Измена. Бежать или остаться (СИ)

— Вы поругались?
— Нет.
— Тогда почему Наз не забрал тебя с показа?
— У него спроси, — раздраженно рычу я.
— Да что стряслось-то? Такое ощущение, что между вами будто черная кошка пробежала.
— Белая, — тихо поправляю удачную догадку Горского-младшего.
— Не понял. — Илья сводит брови вместе.
— Баженова объявилась. Вот твой братик и уехал.
Илья резко давит на тормоз, хотя на светофоре еще мигает жёлтый и мы спокойно могли проскочить перекресток.
— В смысле? Аннет в городе? Может ты что-то путаешь?
— Увы и ах, Илюха. Лично видела её.
— И? Что хотела Анетти?
Морщу нос, услышав ласкательную форму имени Баженовой. Илья всегда неровно дышал к этой женщине. Похоже, спустя два года ничего существенно не изменилось.
— Денег.
— И всё? Как-то мелковато для неё.
Жму плечами и отворачиваюсь к окну.
В салоне седана повисает напряженная пауза. Илья тарабанит пальцами по рулю, я — по дверной карте. Кусаю щеку, пытаясь понять, хочу ли рассказывать Илье остальное или же нет.
Уже на въезде в наш коттеджный поселок, я не выдерживаю и выпаливаю Илье последние новости.
— Баженова фотографию сына показала. — Илья отвлекается от дороги, поворачивает голову в мою сторону. — Их общего сына с Горским.
— Что-о-о?
— Что слышал. Ты дядя практически полуторагодовалого карапуза.
— Ты уверенна?
— С Баженовой ни в чем уверенной нельзя быть. Но брат твой ничего не отрицал, так что всё очень даже возможно.
— Тогда я точно тебя одну не оставлю, пока Назар не вернется. Мало ли как тебя замкнёт от таких новостей.
Показываю младшему Горскому средний палец и бегу быстро в дом. Мои цветы и презенты от спонсоров показа пусть Илья сам тащит, раз решил побыть моей нянькой.
Сбросив кроссовки, я тут же несусь на кухню. Желудок давно ноет от голода. Достаю банку шоколадной пасты из холодильника, щедро намазываю её на ломтик хлеба. Вгрызаюсь зубами в запретное лакомство.
Стону от удовольствия. Господи, я целый месяц ее не ела, стараясь держать себя в форме.
Уплетаю калорийный перекус за пару секунд, запиваю соком. О том, чтобы остановиться, не может быть и речи. Мне нужна эта капля радости сегодняшним вечером.
Лопаю второй кусок шоколадной комы с глютеном. Беру в руку третий сладкий бутерброд. С радостью уплела бы и третий ломтик хлеба, но тяжесть под ребрами призывает остановиться.
Увидев мой праздник живота, Илья неодобрительно качает головой.
— Знаешь ведь, что заедать стресс нехорошо.
Младший брат мужа падает на свободный стул, вытягивает ноги вдоль стола. Смотрит на меня прищурив взгляд. Откладываю лакомство обратно на дощечку, сглатываю противный ком, образовавшийся в горле от пристальной слежки родственничка.
— Брысь отсюда, мамочка-переросток. Весь аппетит испортил.
— Каролин, ты помнишь про свои сложные отношения с едой?
— На память никогда не жаловалась.
Демонстративно закрываю банку с пастой и прячу её в холодильник. Хлеб постигает та же участь.
— Доволен? — уперев руки в бока, с насмешкой интересуюсь я.
— Более чем.
Выхожу из кухни и иду к лестнице на второй этаж. Илья следует по пятам.
— В душ ты тоже со мной пойдёшь?
— Каро, не преувеличивай.
— Илья, — устало потираю переносицу, прежде чем поднять голову в сторону брата мужа, — понимаю твою тревогу. Но я ничего не буду делать. Я слишком устала. Просто хочу откиснуть в теплой ванной, смыть с себя остатки косметики и лечь спать. Мне плевать, если ли у твоего брата бастард или нет. Да пусть хоть их целый выводок будет. Мне всё равно.
Илья мне не верит. Да что там, я сама себе не верю. Конечно, меня волнует вопрос детей у Горского. Их много или он только один? Но еще больше всего меня ломает от того, что мама этого ребенка не я. Не его жена.
— Каролина, я думаю это всё не правда. Аннет врёт.
Отмахиваюсь от слов Ильи и сбегаю наверх. Нельзя в них поверить. Нельзя. Иначе потом будет ещё больнее.
