Божественное попадание, или как спасти драконов (СИ)

Тогда я пошла на отчаянный шаг. Вызвала Селестину на бой, победа в котором решит наш спор. Та, уверенная в своей несокрушимости, согласилась. Я поставила условие, что в случае моей победы, все права на Рорха перейдут ко мне. Селестина была против, но мы сошлись на том, что если такое произойдет, пламенный жеребец останется единственным в своем роде и никогда не получит продолжение. И если выиграет сестра, то снежные гончие станут ее трофеем, которым она населит свою территорию. Одна мысль об этом вгоняла в уныние, но я приняла озвученные правила. В этом бою мой холодный расчет был преимуществом. Ведь за время совместной учебы я хорошо изучила соперника. Знала ее слабые места. И победила.
С тех пор ненависть Селестины ко мне разрослась до вселенских масштабов. Я всем существом чувствовала исходящую от нее агрессию, но мне было все равно. Ведь я получила желаемое — спасла жизнь. Не обращая внимания на воинственные выпады сестры в мою сторону, я погрузилась в работу.
Совершенно неуправляемый Рорх долго не признавал меня и не шел на контакт. Для изменений было необходимо создать между нами связь, но как бы я ни билась над этим вопросом, ничего не получалось. Опускать руки не в моем стиле. Многочисленные нанесенные новым подопечным травмы в виде ожогов, пусть быстро заживлялись, но для меня, как для богини зимы, были достаточно болезненными. Я чувствовала, что мне не хватает той самой страсти, импульсивности, огня, чтобы все вышло. Все мои мысли сосредоточились на решении одной конкретной задачи. И в конце концов, в голову пришла гениальная идея. В моей проблеме и содержался ответ. Баланс. Мне самой не хватало баланса, чтобы уравновесить свою же холодность. Я подумала, что Рорху необходим компаньон. Как ни крути, а все дуально. Любовь может иметь самые разные проявления, помогая взрастить даже в самой темной душе свет.
И тогда сотворила своего первого дракона. Наделила его огнем самого Рорха, тем самым установив между ними нерушимую связь. Это сразу дало свои плоды. Почувствовав родную энергетику, беспощадный ко всему живому зверь, впервые не хотел убивать. Наоборот, рядом с драконом он становился более спокойным, уравновешенным. Создавая пылающего огнем ящера, я позаботилась о том, чтобы установить связь и между нами, наделив его двумя ипостасями. Животной, отвечающей за пыл, инстинкты и страсть, и человеческой — рациональной, размеренной и справедливой. Таким образом я заранее добавила в свой будущий мир то, чего так не хватало мне самой.
Получилось, что не только я спасла Рорха, но и он очень сильно помог мне с важной задачей. Со временем он привык и ко мне. Между нами постепенно возникала очень сильная и теплая привязанность. Я полюбила его так же сильно, как любое свое создание. Надо ли говорить, что мой успех в очередной раз задел гордыню Селестины…
Пришло время для выпускного экзамена. Мы с Лукаро и Селестиной отправились на небольшую, молодую планету и начали творить каждый свой мир. У каждого своя территория. На тысячелетие родители предоставили нас самим себе, чтобы затем оценить нашу работу.
Селестина сразу отделилась. Если с Лукаро мы постоянно виделись, делились наработками и проблемами, с которыми сталкивались, то сестра отгородилась. Она закрылась от нас. Честно говоря, после всех наших ссор, у меня и желания не было с ней пересекаться. Поэтому я не пыталась даже подсмотреть, что происходит в ее части планеты. От путешественников доходили слухи о том, что на ее землях творится страшное. Что там царят кровавые жертвоприношения, разруха и жестокие нравы.
В Дездейре же, наоборот, все шло по наиболее гармоничному пути. Драконы мудро правили своими землями, заботились о Рорхе, который был неизменным соратником каждому последующему правителю. Мои подопечные любили меня, строили храмы, молились, тем самым питая мою божественную суть. Я отвечала им такой же любовью. Аккуратно подталкивала их к саморазвитию, росту культурных и моральных ценностей.
