Одноклассники (СИ)

— Совсем чуть-чуть! Для храбрости. Это не было сделано в пьяном угаре или просто на эмоциях. Это был четко продуманный план. Пойми.
— Зачем? — у женщины даже голос сел от волнения.
— Вот такая вот у него любовь ко мне. Не здоровая. До сих пор продолжается. Думаете, что я даже летом ношу закрытые вещи потому, что так люблю их?
Я встала и сняла легкую, шифоновую блузку с длинным рукавом и высоким горлом, показывая всю свою синюю “красоту” и бюстгалтер сняла тоже. От позавчерашней его любви даже следы от укусов сохранились еще.
Свекровь аж побледнела и шарахнулась.
— Боже! Дочка! Ты! Ты зачем терпишь?! Если у вас все так плохо? Почему не уйдешь? Со Степаном ведь все давно решилось!
— А вы не знаете? Они без вас это дело решили разве? — поразилась я.
— Какое дело? Что там еще? — Ирина Васильевна тяжело опустилась в свое кресло и накапала себе в стакан с водой, каких-то капель, что вытащила и ящика своего стола.
— Они же с Владимиром Андреевичем, пользуясь связями, достали справку о попытке суицида, признали меня не дееспособной на ее основе, заочно провели суд и лишили меня родительских прав на Надюшку. Еще когда ей и трех не было. Ее опекун, Вадим. Мне показали все эти документы. Я думала, все это время, что все это и не без вашего участия прошло.
— Боже! Что ты такое говоришь?! Что говоришь ты?! У меня сейчас сердце от шока остановится! — всхлипнула свекровь. — Володе то это зачем?
— Думаю, Вадим смог найти слова, чтобы убедить его, что так будет лучше для всех.
— Чудовище! Мой сын — настоящие чудовище! — обреченно констатировала свекровь. — Господи! За что?!
Ирина Васильевна расплакалась от отчаянья, и я тоже не смогла удержать слез, но решила воспользоваться представившимся шансом, пока свекровь ко мне вроде бы расположена. Подошла к ней, заглянула в глаза, в которых отражались боль, и как мне показалось, стыд за сына.
— Помогите мне, Ирина Васильевна! Пожалуйста! Я больше так не могу! Ну, правда. Поначалу еще надеялась, что со временем и стерпеться и слюбиться, но теперь уж точно понимаю, что нет. Мы только мучаем друг друга. И я искренне считаю, что ваш сын достоен лучшего. Достоен искренней любви. Но я ему ее дать не смогу! Не смогу! Понимаете! Мне каждая ночь с ним — адское пламя! А ему все равно! Он предпочитает просто не замечать, что я чувствую, что ощущаю! Ему и так хорошо и сам он меня не отпустит! Помогите! Умоляю!
— Как я могу тебе помочь, Арин? Как?
— Попросите мужа восстановить меня в родительских правах и тогда мы уедем с Надюшей, далеко и навсегда. Со временем Вадим меня забудет и сможет начать жизнь заново! Встретит кого-нибудь, влюбиться, будет жить нормально! Внучат вам нарожают. Но я не хочу от него рожать! Вы меня простите! Не могу!
Свекровь тяжело вздохнула, утерла очередную порцию слез и посмотрела на меня уже без сочувствия. С укором.
— Ты ж сама к нему пришла, когда у Стёпы беда случилась! Я сама тебе дверь тогда открыла и сразу поняла, зачем ты пришла и чем все это дело кончится. И ты ведь тоже знала. Не смей говорить, что нет.
  
