Ветер с севера (СИ)

— Говорят, в подобных случаях, эль-ро, — с дружеской доверительностью ответил Эристор, весело поглядывая то на Пэрсиваля, то на напряженного Кэлибора, — очень хороши розги. Сам я не сторонник порки, но в виде исключения…
— Боюсь, время давно упущено, эль-до, — пряча усмешку, с притворным вздохом ответил Инглэон.
— Никогда не поздно сделать сегодня то, что не успел сделать вчера.
— Вы что, отец невесты? — грубо огрызнулся Пэрсиваль, чьи островерхие уши стали красными, как маки.
— Нет. Ее брат. Наши родители, к сожалению, уже покинули этот мир. Так что теперь на мне лежит ответственность за нее, и я готов ответить любому, кто посмеет задеть ее имя, — тон Эристора изменился.
Теперь в его голосе звучала не веселая насмешка, а, скорее, предупреждение, почти угроза. Тепло ушло из его глаз, а, лишившись этого внутреннего света, загорелое горбоносое лицо Эристора стало жестким и суровым. Пэрсиваль отступил:
— Мы даже не знаем его, эль-до. Как же все-таки зовут эту молодую эльфийку?
— Куиниэ из Дома Красного дуба.
— Мне знаком этот род… — задумчиво проговорил Даэронд.
— В связи с чем? — быстро поинтересовался Пэрсиваль, меряя брата прищуренными глазами.
Все та же бледная улыбка затеплилась на лице Даэронда:
— Помнится, некоторое время назад эльфу по имени Эристор Дориат из Дома Красного дуба не было равных на королевских турнирах. Его даже прозвали Мастером, Пэрсиваль. Я бы на твоем месте имел это в виду, братец. Так… на всякий случай. А теперь прошу простить меня — устал и хотел бы отдохнуть.
Даэронд откланялся и удалился, так и не поздравив Кэлибора с предстоящей женитьбой. Вскоре, сославшись на те же причины, следом за ним отправился и Пэрсиваль. После этого все, казалось, вздохнули с облегчением. Снова из конца в конец начали перекатываться волны смеха и шуток. Эристор веселил хозяев замка и Кэлибора рассказами о своих многочисленных похождениях. Инглэон тоже тряхнул стариной и изрядно шокировал жену, а сына позабавил воспоминаниями о своих. В общем, гудели почти до утра.
Только через неделю Эристор, Кэлибор и молодой Мэглин смогли покинуть гостеприимный Дом Рыжего клена. Сайдар отправился к себе домой — путь туда как раз пролегал через леса, принадлежавшие роду Рыжего клена. А толстяк Энтондил остался в замке с тем, чтобы через месяц с небольшим проводить почетных гостей к замку Дома Красного дуба, а до тех пор отвечать на все возникающие вопросы.
Причем, если Инглэона интересовали подробности сражения у стен замка в момент снятия осады, а Линиэль таланты, умения и свойства характера будущей невестки, то Пэрсиваль все больше спрашивал о богатстве хозяев Дома Красного дуба, величине их лесов и убранстве замка. С каждым полученным ответом он мрачнел все больше. Судя по всему, маленький гаденыш «любимчик Кэлибор» действительно поймал жар-птицу…
Чтобы окончательно не пасть духом, Пэрсиваль убедил себя, что половина из того, что говорил Энтондил — вранье, а сама Куиниэ страшнее орчихи. Недаром никто не позарился на нее даже среди снежных эльфов, и варварам пришлось просто отпустить ее с глаз долой… Он пребывал в этом счастливом убеждении почти две недели.
Подготовка к отъезду в замок Дома Красного дуба была в самом разгаре. Родители Кэлибора рассчитывали прибыть пораньше — с тем, чтобы успеть получше познакомиться с будущими родственниками и особенно с невестой. Уже были подобраны подарки, и Линиэль с удовольствием обдумывала свой туалет на предстоящее торжество, когда сторожевой сообщил, что к воротам движется большой, хорошо вооруженный отряд. Обитателей замка подняли по тревоге, но тут поступило новое сообщение. Глашатай, высланный вперед приближавшимися путниками, протрубив у ворот, затем громко выкрикнул:
— Куиниэ эль-тэ из Дома Красного дуба просит впустить ее и свое сопровождение в замок Дома Рыжего клена.
Эта незамысловатая просьба вызвала бурю самых разноречивых чувств — от изумления, до острого беспокойства. Энтондил был вызван к воротам, и действительно признал в эльфийке, сидевшей верхом на изящной гнедой кобыле в центре отряда, свою молодую госпожу…
 
