Острова объяты тьмой (СИ)

— Я всё время вас с животными сравниваю, — удивленная сама собой вслух выдала Аня, когда Тим спросил, о чём она задумалась.
— И на кого похожа Кэролайн?
— А тебе не интересно, на кого похож в моём представлении ты? — улыбнулась она.
— Таких зверей в природе нет, — ответил Тимур.
— Почему?
— Потому что я просто фантастическая тварь.
— Дурак, — рассмеялась Аня. — Мартышка ты, блин, Тимур, самая настоящая!
— Да? А Тоня говорила, что дракон.
— Тоня — это твоя бывшая сокурсница?
— Она самая.
— А дракон который европейский или больше китайский? — пробормотала Анна, в раздумье приложив пальцы к подбородку. — Наверное, китайский, с удлиненным телом и короткими лапами, весь в жемчужной чешуе такой, да?
— Угадала, — расплылся в ответной улыбке он. — Я уже говорил, что твоё воображение меня поражает?
— Раз сто. Одного только не пойму: чему ты за столько лет всё ещё удивляешься?
— Ты удивляешь. И к этому невозможно привыкнуть.
— Это звучит…
— Как комплимент?
«Или как нечто большее», — с сожалением подумалось Анне.
Тимур был самым искренним человеком из всех, кто попадался ей на недолгом жизненном пути. И очень откровенным в своих чувствах. Так, как он, никто никогда не говорил о любви. К близким ли, миру в целом или к кому-то в частности. И если только представить, лишь на секундочку, на толику мгновения позволить себе крамольную мысль о том, что их многолетняя связь вышла за рамки пусть и крепкой, но всё-таки дружбы… Тимур бы сказал ей первый. Не было бы непонятных метаний, недомолвок и тех самых знаменитых эмоциональных качелей, о которых гуру-отношений из социальных сетей трубят на каждом шагу. Тот человек, которого Аня знала, просто пришёл бы к ней и без страха быть отвергнутым выложил бы всё как есть.
— Извини, если смутил, — отозвался он, по-своему истолковав её расстроенное выражение лица.
— Всё в порядке, — отмахнулась Аня и в желании развеять атмосферу какой-то напряженной неловкости решила сменить тему: — Зачем ты моему начальнику про Россию сказал? Он же теперь всем растреплет, что у тебя ориентация какая-то не такая.
— Всем? — не понял Тим. — Это кому?
— Ну, всей труппе.
— Ты о людях, которых я в своей жизни и вижу-то, скорее всего, в последний раз? — смешливо проговорил Тимур. — Не парься, мне ведь плевать на чужое мнение, помнишь?
— Точно.
— Даже если бы я перегрелся на солнышке до такой степени, что в голову вдруг закралась гениальная идея пояснить свою позицию твоему начальству, то у него бы шаблон порвало.
— До него бы просто не дошло, — вздохнула Аня. — Ты же видишь, он непробиваемый.
— Ну… — Парень задумчиво потёр переносицу под дужкой очков. — Тут ведь главное узнать, где броня даёт трещину.
— И ты знаешь?
— Теперь — да.
***
Чуть дальше, за поляной с бабочками, вверх по руслу ручья поднималась узкая полоска прогалины. На ней, из-за преобладавшей в этой части острова скалистой породы, практически ничего не росло. Только одинокое старое дерево, с твёрдым стволом и тонкими серебристо-зелеными листочками, возвышалось по самому центру. Самое то, чтобы привязать крупного зверя, да оставить его яриться и буянить без опасений кому-нибудь навредить. От лап медведицы пострадал разве что ближайший чахлый кустик, который она в приступе недовольства искромсала до основания.
— Будет тебе, — отозвался Ян на очередной возмущенный рык. Свободолюбивая натура Настеньки бунтовала против цепи на ошейнике, но строить гуляющую саму по себе кошку теперь разрешалось только хамоватой пятнистой циветте, которая, кстати говоря, была тут как тут.
— Значит, пока Сеймур в лучших друзей играется, ты здесь домашних любимцев выгуливаешь? — вдруг послышалось позади.
— Всё лучше, чем няньчиться с пьяными русскими, — спокойно ответил Ян.
— Они забавные.
Кэролайн возникла рядом почти бесшумно, словно бы джунгли соткали её тонкую фигуру из собственных полутеней, неявных очертаний и переливчатых звуков. Ян протянул к худым плечам руку, обхватил их и крепко прижал девушку к себе. Для краткого поцелуя в висок пришлось по обыкновению наклониться, потому как сестра была гораздо ниже его, хотя ему и хотелось шутить, что с последней их встречи она изрядно подросла. На самом деле ни на дюйм, но Кэр терпеть не могла, когда братья подзуживали на тему её «мелкости», от чего те, конечно же, принимались подначивать ещё больше.
