Нарисованная любовь (СИ)

— Только что сидела на скамье, наверное, убежала с Розой на свою полянку.
— А ты почему такая поникшая? Вы все словно сговорились перечить мне. Все, — подчеркнула она.
— Я просто хотела поговорить с тобой, — произнесла Элиза, понимая: когда мать в таком настроении, разговор лучше не начинать.
— Мы уже обо всем поговорили. А куда делся Роберт? Где он пропадает? Не хватало еще сюрпризов от него.
— Он же сказал тебе, что уехал к дяде Фреду, чтобы тот помог ему разобрать служебные бумаги.
— Он прекрасно может это сделать сам. Зачем ему нужен повод для поездки к Райсам? Ну, почему я должна вникать во все мелочи? Когда дождусь покоя?
— Как только твои дети станут счастливыми, — попыталась начать разговор Элиза.
— Не смей упоминать о той семейке! — взорвалась Энн. — Это не джентльмены, их слово ничего не значит. Их поступки ужасны и не предсказуемы. Ничего хорошего от них не дождешься.
— Мама, — с удивлением смотрела на нее Элиза, — зачем ты сердишься? И как можно судить о людях, которых не знаешь?
Энн хотела что-то выпалить, но благоразумно удержалась. Не хватало еще неосторожно произнести имя Джона.
— Иди к себе и думай о том, о чём приличествует молодой девушке, а не глупо влюбленной особе.
— Ты мне не разрешишь погулять перед сном?
— В саду — пожалуйста, в пределах моей видимости. Иди, я скоро тоже приду в беседку.
Энн уже успокоилась, говорила ровно, и у Элизы вновь появилась надежа, что разговор на волнующую её тему можно будет продолжить.
Энн, оставшись одна, подошла к зеркалу. Интересно, как она выглядит для своих лет? Давно не рассматривала своё лицо так придирчиво, уделяя внимание прическе, наряду, чтобы было так, как полагалось. Обычно оставалась довольна осмотром. Сейчас же особенно внимательно всматривалась в отражение.
«Интересно, что меняется, когда вспыхивают глаза, как постоянно твердит этот человек?»
Энн попыталась нахмуриться, потом удивленно распахнула глаза. Нет, ничего примечательного. Значит, это просто ловкие слова, способные привлекать и дурачить. Нельзя попадаться на эту удочку. Держаться и держаться.
— Виолетта, — позвала она служанку, — я буду в беседке с дочерью. Если кто-то приедет — отзови меня в сторону и только тогда сообщай. Мне не нужны внезапные визиты, это плохая наука для Элизы. Правила должны соблюдаться неукоснительно.
Виолетта позвала её через час. За это время Элиза так и не направила разговор в нужное ей русло, говорили об отстраненном, улыбались набегам Керри, которая с горящими глазами целовала их, сообщала, что сегодня чудесный вечер и вновь убегала.
Энн выдержала паузу, пробурчала для Элизы «никакого покоя» и отправилась за Виолеттой.
— К вам Джон Смитт. Знал, что вы в это время отдыхает в саду, в дом не прошел, сказал, что будет ждать у ворот, чтобы дать вам возможность не прерывать прогулку и пройти к нему туда. Очень любезный господин.
— Мне не нужны твои комментарии. Марш в дом, везде беспорядок, а ты навязываешь свое мнение.
Энн решительно направилась к воротам.
«Раскомандовался! — возмущалась она. — Нужно раз и навсегда дать понять, что со мной так нельзя».
— Добрый вечер, — Джон приподнял шляпу и распахнул дверцу экипажа. — Обещанная прогулка, садитесь.
— От вас не требовалось выполнение обещания, я не приняла его в расчет. Спокойно езжайте дальше, но без меня.
— Без вас не уеду.
— Вы не поняли, я вас прогоняю от своих ворот. Вам всё равно?
— Абсолютно. Останусь и буду петь серенады, восхваляя свою мечту о вас.
— Я ошиблась: вы не просто не джентльмен, вы сумасшедший.
— Я решил действовать, когда понял, что словами вас убедить бессмысленно.
— И как вы будете действовать?
Джон резко шагнул к Энн, крепко прижал её к себе.
— И что вы будете делать в этом случае? — прошептал он на ушко. — Звать на помощь, чтобы все увидели ваш позор?
— Пустите, — прошипела Энн.
— Только если вы сядете в экипаж. Безобидная прогулка, всё, как захотите вы.