После этого ворота распахнулись, и нежданную гостью пригласили в дом. Инглэон и Линиэль, волнуясь, ожидали ее в большом зале у основания ствола родового дерева. Тут же, переминаясь с ноги на ногу, торчал Пэрсиваль. Ему не терпелось разглядеть поближе страшилище, на котором собирался жениться «любимчик Кэлибор».
Двери отворились, и в зал решительно вступила прелестная юная эльфийка с копной темных вьющихся волос и огромными зелеными глазами. Она выглядела усталой и расстроенной, но от этого не менее красивой.
«Это не может быть она, — в отчаянном бешенстве думал Пэрсиваль. — Не может быть, чтобы этому ублюдку так повезло! Это какая-то ошибка!»
Но ошибки не было. Пэрсиваль, скрипнув зубами, развернулся и покинул зал в тот момент, когда в него входили спутники прекрасной невесты ненавистного младшего брата.
Линиэль удивленно проводила глазами пасынка и вновь обратила взор к прибывшим. Куиниэ оказалась именно такой, как описывал ее Кэлибор, а вот за ее спиной, подозрительно оглядываясь по сторонам и держа руки наготове, чтобы в любой момент выхватить оружие, стоял воин, чья внешность была столь примечательна, что Линиэль тотчас же узнала его. Светло-серебристая грива волос, серые широко расставленные глаза, сложная перевязь с двумя мечами за спиной… Перед ней, несомненно, стояла Тир Серебряная. И только теперь, увидев настороженную предводительницу дружины снежных эльфов, Линиэль испугалась по-настоящему. Ее рука непроизвольно сжала запястье мужа, и она подалась вперед.
Инглэон бросил на жену не менее обеспокоенный взгляд. Он уже собирался обратиться к будущей невестке, как вдруг дверь зала вновь распахнулась, и в нее протиснулся бородатый здоровяк, чье происхождение не могла скрыть даже добротная одежда лесных. Он что-то сказал на ухо молодому воину, стоявшему рядом с Куиниэ, и тот обнял ее за плечи:
— Здесь их нет, Куиниэ.
— Что все это значит? — вскричал Инглэон, с негодованием наблюдая, как посторонний эльф — да еще и снежный! — фамильярно обнимает будущую жену его сына. — И кто вы-то такой?
— Меня зовут Тир, если это что-то говорит вам.
— Мне говорит, эль-тэ, и очень многое, — Линиэль решительно поднялась с места и шагнула вперед. — Именно эту молодую эльфийку, Инглэон, дорогой, мы должны благодарить за то, что наш Кэлибор вернулся домой и скоро женится на этой прелестной малышке.
— Ах, эль-сэ, — вдруг вскричала Куиниэ, вырываясь из полуобъятий Тир и бросаясь к будущей свекрови, — они пропали! Ни Эристор, ни Кэлибор так и не вернулись домой из своего путешествия. Лишь прибежала раненая лошадь брата без седока.
  
Глава 15
 
Эристор, Кэлибор, Мэглин и уже немолодой слуга-человек, которого Эристор приблизил к себе еще в ту пору, когда тот был подростком, и который с тех самых пор служил ему верой и правдой, ехали неспеша, все еще переполненные вчерашним хмелем и благодушием гостеприимного родительского дома Кэлибора. Это настроение не покинуло их и к вечеру, когда они решили устроиться на привал. Вскоре костерок уже весело трещал, а на углях разогревалась тушеная со специями и овощи оленина, упакованная путешественникам с собой в дорогу. Они плотно поужинали, щедро запивая еду забористым домашним пивом, и не заметили, как заснули. Все. Даже Мэглин, которого беспечные путники назначили дежурить на первую треть ночи…
Пробуждение было не самым приятным. Первым проснулся горе-караульный — видимо, совесть все-таки мучила его. Однако едва он разлепил глаза и приподнялся, как страшной силы удар обрушился на его и без того смурную голову. Остальные хлопот доставили больше, а главное, пока вдесятером крутили двоих эльфов, слуга-человек, которого ошибочно не приняли всерьез, вывернулся и исчез в чаще. Сколько его потом не искали, найти так и не смогли.
Еще одна накладка вышла с лошадьми. Конь Эристора, храпя и бешено вращая глазами, не желал идти в руки чужих эльфов. Его мощные копыта, которые хорошо выдрессированные и свирепые лошади этой породы были обучены использовать в бою, грозили смертью каждому, кто смел приблизиться. Дело кончилось тем, что жеребец вырвался и тоже умчался прочь. Ему в след выпустили несколько стрел, но, похоже, впустую.