Острова объяты тьмой (СИ)

— А панда как «кошачий медведь».
— Ну, да, о чём это я, с твоим-то уровнем владения… — Девушка протянула ему открытую бутылочку колы. — Держи, последняя. Я, правда, отпила немного, но тебе для рома должно хватить.
— Спасибо, — проговорил заметно расслабившийся Тимур. — Сыграем ещё разок?
Кивок в ответ у Ани вышел запоздалый, потому что именно в этот момент парень поднёс к губам бутылочное горлышко, коснулся округлого края и сделал один долгий неторопливый глоток.
От которого она почему-то не смогла оторвать взгляд.
  
Домашние любимцы
 
Мало кто знал, что он с трудом понимал только две команды: «не ломайся» и «кто там?», первая из которых означала «взять», а вторая — «домой».
Сквозь дымку утренней полудрёмы Анне почему-то пригрезился их давний с Тимуром разговор. Один из тех, когда после этапа шапочного знакомства вы решаете перейти к редким созвонам по вечерам.
— …да, у меня всё детство были коты. И ещё морская свинка. Недолго, правда. Вообще, я бы и сейчас хотела завести котёнка.
— А что мешает? — из динамика донесся приглушенный вопрос Тимура.
— Не до этого. После работы прихожу совершенно вымотанная, за собой лоток убирать не хочу, а за кошкой уж точно не стану, — отшутилась Аня в ответ. — А у тебя кто был в детстве? Или не разрешали заводить?
— Уж лучше бы не разрешали.
— Почему?
— Я рос среди целой толпы наглых мартышек и не менее хамоватых попугаев. Но они ни в какое сравнение не шли с Настенькой.
— Необычная кличка.
— Да, её ещё отец воспитывал. Здоровенная такая медведица.
— Что-то вроде алабай или ньюфаундленда?
— Энни!
— Думаю, покрупнее будет.
— Энни, проснись! — Звенящая тонкими золотыми браслетами рука коснулась её оголенного плеча и легонько потрясла. — Пропустишь самое интересное!
— Ещё пять минут, — буркнула Анна, с головой накрываясь тонкой простынёй и переворачиваясь на другой бок. Тягучее и томное, ощущение от недостаточно долгого сна возвращало её сознание обратно, в зыбкую темноту, туда, где всё-таки хотелось услышать окончание разговора и вспомнить породу пса, который был у Тимура в детстве.
— Энни.
— Угу-м.
Мишель окинула спящую внимательным взглядом, уже жалея, что этот свернувшийся клубок из подушек, комканного постельного белья и рыжей, едва проглядывающей макушки придётся разбудить. Но, по её скромному, далеко не врачебному и чисто женскому мнению, предстоящее зрелище стоило того, чтобы пожертвовать полноценным сном. Поэтому Мишель набрала в грудь побольше воздуха и, как-то внезапно перейдя на ломанный русский, зычным басом проорала:
— Подъём, красавица, проснись!
— Чего? — Аня, перепуганная и встрепанная, мигом подскочила на постели.
— Открой сомкнутой негой взоры!
— Навстречу мне несутся горы, — тут же подхватила девушка, — прошу, зараза, отъебись!
— Да ты поэт!
— Самый настоящий! Но я сильно сомневаюсь, что стихи Пушкина и есть та самая причина, по которой ты меня разбудила!
— Это сюрприз, — ответила Мишель.
— Ненавижу сюрпризы. — Анна попыталась опустить тяжелую ото сна голову на подушку, но ту безжалостно отобрали, как и тонкую простыню, под которой девушка хотела спрятаться вновь.
— Энни, ты просто обязана пойти со мной!
— Мишель, при всём уважении, иди ты сама с собой, — проворчала она, всё же поднимаясь с кровати, но только для того, чтобы сходить в туалет. — Я часа два назад только легла!
— И чем это вы вдвоём всю ночь занимались?
— Ха-ха, — послышалось вместе с хлопком закрываемой двери.
Мишель сдаваться просто так не собиралась. Дождалась, пока девушка посетит ванную комнату по всем неотложным делам, после заставила её причесаться, заодно осмотрев рану на голове и перевязав бинт так, чтобы выглядело, как скромная белая повязка с небольшим бантом посередине. Аня не сопротивлялась только потому, что во время всех манипуляций со своей рыжеволосой макушкой пыталась урвать остатки сна.
— По-моему, очень мило, — бодро заявила Мишель, подведя Анну к большому настенному зеркалу.
 
