15-кратный зум (СИ)
Я наклонился вперёд и сгрёб всех жён в охапку.
— Красавицы вы мои! Я вас всех очень люблю. А вы мне сердце рвёте на части, когда ссоритесь между собой. Мы все зависим друг от друга. Как одна цепь. Одно звено не выдержит и цепь порвётся.
Я встал. Роксана посмотрела на меня.
— Али! А…?
— Арест пока остаётся в силе. Думайте головой, прежде чем что-то делать. Хафиза!
— Да, господин! — сказала она, вставая.
И мы пошли спать.
Когда мы, уставшие от взаимных ласк, лежали, расслабившись в постели, Хафиза придвинулась ко мне и спросила, сладко растягивая слова:
— Али! А, всё-таки, кого из нас ты любишь больше всего?
— Тигрёночек мой! Этот вопрос неуместен, — тихо пробормотал я, уже начиная проваливаться в сонное забытьё.
Она провела рукой от моей щеки до коленки, и я почувствовал, что сон как ветром сдуло, и я ещё многое чего могу.
— Ну, а всё-таки… — её губы лениво начали путешествовать по моему телу.
— Это провокация! Я сейчас скажу, что тебя, но у тебя не будет уверенности, что я говорю правду, — мой голос задрожал от нарастающего возбуждения.
— Ну и скажи! — она забралась на меня верхом. — Именно сейчас это будет правдой. Ведь сейчас ты меня любишь?
Она наклонилась, и её волосы стали щекотать мне лицо и грудь. Её плотные коленки крепко обхватили меня с двух боков.
— Ну, конечно! — выдохнул я и впился в неё поцелуем.
Глава 11
Я даже не заметил сна. Кажется, что его вообще не было, но играл будильник, а Хафиза не вставала. Я потормошил её.
— Солнышко моё! Подъём.
— Угу, — она на мгновение открыла глаза и опять погрузилась в сон.
Я обратил внимание, что, как и вчера, играет "Призрак оперы". Хафиза даже не изменила музыку. Я привычно потянулся и встал. Почувствовал, что голова закружилась, — да-а-а, вчера я увлёкся. Вернее, — дал себя увлечь. Постоял ещё несколько минут и понял, что зарядку следует отменить. Кроме того, болело ребро, по которому меня ударила Хелена. Не хватает ещё, если перелом. Как-нибудь, при случае, надо зайти к Назире, пусть просканирует.
Пока я умывался, "Призрак" закончился. Стоя на коврике и вознося молитву Аллаху, я частью сознания вспоминал вчерашний день. Только месяц назад с Хеленой дралась Изабель, а вот теперь — Натача. Что-то здесь не так…
Хафиза всё ещё спала. Я приблизился к ней и громко крикнул "Рота! Подъём!!!".
— Али-и-и! Ну, чего ты кричишь? Я сейчас… И я не Рота, а Хафиза…
Шутка не удалась.
Оставив свою шестую жену дрыхнуть далее, я вышел в коридор. Из кают были слышны приглушённые звуки. У кого-то играла музыка, у кого-то шумела вода в душе, у кого-то — свистел пылесос. Я заглянул в командную рубку. Вахтенная Габэ доложила, что всё спокойно. Роксана у сервера проверяла почту.
— Али, я тебе нужна сейчас?
— Пока что нет.
Я покинул рубку и пошёл к Натаче.
К моему удивлению, она уже бодрствовала. Несмотря на усиленную вентиляцию, в каюте сильно пахло потом — моя первая жена только закончила разминку. На обоях одной из стен было выведено изображение кирпичной стены и пылающего камина, который придавал комнате необыкновенный уют. Инфракрасные диоды в каминной решетке излучали тепло.
— Здравствуй, моя лапочка, — я чмокнул жену во влажную щеку и чуть поморщился: щека была едко-солёной.
— Извини, ты не возражаешь, если я буду мыться? — она, не дожидаясь моего согласия, разделась и нырнула под душ.
С одной стороны, это было не очень хорошо, — её внимание отвлечено от разговора. А с другой стороны, она не так внимательно будет следить за своей речью, разговор может получиться откровеннее.
— Натача, — начал я, разглядывая её стройную фигуру под струями воды. — Ты можешь, всё-таки, объяснить, что у нас происходит? Чем-то Хелена тебе очень не нравится. Настолько не нравится, что ты…
— Али! Я же извинилась перед ней. И тебе обещала…
— Я это слышал! Но это поверхностное. То, что видно невооружённым глазом. Вершина айсберга. А что же под водой? Тебя задели слова Хелены о русской литературе? Или о характерах её главных героев?