Забегаю в спальню и запираю за собой дверь. Не хватало ещё, чтобы младший брат мужа приперся следить за мной сюда.
 
Бьюсь затылком о дверь, сцепляю крепко зубы. Смотрю в потолок, моргаю. Слёзы душат все слёзные каналы. Закладывает нос, першит в горле. Стучу пяткой по полу отсчитывая до десяти.
Я не буду плакать. Больше не буду плакать.
Захожу в ванную и тут же стаскиваю с себя измазанную в гриме майку. Остаюсь в одном бюстгальтере с мягкой чашкой. Подхожу к большому зеркалу и смотрю на свое отражение.
Под глазами опять проступили темные круги. В уголке рта застыло немного шоколадной пасты. Слизываю языком каплю сладкой массы.
Чувствую вины накатывает слово лавина. Я не должна заедать стресс. Это неправильно. Секундное удовольствие не решит проблем, а только подкинет других.
Лишние килограммы, нарастающие на бедрах, страшными картинками проносятся перед глазами. Падаю на колени перед фаянсовым другом и толкаю два пальца в рот.
Горечь желудочного сока обжигает язык и нёбо. Жму кнопку слива и отправляю доказательства своего вечернего жора в небытие канализационных труб.
Тыльной стороной ладони вытираю губы, встаю с теплого кафеля. Стягиваю с тела остатки одежды и залезаю в пустую ванну. Поджимаю колени к подбородку. Кручу кран и делаю температуру воды повыше.
Смотрю на струю горячей жидкости, покачиваю плечами.
Когда вода доходит до груди, закрываю вентиль. Вытягиваю ноги и медленно скольжу под воду. Кожа краснеет, мышцы расслабляются, открытые раны на ногах пощипывают.
Кисну в «парном молоке» минут двадцать, потом смываю остатки подиумного образа с помощью мочалки. Заворачиваюсь в большой махровый, мягкий халат и заползаю под одеяло на середину нашей с Назаром большой двухспальной кровати.
Спать не хочется, есть тоже не горю желанием. Бесцельно смотрю в стену спальни, прислушиваясь к любому шуму. На часах уже девять вечера, а Горского до сих пор дома нет.
Включаю телевизор, чтобы заполнить гнетущую пустоту. Не только комнаты, но и души.
В самый важный для меня вечер Назар предпочел выбрать компанию другой женщины.
 Глава 5 
Каролина.
Резкий стук в дверь пробуждает меня от дрёмы. Нецензурные выражения доносятся из коридора. Фокусирую сонный взгляд на горящем экране телевизора, где идет какой-то фильм про африканские племена. Хмурю лоб, потирая помятую щеку. Перевожу взгляд на табло электронных часов, стоящих на прикроватной тумбе.
Начало двенадцатого. М-да.
— Каролина, открывай! — Горский настойчиво лупит кулаком в запертую дверь.
Не запылился суженый. От злости сжимаю губы.
— Возвращайся к любовнице, Горский! — рявкаю я и переворачиваюсь на другой бок.
— Если сейчас же не откроешь, я её выбью.
— Валяй!
Не оборачиваясь, с пренебрежением машу рукой. Накрываю голову подушкой и закрываю глаза. Пусть творит, что хочет. Он уже показал себя во всей красе, оставив меня саму.
Треск дверной коробки раздаётся в ту же секунду. Подрываюсь с постели от испуга. Сердечный ритм скакнул под двести.
— Какого чёрта ты делаешь, Назар?
— Я просто хочу спать в своей постели.
Муж отталкивает сорванную с петель дверь к стене и проходит в спальню словно это не он только что вышиб её плечом. Стряхнув с плеч штукатурку, он вынимает запонки с манжет, расстегивает пуговицы и снимает рубашку. Оголившись по пояс, Назар чешет свои кубики пресса и зевает.
Ошарашенно смотрю на абсолютно непробиваемое лицо мужа. Мозг вскипает от такого нахальства.
— Да он издевается! — бурчу себе под нос и вскидываю ладони к небу. В два шага подлетаю к Горскому и дёргаю его за плечо. — Быстро собирай манатки и шуруй к своей белобрысой мартышке и её детёнышу.
— Я никуда не собираюсь. Мой дом здесь, рядом с женой.
Горский продолжает избавляться от одежды. Отщелкнув металлическую бляху на ремне, он быстро стягивает с бёдер темно-синие слаксы и остается в одних боксерах.