Падение Твердыни (СИ)

— Я пока не говорил этого отцу, так что надеюсь разговор останется между нами?
— Безусловно Витале.
— Думаю не открою большой тайны, если скажу, что после захвата Константинополя, вам нужно будет дальше захватывать и всю Византию, чтобы обезопасить себя от греческих аристократов.
Он хмуро кивнул, подтверждая мои слова.
— Поэтому будет крайне логично предположить, что крестоносцы останутся здесь и больше никуда не поплывут.
Бонифаций очень остро посмотрел на меня, но всё же кивнул, об этом пока мало кто говорил вслух, но определённые настроения в лагере витали.
— А это значит, что венецианские галеры вам больше не будут нужны, — продолжил я, накладывая последнюю повязку, — арендую их у отца и отправлюсь туда, куда все крестоносцы хотели попасть с самого начала.
— Ты хочешь взять Иерусалим?! — изумлённо воскликнул он, — один?!
На его возглас обернулись пирующие, ему пришлось их успокоить, сказав, что дёрнула рана.
— Мне нужно будет платить по своим счетам, — хмыкнул я, — не хотелось бы чтобы этот поход завершился с растратой моей казны.
— Хм, — он задумался, — ты во многом прав. Никто не пойдёт умирать в Святую землю, уже имея на руках наделы, титулы, а также богатства. Поэтому если я стану императором, то в дополнении к своему хорошему расположению к тебе, могу дать ещё и немного верных мне рыцарей, которым пообещаю придержать за ними лучшие земли. Это позволит соблюсти нам хорошее лицо перед Святым престолом, пока Папа снова не отлучил нас от церкви за захват второго христианского города.
— Тогда я говорю с отцом?
— Да, Витале, буду ждать новостей, — он протянул мне руку, которую я пожал, скрепив тем самым наш уговор.
***
— Отец, нужно поговорить, — зашёл я в палатку к Энрико, когда тот работал с письмами, лежавшими у него на столе пачками.
— Что-то срочное? — он поднял голову от бумаг, и потёр воспалённые глаза.
— Может стоит меньше работать, пока лечение не закончено? — поинтересовался я у него, — у тебя есть Ренье, пусть пишет, как раньше.
— Сейчас на это нет времени, — покачал он головой, а седые ниспадающие волосы, повторили это движение.
— Прежде чем будешь ругаться, выслушай меня, — я опустился на табурет напротив него.
Услышав такое, он тут же отодвинул бумаги в сторону, насторожившись.
— Я знаю, что ты хочешь сделать следующим императором Византии графа Балдуина Фландрского, — начал я, — это плохая идея.
— Да? — сильно удивился он, — чем же? Расскажи мне то, о чём я не знаю. Интересно будет послушать.
— Ваша созданная империя, будет состоять по факту из одного города и его окрестностей, все остальные греческие провинции побегут просить заступничества у болгарского царя Калояна. Война затянется надолго, поскольку это всё же греческая земля, где латинян не сильно жалуют, а желающих воевать с вашей стороны, будет с каждым годом всё меньше. Так что более сильный и уважаемый многими рыцарям Бонифаций Монферратский, усиления которого ты так боишься, будет в данном случае наоборот более лучшей кандидатурой, политически слабого Балдуина. Так появится хотя бы шанс, что вас не выгонят из Константинополя через пару десятков лет.
Энрико слушая меня, напряжённо думал, я был уверен, что он сам знал о том, что я ему говорил, но получить подтверждение собственным размышлениям от другого человека, заставляло его крепко задуматься.
— Мы можем успеть захватить греков, до того, как они побегут в Болгарию, — наконец произнёс он.
— А можете не успеть, — пожал я плечами.
— Также мы можем заключить мир с Иваном Калояном, чтобы под угрозой нашего нападения, он не принимал у себя греков, — продолжил он озвучивать мне варианты.
— Это возможно, но маловероятно, — хмыкнул я, — Балдуин не считает болгар достойными рыцарями, он может отказаться разговаривать с их царём. Вы думаете, что сможете им манипулировать в отличие от Бонифация, но я уверен, что вы сильно удивитесь, как только опустите на его голову корону.
