Ветер с севера (СИ)

— Тогда спроси у кого-нибудь, а сейчас оставь меня. Беги же! Не испытывай мое терпение!
  
Глава 3
 
Куиниэ вошла в просторную кухню и остановилась посередине, оглядываясь. Помещение сияло чистотой, на огромной плите в двух котлах что-то шкварчало и булькало, распространяя такой аромат, что в животе у девушки заурчало — она вспомнила, что не ела уже очень давно.
Раздались шаги, и в кухню вошла Ана:
— Ты уже здесь? Хорошо. Надо почистить овощи для жаркого. Берись.
Куиниэ вздохнула и, взяв грубую плошку, полную различных кореньев и лука, уселась на высокий табурет у добротного деревянного стола.
— Анайриэль, скажи, мне кажется, или ты на самом деле из лесных эльфов, а не местная?
Та усмехнулась:
— Все верно. Много лет назад, как и ты, я была похищена из родного дома. Эрик возжелал меня и сделал своей наложницей… Он думал, что это так просто сойдет ему с рук! — подмигнув Куиниэ, Ана воинственно взмахнула половником. — Мы женаты уже не первую сотню лет, дорогуша. Я родила трех сыновей ему и одну дочурку себе. Слава Духу леса и снежному Духу, все живы.
— Ты поклоняешься теперь и Духу снегов?
— Да. А какая, в сущности, разница? Оба защитники эльфов. Оба хранят мать нашу природу.
— А… Тир?
— По-моему, она верит только в себя…
— Анайриэль … Что значит, быть обреченным на могилу?
Ана метнула на Куиниэ испытующий взгляд.
— Не дай тебе Дух лесной узнать это на собственном опыте. Это слишком жестоко для наших, лесных, традиций.
— Но что это такое?
— А вот представь себе, что ты только что родила… Носила свое дитя под сердцем и в муках выпустила в мир… А мужу твоему, или господину, ребенок показался слабым, или неугодным, или это просто была девочка, а не долгожданный сын…
— И что же? — почти шепотом спросила Куиниэ.
Ана передернула плечами и мрачно отрубила:
— Его здесь, в этих суровых северных краях, просто выкинут!
— Что?!
— То, что слышала! Так же поступают и с теми детьми, чьи родители бедны и не могут их прокормить. Новорожденного кладут в открытую могилу и оставляют на милость Духов. Господин, глава клана, может забрать себе самого сильного, остальные умрут от голода. Вот что значит с рождения быть обреченным на могилу…
— Но это же ужасно!
— Они так не считают. По крайней мере, мужчины. Пока отец не дал имя ребенку, тот даже разумным существом не считается — так, зверушка, которую и убить его не грех.
Только теперь Куиниэ до конца поняла, через какую пропасть пришлось шагнуть Тир, чтобы стать тем, кем она была теперь…Но углубиться в эти раздумья не получилось.
— Что-то ты размечталась! Работу за тебя никто не сделает, а с лентяйками у меня разговор короткий! — окрик Анайриэль вернул Куиниэ к реальности, и, тряхнув головой, чтобы прогнать непрошенные видения, она принялась за дело…
В обед ей вместе с другими молодыми эльфийками-пленницами пришлось прислуживать за столом, а после перемыть горы грязной посуды. Потом началась подготовка к ужину. И все повторилось. С той только разницей, что за ужином выпили много больше, чем за обедом, и Куиниэ с ужасом поняла, что могло ее ждать, если бы не запрет, наложенный Тир — одну из молоденьких рабынь в отместку за какие-то прегрешения изнасиловали прямо на полу в обеденном зале…
Зрелище было диким. Снежные эльфы (по крайней мере мужчины) и так казались Куиниэ похожими на зверей — растительность на лице и теле, у многих воинов куда более мощные, чем у их лесных собратьев фигуры и лица грубоватые, далекие от утонченной красоты. Да и нравы…
Едва глянув на творившееся в зале, Куиниэ на подгибающихся ногах убежала в кухню и там скорчилась в уголке, обхватив голову руками. Далеко не сразу ей удалось справиться со страхом. После она уселась на табурет, положив перед собой острый нож, которым Ана разделывала мясо, и стала ждать.
Ее разбудил свет. Сердце прыгнуло, бешено заколотившись. Плохо соображая, что делает, она схватила со стола свое оружие и вскочила, выставив его перед собой. Светло-серые глаза Тир прищурились на сталь в руках Куиниэ. Медленная улыбка осветила ее строгое лицо:
 