— А по-моему, — зевнула девушка, — ты надо мной измываешься.
— Энни, дорогая, ну как я могу?
— Действительно, — раздалось хмыканье в ответ. — Поведай же мне, о, госпожа, ради чего я поднялась в такую несусветную рань?
Мишель загадочно улыбнулась и в приказном порядке сказала следовать за ней.
***
Минут пять спустя они стояли на заднем дворе виллы, сокрытые от посторонних глаз высокими кустами гибискуса. Алые чашечки его цветов, с бахромой по волнистым краям, источали густой, сладковатый запах, а сквозь светлую зелень листьев виднелась небольшая квадратная площадка, грунт на которой был неровно утрамбован, словно бы от частых ударов чьих-то сильных ступней.
Пока Мишель восторженным шепотом комментировала происходящее, Анна всё никак не могла взять толк, действительно ли её привели сюда только ради того, чтобы лицезреть, как первые лучи рассветного солнца ласкают оголенный, покрытый испариной торс Ван Хэ Яна.
— Чистая эстетика, — улыбнулась Мишель.
— Не то слово, — поддакнула девушка в попытке скрыть ладонью очередной зевок.
Отойдя к дальнему краю площадки, Ян начал выбирать из расположенных там деревянных стоек длинные бамбуковые палки. Какие-то предпочёл отбросить в сторону, а две самые неприглядные на вид, потемневшие то ли от времени, то ли от частого использования, пришлись ему сразу по руке. Он легко взвесил одну из них, ловко покрутил в пальцах, а после в мгновение ока описал позади себя дугу. Тонкая жердь оказалась уже по другую сторону от него, застыв в идеальном балансе на раскрытой ладони так, словно её кому-то протягивали.
— У нас зрители, — негромко сообщил Ян.
— И это тебя веселит? — отозвался Тимур, забирая у брата гладкую на ощупь палку.
— Просто теперь я понял, почему ты решил вернуться к тренировкам именно сегодня.
— День благоприятный.
— Ну да, — усмехнулся Ян. — Первый за этот год.
Из-за обилия листвы, закрывающей половину обзора, Анна не сразу увидела, с кем разговаривал командир наёмников. Только когда оба переместились на середину площадки, девушка поняла, что напротив Хэ Яна, повторяя краткий церемониальный поклон, встал Тимур. И на нём тоже не наблюдалось верхней одежды.
Помимо тех отстранённых сравнений об их внешних данных (Тим был ощутимее ниже ростом и сильно уже в плечах, хотя и довольно жилист), в голову Ане пришла мысль, что черные узоры татуировок, которые украшали тела обоих, практически идентичны. Что у одного, что у второго рисунки диковинных зверей вились от основания шеи до лопаток, а спереди, пройдясь по ключицам, плавно перетекали на кожу рук, через локтевые изгибы и вплоть до запястий. Только у Яна на спине красовались яркие цветы, а на правой руке — контур глаза с расширенным зрачком, отчего-то показавшийся знакомым.
— Ты можешь перевести? — тихо спросила Анна, поняв, что парни перебрасываются фразами на китайском.
— Не особо, — покривила душой Мишель. И принялась с усердием вслушиваться в каждое произнесённое на площадке слово.
К кустам гибискуса Тим стоял спиной, но до слуха то и дело долетали шелест листвы и чужие перешёптывания. И если в случае с Аней отсутствие элементарного умения скрывать своё местонахождение ещё можно было принять, то почему так громко вела себя Мишель, он понимал слабо. Догадывался кое о чём по усмешке брата, что стоял напротив и лениво поигрывал своим деревянным оружием, но особых теорий не строил. Эти двое могли развлекаться, как им вздумается, лишь бы не встревали там, где он предпочитал подминать ход событий под себя.
— Ну надо же, — начал Ян, плавно опуская конец палки наземь и в одном текучем движении принимая удобную боевую стойку с упором на правую ногу. — Просто не верится.
— Во что тебе там не верится?
— Что столь гениальный ум не придумал плана получше.