 
— Откуда у тебя такая информация, — отец очень серьёзно на меня посмотрел.
— Ты же знаешь, как обычно, птичка на хвостике принесла, — улыбнулся я ему.
— Витале, не время для шуток, — строго сказал он, — это очень серьёзный выбор, для нас, для будущего.
— Если уж мы говорим серьёзно, — я посмотрел ему прямо в глаза, — то ты нужен в Венеции, а не здесь. Большой совет по факту узурпировал власть и делает всё, что хочет. Именно поэтому мне пришлось вмешаться. Поверь, ты не спасёшь эту империю отец, ей суждено пасть, поэтому займись пожалуйста тем, что дорого нам обоим — нашей Венецией.
Мои слова его сильно зацепили, поскольку глаза замутились, словно он ушёл в себя.
— Ладно, не буду тебе больше докучать, но Бонифаций планирует жениться на Маргарите, внезапной вдове Исаака II Ангелоса, — я поднялся на ноги, — хороший вариант успокоить греков, если императрицей станет знакомая им женщина.
— Я подумаю сын, — отец очнулся, и проводил меня взглядом.
— Только не сильно долго, — я помахал ему рукой на прощание, — захват города, будет стремительным.
— Ты так уверен в себе?
Я лишь улыбнулся и вышел из шатра.
***
Моё появление в полном латном доспехе вызвало всеобщее удивление и даже ажиотаж. Рыцари подходили смотрели, и даже трогали мои доспехи, восхищаясь ими. Особенно их впечатлил шлем, такой они видели впервые, и он пугал издалека многих, пока я не подходил ближе.
Маркграф, которого невозможно было оставить в лагере, подъехал ко мне, также косясь на шлем. Всё было готово к штурму и теперь ждали только моей отмашки.
— Ну что, во имя Господа нашего. Аминь! — перекрестился я, давая приказ своему офицеру, тот достал рог и подул в него. Ему ответили ещё два рога и затем настала пауза, продлившаяся минут пять. Когда рыцари стали недоумённо посматривать на меня, спокойно сидящего на лошади, я лишь покачал головой. Кожаные косички по бокам шлема качнулись, тихо звеня серебряными и золотыми обручами, которые перехватывали их через небольшие промежутки.
Внезапно словно гигант ударил огромной палицей по земле, поскольку она ощутимо вздрогнула под нашими ногами, вспугнув лошадей, а затем почва под нашими ногами подпрыгнула второй раз, когда все три несокрушимые с виду ряды стен города, осыпались сразу на два пролёта, показывая нам беззащитные улицы Константинополя.
— Прошу, — вежливо показал я рукой на проёмы.
— Вперёд! За веру и Господа! — маркграф под звуки тревожных колоколов города, оповещающих защитников и жителей о том, что случилось страшное, вытащил меч, и повёл крестоносцев в атаку.
Когда основная лавина всадников спала, ко мне подъехал сеньор Бароцци, половцы, а также капитаны наёмных отрядов.
— Все знают, что делать, — я повернулся к ним, внимательно посмотрев на каждого, — помните, что ваша добыча, не золото и серебро, которые принадлежат крестоносцам. А если оно не наше, зачем мы будем его для них собирать?
— Мы помним об этом сеньор Витале, — ответил мне немец, — вы платите нам за то, что нужно вам.
— Вот и не забывайте об этом, — мой голос прозвучал угрожающе глухо из-за шлема, — в путь.
Три колоны пятидесятитысячного войска, не спеша, отправились к проёмам, где на стенах и улицах уже лилась кровь греков. Когда мы проехали узкое место, то сразу разделились, каждый направившись к своим целям. В каждом колоне было поровну наёмников, степняков и моих всадников, офицеры которых и руководили этой сборной солянкой.
— Нам туда сеньор Бароцци, — я показал на виднеющиеся крыши императорского дворца, — надеюсь сеньор Джакопо приступил к разрушению стен со стороны порта.
Словно отвечая на мои слова, издалека донеслись отзвуки далёких взрывов — «Повелитель морей» приступил к зачистке берега для десанта с моря.