Рождения Князя (СИ)

      Больше прошептать Гугуль ничего не успел, быстрый взмах тонкого самурая – и его голова отделилась от тела, которое ещё немного постояло и, неуклюже подкосив конечности под себя, словно это был паук каракурт, прильнуло к земле.
      Тёмная ночь…
      – А вы мой шлем не видели?
      – Где-то дальше проскакал!
      – А я так и не понял, это был мальчик или всё же девочка?
      – Эх… колдун Серыйгей… Да если бы я в дружине в детстве так копьё кидал, как ты… мне бы Люд давно руки повыдёргивал!
      – Фу! Пращуры неблагодарные!
      – Горя, а у тебя яблочка не осталось?
      – Нет.
      – Есть хочу…
      – Вот завтра выберемся на берег, счистим мечом с твоей задницы всех пиявок и уху сварим.
      – Ты точно дурак…
      – Хоть водицы чистой дай!
      – В болоте хлебни…
      – А что это за ворожба такая: «активируй»!..
      – Потом расскажу… Мне до кустиков срочно!
 <a name="TOC_id20240428"></a>
 <a name="TOC_id20240430"></a>Глава 4.
      - Ба, а ба! А любовь откуда берётся меж людьми?.. Ну, ба?! - ночную тишину словно клинок, вспорол мелодичный голос Хельги.
      - Чего орёшь, как оглашенная?! – из противоположного угла раздалось недовольное старческое сопение. - А я почём знаю? Спи уже, шельма такая…
      Хельга сразу представила, как бабка в темноте хмурит свои густые брови.
      - Сопли зелёные сначала пусть высохнут! – эхом пронеслось в избе.
      - Ну ба, расскажи, ну ба-а-а… – Хельга по детски канючила и не собиралась, видимо, сдаваться, немного поворочалась и специально громко, на всё помещения, обиженно засопела, шмыгнув своим носом.
      - Спи уже, сиська тараканья! Мала ещё про любовь знать… - Бабка, судя по звукам, перевернулась на другой бок, хрустнула под собой душистым луговым сеном и примолкла.
      - Ага, мала, как же… Уже восемнадцатое лето пошло! – из кромешной  темноты прошелестел звонкий голос внучки, словно стая летучих  мышей пронеслась над Ядвигой. Хельга завозилась под шерстяным одеялом и притихла, ожидая от своей бабки, хотя бы интересной и поучительной истории на сон грядущий.
 
      - Раскудахталась, как курица, сна ей нетути, свиристелка бестолковая. – Голос бабки отскочил от тяжёлого потолка и стукнул Хельгу по голове.
      - У курицы тоже петух есть! - ответила внучка, словно огрызнулась.
      - А вот как сейчас встану и не посмотрю, что ты девка толстожопая, оприходую тебя через всю спину вожжами! Не поленюсь… Кобыла необъезженная, любовь ей подавай. Ишь ты, срам-то какой удумала… - Бабка замолчала, вдохнула ночной прохладный воздух полной грудью и лёгкая улыбка тронула губы не по годам красивой ещё, весьма привлекательной женщины. Хельга обиженно отвернулась к стенке, что-то пробубнила себе под нос, чтобы бабка не слышала, закрыла глаза и как все молодые в этом возрасте, мгновенно провалилась в мир грёз, отправляясь в своих сновидениях в миры Нави, а может и Правь, кто знает, куда в этот раз занесёт её нелёгкая.
      - Ох-хо-хошиньки…, - выдохнула Ядвига, улыбнулась в тёмный угол избы, наблюдавшему за этим разговором с ярко жёлтыми глазами чёрному сгустку, отвернулась к бревенчатой стене, пахнущей можжевельникам и закрыла свои глаза, до самого возрождения Ярило бога.
      Утро Хельгу встретило дружным гомоном и пересвистом радужных птиц. Озорные лучи уже пробились сквозь еловые лапы, падая через небольшое окно дома на спящую Хельгу, заглядывая ей прямо в глаза и весело играя солнечными зайчиками на её ресницах. Рывком подскочив с постели, Хельга сладко потянулась и бросилась босиком прямо во двор, это было её самое любимое время, границы миров, рождения нового дня, хоть она и была жрицей самой матушки Марёны, но в самых ранних лучах солнца она растворялась, как утренняя дымка тумана над таёжным лесом, перед могучем Ярилой.
      Хельга потянула на себя утренний, ещё немного прохладный и влажный воздух, вдохнув полной девичьей грудью лесной первозданный аромат этого мира. Вскинула свои руки к кронам вековых елей, и её чарующий голос, мощно, нарастая с низких частот переходя на более высокие, взорвал всю округу, распугав всех неугомонных лесных пичуг на две версты вокруг дома. Малые птахи испуганными брызгами разлетелись в стороны.
      Закончив свои мантры, Хельга удовлетворённая собой оглянулась по сторонам, не напугала ли опять бабку Ядвигу, но бабки не было. Мда…, наверно, ушла в лес за ягодами, подумала Хельга, и потянулась так сладко, что хрустнули кости. Пахло прохладой, видимо, ночью прошёл небольшой дождик, и она понеслась сломя голову к ближайшему горному ручью, который журчал и серебрился, недалеко от её дома, весело перекатываясь с горы Мира и щедро делясь со всеми своей ледяной прохладой, в эти знойные жаркие дни.
      Исток Карачуна всегда её бодрил лучше, чем бабкины травы, Хельга присела, поводила ладонью по водной глади, немного зачерпнула хрустальной чистой водицы, она окатила себе лицо.
 
      - Бррр, хорошо-то как! -  огромные мурашки быстро-быстро побежали по её спине, опускаясь всё ниже и ниже, отгоняя всё дальше и дальше прилипшие за ночь душные грёзы и столь странные, увиденные в мире Нави на этот раз мрачные видения. Приснится же такое, гончие Одина…, она фыркнула. Это всего лишь, сон… И Хельга обтёрла прохладной ладонью лицо, отгоняя прочь, свои ночные кошмары.