Я вдруг увидел, как лицо Натачи передёрнулось. Вот тебе и литература!… Конечно, не в литературе дело.
Натача махнула рукой, окатив меня градом брызг через верх кабинки.
— Что за глупости? — она немного натянуто рассмеялась.
Я подождал, но она ничего не говорила.
— У меня сложилось впечатление, что причина в картошке, — вдруг произнёс я.
Она остановилась и удивлённо на меня посмотрела.
— В какой ещё картошке? — на этот раз её смех был более откровенный. Натача закрыла глаза и подставила лицо под упругие струйки.
— Я слышал от…, - тут я замялся. Я не мог вспомнить, от кого я мог слышать такую историю. — Ну, это неважно… В сельской местности купила семья имение. Стали приводить его в порядок. Стали знакомиться с соседями. Соседи через несколько дней и говорят, мол, вы — нормальные люди, а до вас здесь жили какие-то идиоты. Оказалось, что эти "идиоты" никому вреда не делали, в колодцы не плевали, ничего не крали и никого не избивали. Их никто не видел на улице пьяными до посинения, ни с кем не ругались. Они, всего лишь, "не так картошку сажали"!
Натача фыркнула, провела руками по лицу и открыла глаза.
— Не пойму я что-то… На что ты намекаешь?
— Я хочу понять, какую картошку Хелена сажает не так как ты!
— Ты глупости какие-то говоришь! — рассердилась Натача. — Это яйца выеденного не стоит! Мы вчера просто перепились.
— Из-за этого выеденного яйца вы вчера готовы были убить друг друга! Это, по-твоему, глупости? Так что — колись! Что тебе в Хелене не нравится больше всего? Когда ты это расскажешь словами, очень подробно, возможно нам всем станет весело, мы рассмеёмся и забудем обо всём, как о глупости. А пока что, оно сидит в тебе, как заноза.
Я выждал немного, но Натача, похоже, не была расположена к откровениям.
— Может быть, ты считаешь её умнее себя? — Натача молчит. — Ты мечтала стать физиком-теоретиком? Хелена заняла твоё законное место? — Натача по-прежнему молча плескалась под душем. — Ты завидуешь её успеху у мужчин, в смысле — у меня. Ты ревнуешь её к своему мужу?
— Что за чушь! — она, наконец, нарушила молчание, хоть и не надолго.
— А-а-а! Тогда что же? Тебя беспокоит результат военного конфликта тысячелетней давности? Или результат торговой войны за европейские квоты конца двадцать первого века? Или тебе не нравится, что первопроходцем Эребуса оказался немец, а не русский?
— Он был наполовину турок, — поправила меня Натача. — Кстати, Хелена тоже интернационал, как и мы все. И, если ты помнишь, у неё прусская фамилия Лаукин, или по-нашему, Лавкин, Лавкина.
— Да? Ну, тогда — что же? Хелена бросает мусор в коридоре? Жуёт бутерброды за пультом и роняет крошки в клавиатуру? Разливает кофе на сидения кресел? — я вдруг заметил какое-то напряжение на лице Натачи.
Она выключила воду и начала вытираться.
— Нет! Конечно же, она этого не делает! — буркнула Натача, а меня как током ударило.
— Конечно! Она не делает. Она единственная, кто этого не делает! — я вдруг вспылил. — О, Аллах! За что мне это наказание?
Больше можно ни о чём не расспрашивать.
— Солнышко моё! — я обнял Натачу за влажные плечи и провёл рукой по мокрым волосам. — У каждой из вас свои глупости в голове. Ты как-то давненько сказала, что Хелена слишком правильная. Ты анализировала когда-нибудь это? Нации и народы имеют накопленные правила поведения, которые помогли их предкам выжить за тысячи лет развития. Огонь избавил людей от ряда инфекций, которые они могли получить от мяса животных или через воду. То же сделали правила гигиены. Не может быть понятия "слишком правильный". Я знаю, почему Мухаммед запретил есть свинину. И я понимаю, почему у многих народов спиртные напитки занимают важное место. У египтян и индусов культовым растением был лотос, благодаря которому эти народы вообще уцелели в борьбе с паразитарными инфекциями. У французов таким растением была лилия, которая даже стала гербом королевского дома. Кстати, от этой лилии, возможно, появилась Звезда Давида. Греки же боготворили вино, которое спасало от жажды и инфекций. Нужно только понимать границы правил. И бессмысленно нарушать правила просто так. Особенно это опасно в наших условиях.