Глава 21
 
— Да, тогда я сама к нему пришла, верно! Да, воспользовалась его любовью ко мне, чтобы спасти брата от тюрьмы. Но, что еще мне тогда было делать? Ведь он прав был в той ситуации! Прав! Все понимают! Разве вы, поступили бы иначе на моем месте?
Свекровь лишь снисходительно вздохнула и покачала головой.
— Ты хорошая сестра, Арин! Ты поступила тогда правильно, как должно. Можно сказать — собой пожертвовала на благо семьи брата. Взяла на себя крест. Возможно, и тяжелый, не спорю. Но взяла ты его добровольно! Так будь добра — неси его теперь смиренно, достойно и не ропща.
Мне, в какой-то момент даже показалось, что я ослышалась.
— Вы меня не слышите?! Я же говорю, что не люблю вашего сына!
— Можно подумать, прям новость сказала! — фыркнула свекровь. — Мой сын тебя любит. Ему этого достаточно, а значит и нам тоже, — сказала, как отрезала. — И сына ты ему родишь! Поняла меня! Родишь как, миленькая! Меньше времени на глупые обиды будет!
Я чуть не задохнулась от острой боли, пронзившей сердце.
— Глупость?! По-вашему, все, что я вам сейчас рассказала — глупость?
Свекровь снова вздохнула устало, так, словно устало объяснять глупому ребенку, зачем солнце над землей восходит каждое утро.
— Он ведь наверняка, не раз просил у тебя прощения, верно?
Кивнула, сквозь силу, уже понимая, к чему она клонит, но как есть.
— Ну и ж что у нас получается? Живешь с ним, спишь с ним, ешь из его рук, но при том он у тебя еще и в виноватых ходит. Не слишком ли удобно ты пристроилась, дочка?
Свекровь пытливо смотрела на меня, очевидно ожидая какого-то ответа, но сказать ей мне было нечего. Я лишь поражалась ее резкой перемене! Две минуты назад эта женщина еле сдерживала рыдания, придя в ужас от поступка сына, теперь же, стоит за него стеной и не видит в его поступке ничего страшного! А я, похоже, как была для нее шлюхой, так и останусь!
Просто в голове не укладывается, откуда у людей такая черствость!
Впрочем, чему я удивляюсь? В кого бы еще сам Вадим был таким!
Выйдя из кабинета, свекрови я прислонилась к стене, стараясь взять себя в руки и дышать глубоко и ровно.
Спокойно, Арина! Спокойно!
Анализы то мы сейчас сдадим, но никто ведь не мешает нам, еще раз купить эти таблетки и принимать их уже в тайне!
Приободренная этой мыслью, смело пошла сдавать кровь, затем, в ближайшей аптеке, за наличные купила таблетки, и уже в хорошем настроение вернулась домой.
Испекла два пирога с квашеной капустой и фаршем и села за работу. Нужно было обзвонить кучу клиентов. после трех, забрала Надюшку от соседей, дала ей задания по прописям, снова села за работу и только когда она попросила кушать, заметила, что уже седьмой час, а мужа все еще нет, и он мне даже ни разу за весь день не позвонил, что на него совсем не похоже. Если мы не вместе, он звонит узнать, как дела, каждые два часа, как по расписанию! Хоть часы сверяй!
В глубине души наконец-то забрезжила надежда; неужели, наконец-то с бабой?!
Впрочем, вряд ли когда на горизонте появился Игорь, Вадим кинется мне изменять. По логике, напротив, должен просто душить заботой и ревностью сейчас.
— Мам, а когда папа приедет? Если скоро, давай подождем его и вместе поедим!
— Не знаю, зайка. Ты позвони ему, узнай. Хорошо?
Надюшка побежала за телефоном, а потом сообщила, что не дозвонилась, и обеспокоенная уселась ждать, когда папа перезвонит, но через пятнадцать минут пустого ожидания сдалась и пошла есть.
После ужина уже и в мое сердце закралась тревога. Вадим всегда перезванивал Надюшке при первой же возможности. Если не мог говорить, всегда скидывал короткие сообщения. Всегда.
— Почему папа не звонит? Что у него за дела такие? — тревожилась малышка, прижимаясь ко мне. После ужина она ни на шаг от меня не отходила, напрочь забыв про вечерний просмотр мультиков, что свидетельствовало о ее большом волнение.
— Не знаю, моя хорошая. Должно быть в пробке застрял. На дорогах не всегда сеть ловит. Выбирай, какую сказку читать будем.
Дочка так и уснула в тревожном ожидание того, кого считала своим отцом, и кто был им по факту ее воспитания, но не зачатия. И я с болью думала о том, что она будет очень переживать разлуку с ним. Скучать, плакать, истерить, проситься обратно и конечно, очень злиться на меня за разлуку с ним.
Боже! Дай мне сил выдержать все это. Надеюсь, когда она вырастет, и я расскажу ей правду хотя бы частично, она сможет меня понять и простить.
Сложность еще в том, что как бы мне того не хотелось, мне придется разлучить их с Вадимом раз и навсегда. Без встреч. Потому что, если они будут видится, Вадим наверняка попытается настроить дочку против меня, или даже выкрасть, чтобы вынудить меня вернуться к нему. Я не могу этого допустить! Дочка — это единственное, что у меня есть! Ее я никому не отдам!