 
— А тангалунга тут зачем? — пробубнела она, щекой прижимаясь к плечу Яна. — На кормёжку?
— О да, и ещё неизвестно, кто кого быстрее сожрёт.
Настенька, явно нагулявшись по кругу небольшой полянки, теперь принялась раздирать зубами кусок говяжьей вырезки. Порыкивала, помогала себе мощной когтистой лапой, второй же отгоняла хотевшую цапнуть её за ухо циветту. Зверёк нападал исподтишка, в самые неожиданные моменты и с разных сторон. Видно, собирался улучить момент, когда медведица отвлечётся, и утащить кусок мяса с собой.
— Бесстрашный какой, — хмыкнула на это зрелище Кэролайн. Тут же скосила на Хэ Яна хитрющий взгляд и осторожно поинтересовалась: — Как поживает мой второй старший братец?
— Что нужно, бутербродик? — усмехнулся он.
— Да чтоб вас! — воскликнула Кэр. — И почему сразу «нужно»? Хотела, может, узнать, как у тебя дела? Как жизнь вообще?
— Я когда это хочу узнать — звоню. И знаешь, что обычно происходит?
— Ой, не начинай.
— А ничего. — Он ткнул её, вмиг сморщившуюся, в маленький аккуратный нос и шутливо попенял: — Потому что кто-то трубки не берёт.
— Фу таким быть! — заявила Кэр, словно бы отмахнувшись и от едва различимого в чужих словах упрёка, и от чужой руки.
— Уж какой есть, — усмехнулся Ян. — Так чего хотела?
— Посплетничать.
— Нет.
— Ну в смысле?!
— У меня по контракту — неразглашение.
— Он же твой брат!
— И работодатель, — пожал плечами парень в том кратком жесте, примерно обозначавшем «что тут поделать, только смириться».
— Ну не будешь же ты утверждать, что всё вот это вот, — начала Кэр, указывая рукой куда-то позади себя, — Сеймур устроил по чистой случайности, только чтобы друга… — тут девушка в мимолетной паузе пальцами сделала кавычки, — пригласить к себе погостить.
— Утверждать — не буду.
— Вообще ненормальное для него поведение.
— Да? Это учитывая, кого он отцом называет? — иронично хмыкнул Ян, задней мыслью понимая, что сестре всё-таки удалось вовлечь его в крайне любопытную для неё самой тему. — Вполне себе нормальная ситуация. Более привычная, я б сказал, чем столько лет затишья.
Оба понимающе переглянулись. Сеймур, неугомонный, своенравный и весьма эксцентричный, всегда был в их семье тем самым проблемным ребенком. Никогда никого не слушал и поступал ровно так, как гласили его внутренние ориентиры. А ориентиры у наследника огромного криминального картеля были под стать, и вселенной во многом повезло, что кое в чём они всё-таки совпадали с общепринятыми.
Извечное его желание объять этот мир целиком, забраться в самые дальние уголки, всё разнюхать и осмотреть — оно то и приводило к тем диким ситуациям в их далеком детстве, когда Сеймура можно было отыскать в подземных пещерах, на верхушке нефтевышки или в пасти одной из тех здоровенных акул-долгожительниц, что населяли глубоководные заливы на западной оконечности архипелага. А какие маршруты он выстраивал, чтобы в подобные места попасть! Это заслуживало отдельной книги с историями, как не стоит поступать десятилетним мальчишкам, если мозг генерирует идеи одну гениальнее другой, но все они, при том, не подкрепляются инстинктом самосохранения. Удивительное дело, но как бы не заканчивались эти приключения, а сам Сеймур, да и постоянно таскавшийся за ним маленький Ян, ни разу не пострадали. Острова берегли своих детей, в отличие от внешнего мира, оказавшегося столь враждебным.
В шестнадцать Сеймур вдруг принял решение покинуть родной дом и отправился учиться в Россию. Быть может, ему сделалось тесно на огромном архипелаге, где он знал каждую пядь земли. Или на него стал давить груз ответственности, ведь со временем фраза «Это всё будет принадлежать тебе» начала обрастать новыми кровавыми подробностями, тяжестью принятых решений и властью над человеческими жизнями. Какие бы жесткие черты не проявлялись в характере Сеймура, а тяги к беспричинному насилию в нём не было никогда. И Кэр, и Ян это знали. Но даже они так и не смогли понять, почему брат резко оборвал все связи. И исчез на долгих шесть лет.