столько-то. Редко появляются какие-то приписки, вот как на этом листе, что, якобы, в их местности появился очередной бессмертный с Первого Мира, который смог проникнуть через мировую завесу между мирами. Ну, появился и появился: их, этих пришельцев из Первого Мира каждый день появляется миллионы. Так вместе с ними и живём в Новую эру, ведущую свой отсчёт со времён разделения Света и Тьмы. А что про этого, который появился и не запылился, говорится? Читаем, что тут накарябано почерком старосты: пришелец представляет собой полное ничтожество, настоящий нищеброд, у которого ни кола, ни двора, ни куриного пера. Он молод, молчалив, безобиден, улыбчив и бестолков. Одевается молодец очень странно, в какую-то куртку и штаны, почему-то выкрашенные в жёлто-чёрные полосы. Чем собирается заниматься, пока не определился. Назвался именем Мышь. Теперь, после регистрации будет именоваться так: Мышь из Жёлтых Глин острова Куруба архипелага Лонган.
 
Потом опять в отчёте всякое…бла-бла. Стоп! Как это Мышь!? У Лютециуса Шустрого от неожиданного открытия даже вспотел лоб, и немного затряслись руки, как у грешника в храме. А что, если это тот самый Мышь? Получается, что сейчас Лютециус откопал уникальные документы, касающиеся легендарного Высшего мага Мыша Лонганского? Мага из джунглей! Да не просто документы, а касающиеся первых дней пребывания самого Мыша во Втором Мире. А это значит, что Лютециус откопал золотую жилу: теперь он сможет написать хроники жизни выдающейся личности. Да, к тому же, эти хроники будут написаны не с помощью научного пальца в небо, а на основании реальных, чудом сохранившихся документов — вот они, лежат перед носом. А что это значит лично для младшего архивариуса? А то и значит, что после опубликования этих хроник он станет минимум старшим архивариусом, а то и, дай Рандом, главным архивариусом. А если он сподобится получить ранг личного архивариуса короля, то это вообще предел желаний. Тогда жизнь удалась.
Вот тебе и архив на минус четвёртом уровне. Так что не зря Лютециус сегодня глотал пыль, эта пыль грозила превратиться в золотую, а то и в мифриловую. Теперь надо найти все папки с другими бесценными отчётами старосты деревни Жёлтые Глины, изъять из них документы, касающиеся Мыша, и приступить к написанию хроник. День сегодня у младшего архивариуса, слава Рандому, явно задался.
— Гром гремит, земля трясётся, что Мышь делает? Крадётся! — во всё горло заорал Лютециус. Он вопил так громко, что испугал бы даже архивных крыс и червей, но те, слава Рандому, не водились в подвалах до минус четвёртого уровня: их всех выбивали маги и охотники. Вот на минус пятом уровне и, особенно на минус шестом — вот там, да, там крыс было много, да и червей было много. Туда просто так не сходишь, чтобы порыться в документах. Туда надо идти только с сильным магом или с хорошо вооружёнными охотниками, но наёмники стоят очень дорого, а у архивариусов в кармане денег мало. Вот бы порыться на нижних уровнях — размечтался Лютециус. Ничего, вот разбогатею, найму охотников и схожу на нижние ярусы.
Свой тринадцатый день рождения Матвей Александрович Бутурлин встретил в обычном детском доме, куда его ещё в 11 лет поместила родная мамка. Вообще-то никто по имени, а тем более по отчеству его не называл, даже по фамилии не называл, все звали его просто Мышь. Это прозвище, данное ему его родной мамкой, прижилось и в детском доме.
 
Тогда, в свои 11 лет, он впервые увидел унылый комплекс из старых зданий, наверное, столетней постройки из красного кирпича с высокими деревянными окнами, забранными металлическими прутьями. Здания капитально не ремонтировались со времён Великой революции. Обшарпанные стены, толстенные двери, высокие потолки с зелёными и рыжими следами разводов на растрескавшейся штукатурке потолков и стен, потёртые дощатые полы, местами покрытые дешёвым линолеумом, и рассохшиеся рамы окон, со щелями, которые были вместо кондиционеров. В этой обители скорби он теперь должен был существовать до восемнадцати лет на полном государственном довольствии. Вот он и существовал в своей крепости одиночества. Он был даже не в меньшинстве, он был один, хотя и среди людей.