Все шло прекрасно и четко по плану на протяжении столетий. Да, случались трагедии и катастрофы, но это все опыт, который необходим для роста душ, каждая из которых проходит свой собственный, уникальный путь. Боги создают лишь временный приют и сосуды для них. Но все они самостоятельно принимают для себя решения и делают выбор в той или иной ситуации. Какой бы тернистой ни была дорога, каждое ее препятствие, каждое падение одинаково важны и неотъемлемы для становления души. У творцов существует негласное правило невмешательства. Но ни один из них не смог хотя бы раз не нарушить его. Не смогла и я…
 
В середине девятого века произошел случай, который при всей моей рациональности не мог оставить меня равнодушной. Как я уже говорила, души, вселяющиеся в сосуды, то есть тела, созданные богами, делают свой выбор. Это касалось и моих любимых созданий — драконов. Один из влиятельных и уважаемых родов возгордился. Они забыли о своей миссии на земле Дездейра. Сначала стали позволять себе слишком много в отношении простых людей. Я наблюдала за их злодеяниями с болью в сердце, но ответственно блюла правило о невмешательстве. До тех пор, пока их преступления не перешли все грани и привело к мучительной смерти целой семьи. Семьи маленького мальчика. Аваддона.
Что-то было в нем такое… Я почувствовала, что его душа не прошла все, что должна пройти в этом воплощении, и не дала его убить. Тринадцатилетний мальчик, на глазах которого замучали и лишили жизни родителей и трех сестер, запал мне глубоко в душу. В напоминание о случившемся ему достался глубокий шрам на лице.
Я лично занялась его лечением, а возгордившихся драконов наказала — лишила драконьей сущности, сделав их обычными людьми. Правящая семья конфисковала все их имущество, выдворив на улицу. К тем, над кем они потешались.
За время лечения я всей душой прикипела к мальчику. Одна из божественных привилегий — возможность заглянуть в будущее души. Точнее, просмотреть варианты этого будущее, в зависимости от того, какой тропой она пойдет. Но можно увидеть лишь финальную точку, а не сам путь. И я воспользовалась этой возможностью. Аваддона ждало великое, светлое будущее. Он мог бы дать Дездейру так много…как и получить. В другом же случае его ждали мрак и беспросветность, падение на самое дно и душевные муки.
Я создала для него все условия, чтобы подтолкнуть к правильному выбору: позволила жить в своем замке, дала доступ в свою библиотеку к сакральным знаниям, которые могла передать своим подопечным, лично занялась его обучением, всей душой желая, чтобы он стал тем, кого я увидела в светлом варианте будущего. Но его боль и жажда мести никак не проходили.
Тьма и свет боролись в нем на равных. Я каждый день наблюдала за битвой мальчика с самим собой. И чувствовала свою вину. Никак не могла отделаться от мысли, что должна была вмешаться раньше и ненавидела это дурацкое правило о невмешательстве. Все могло сложиться по-другому, если бы я раньше позволила себе его нарушить.
В моем обществе Аваддон расцветал. Слушал внимательно и с таким живым, детским интересом. Но оставаясь наедине с собой погружался в темноту, которая все сильнее окутывала его душу. Я до последнего надеялась, что победит его светлая сторона.
Мальчик рос и превращался в мужчину. Шрам на лице абсолютно не мешал ему очаровывать девушек. Он умел красиво говорить, его обаяние не знало границ, благодаря каждодневным тренировкам по боевым искусствам он обладал красивым, подкачанным телом. Многие завидовали ему, называли моим любимчиком. Впрочем, так и было.
Я полюбила Аваддона, как мать любит сына. И именно это стало моей главной ошибкой. Любовь ослепляет, не позволяя видеть мелкие, но при этом важные сигнальные маячки. Если я относилась к своему приближенному, как к родному сыну, он питал ко мне совершенно другие чувства. Он скрывал их много лет, пока, наконец, не решился признаться. Поклявшись в вечной любви, он поцеловал меня, но я не могла ответить ему взаимностью. Как могла, мягко объяснила ему, что наш союз невозможен. Казалось, что он воспринял отказ спокойно и с достоинством, но, как я и говорила, любовь, какой бы она ни была, ослепляет, а безответная любовь может толкать на страшные поступки.