Он, не ослабляя рук, приподнял её и посадил на сидение.
 
— Вот так, вы на моей территории. Буду делать с вами то, что захочу. Считайте это похищением.
Джон захлопнул дверцу и стеганул лошадей.
Энн решила, что визжать и спрыгивать на ходу неприлично. Что делать, она ещё не поняла, смогла только скрыть отсутствие мыслей за каменным выражением лица.
Джон ехал молча, он погонял лошадей так, словно действительно спешил, увозя похищенную даму. Это длилось довольно долго, пока пересекали поле и двигались вдоль леса. Постепенно лошади перешли на спокойный шаг, потом остановились, почувствовав свободу.
Джон спрыгнул на землю и открыл дверцу.
— Выходите. Ну, не упорствуйте, Энн. Раз мы оказались в такой ситуации, пусть даже под действием необдуманного поступка, давайте извлечем из этого выгоду. Чудесная погода, красота вокруг, негромкий шелест листьев разве не располагают к прогулке пешком? Подышим, поговорим. Обещаю не перебивать вас. Идите сюда.
Энн поколебалась, но руку протянула и сошла на землю.
— У вас волосы растрепались от быстрой езды, — просто проговорил он, — Я поправлю.
Осторожно снял шляпку Энн и постарался кое-как приладить выбившуюся прядь. Это у него получилось так мягко и нежно, что Энн не смогла возразить.
— Вы красивая, — так же произнес Джон. — Я вас сейчас поцелую.
Энн смотрела на него широко раскрытыми глазами. Понимала, что нужно протестовать, возмущаться, но внутри все замерло в ожидании. А когда она всё-таки собралась с силами и попыталась что-то выдавить из себя, Джон осторожно прикоснулся к её раскрывшимся губам. Трепет окатил Энн с ног до головы, не давая себе отчета в своих действиях, она запрокинула голову, полностью открываясь для поцелуя, и несмело провела руками по плечам Джона.
— Какие ласковые руки, — прошептал Джон, — какие красивые плечи.
Энн очаровал его голос. Слова уже не казались нахальными, она их хотела, она трепетала.
— Вы ведь не позволите себе ничего плохого? — просительно выдавила она.
— Только с вашего согласия.
Он целовал её руки и гладил от самого плеча до кончиков пальцев. Следующий поцелуй был страстным с обеих сторон. У Энн кружилась голова, а мысли, мелькавшие кашей, не мешали подставлять Джону шею и быть в его руках послушной и податливой.
Разум Энн словно отделился от её тела. Нельзя, нельзя, кричал он, когда Джон взял ее на руки и понёс в лес. Но тело не подчинялось. Она цеплялась за шею Джона и притягивала его губы к своим, и он, шатаясь, шёл и шёл со своей ношей.
Одна из лошадей громко фыркнула, Джон и Энн словно очнулись ото сна. Энн расслабленно разметалась на траве, лицо было необычайно привлекательным, не отягощенным постоянным контролем, что и как сказать.
— Вы красавица, — сказал он и попытался коснуться ее лица губами.
Энн лицо отдернула, села на траве, поправляя корсет и расправляя складки платья.
Джон поднялся, подал руку.
— Вставайте, я отряхну вас.
— Спасибо за предложение, но я сама, — твердые нотки, прозвучавшие в голосе, неприятно подействовали на Джона.
— Что случилось, моя дорогая? Вы сердитесь?
— Оставьте меня в покое. И немедленно отвезите домой.
— Почему так быстро? Давайте прогуляемся, вечер действительно чудесный!
— Я не хочу с вами поддерживать беседу после того, что вы тут натворили.
— Энн, вы меня обижаете. Все было так чудесно! Ну, согласитесь.
— Чудесно? Это всё, — она обвела вокруг руками, — чудесно? На земле, с едва знакомым человеком, не слушая разума?
— А зачем слушать разум? Слушайте своё сердце. Вам не хочется пойти за ним?
— Я должна смотреть на мир и на эту ситуацию ясным разумом. Слушать сердце смешно. Из-за этого в мире кавардак, неразбериха и попрание устоев. Кто-то должен стоять на страже общепринятого.
— Согласен, кто-то должен. Это те, которые обделены счастьем познать любовь, трепет и вынуждены быть ханжами, выдавая свою неудавшуюся личную жизнь за приверженность законам общества. Вы не такая. Вы таете в моих объятиях, растворяетесь в ласке. Разве потеря этого стоит громких слов о чести?