— Положи, а то порежешься не ровен час.
Куиниэ нервно вздохнула, почти всхлипнула, и уронила нож.
— Что ты здесь делаешь, дуреха?
— Мне не сказали, где я должна спать, и я не знала, куда мне идти…
Тир секунду поразмыслила, склоняя голову к плечу, а потом позвала:
— Пойдем.
Она вновь привела Куиниэ в свою спальню, и вскоре обе эльфийки — снежная и лесная — забрались под одеяло.
— Ты трясешься, как заяц под кустом, — проворчала Тир.
Куиниэ дернула ухом и холодновато ответила:
— Я боюсь.
— Чего же?
— Сегодня после ужина…
— А… Ты видела.
— Это было жестоко.
— Да.
— Почему вы не остановили их?
— Есть вещи, против которых я бессильна. Я могу лишь проследить, чтобы этим женщинам не причинили серьезный вред… У тебя дома такого нет?
— О боже, конечно нет!
— А как же удовлетворяют похоть твои братья и их воины?
Куиниэ растерялась:
— Я никогда не думала об этом.
— Тогда не суди меня.
Повисло молчание, которое в конце концов прервала Куиниэ, а точнее, ее любопытство:
— Могу я спросить?
— Спроси, — в голосе Тир слышалась усмешка.
— Нет. Не буду.
— Тогда спи. Что бы ты хотела увидеть во сне?
— Дом… А вы?
— Ничего, — резко ответила Тир, и Куиниэ почувствовала, что ее словно оттолкнули.
Наутро снежная эльфийка отвела свою пленницу в небольшую комнатку рядом с кухней.
— Теперь спать будешь здесь. Тут тепло. Без привычки зимой тебе действительно будет тяжело, лесной цветочек.
Куиниэ как раз прибирала и обустраивала свое новое жилище, когда за стеной, обращенной к улице, зазвенела сталь. Она почти бегом бросилась вон и опять увидела на импровизированной арене Кэлибора, который на сей раз бился сразу с двумя противниками. Меч одного из них уже оставил кровавую отметину на его плече… Куиниэ отвернулась и, зажимая уши, чтобы не слышать звуки боя, ушла в дом. Почему-то ей было нестерпимо больно видеть эту кровь. На кухне уже возилась Ана:
— Что это ты мчишься, будто за тобой черти гонятся?
— Там… Там на дворе опять сражаются…
— Это происходит каждый день. С тех пор, как Кэлибор оправился от ран, Тир не упускает случая потренировать своих воинов. Поучить их противостоять лесным эльфам, узнать манеру боя, приемы.
— Но так они убьют его! Он уже сейчас ранен!
Ана внимательно глянула на стремительно расхаживающую по кухне Киуниэ:
— Не волнуйся так, глупышка. Это просто царапины. Сама увидишь, когда он придет ко мне за мазью.
— Ты умеешь лечить?
— Жизнь научила. А теперь перестань метаться и берись за дело. Сегодня надо сбить масло.
— О Анайриэль, как ты можешь быть так спокойна? Его кровь так и стоит у меня перед глазами!
— Это бывает… иногда, — уже немолодая эльфийка мечтательно улыбнулась, вспоминая что-то.
— Ты выглядишь так, словно влюбилась, Ана, — раздался веселый голос от дверей. — Что думает об этом Эрик?
Смеясь, Кэлибор шагнул в кухню и, мгновенно смешавшись, замер — его карие глаза с золотистыми искорками обнаружили изящную фигурку Куиниэ. Один взгляд на нее поверг все еще разгоряченного боем воина в смятение, заставив сердце стучать еще громче, а кровь быстрее бежать по жилам. Куиниэ потупилась и спрятала руки за спину, не осознавая, что так ткань платья еще отчетливее обрисовывает ее высокую грудь. Темные вьющиеся волосы почти скрыли нежный овал лица, но Кэлибору показалось, что Куиниэ не меньше его взволнована этой встречей… Вдруг он почувствовал, что кто-то решительно трясет его за плечо.
— Что?
— Проснись, Кэлибор, — терпеливо проговорила Анайриэль. — Давай посмотрю твои царапины.
«Уж если тут кто-то и горит в любовной лихорадке, так это не я. Бедные детки…» — подумала Ана про себя и, покачав головой, усадила своего, считай, ежедневного пациента на табурет.