В интересах государства. Дакия (СИ)

— Есть!
Седой принялся стучать по кнопкам, а его помощник плотнее прижал «уши». Со стороны связистов лился непрерывный поток коротких переговоров, а я почувствовал, как ко мне в голову начал пробиваться ментальный канал. Аллилуйя! Великий князь смог.
«Как слышно?» — пробасил он. — «Второй рубеж, Базилика, ответьте».
«Базилика, говорит Козлов. Слышим вас, милостивейший государь».
«Без этикета, пожалуйста. Просто Романов. Не до жиру».
«Штаб, Романов — принято. Ничего нового. Группа в готовности».
На какое-то время в голове воцарилась тишина — непозволительная роскошь. Связистка Букурешта вскочила со своего места, сорвав гарнитуру с одного уха, но оставив второе — видимо, информация продолжала поступать.
— Штаб! — рявкнула она так, что даже Великий князь вздрогнул. Насколько ее голос был противен, настолько же четко он врезался в голову среди всей этой какофонии. — Взрывы в пяти местах по маршруту. Одновременно. Паника среди населения. Давка… Есть жертвы.
— Что с государем?!
— Жду информации… — девушка вдавила наушник в ухо и поморщилась. — Так… Есть… Погодите. Кто на связи?
У меня резко засосало под ложечкой. Скверное предчувствие, не сулившее ничего хорошего. Связистка побледнела, что-то пробормотала и уставившись на нас пустым взглядом, медленно сняла наушники.
— Штаб, — сглотнув ком, произнесла она дрожащим голосом. — Штаб, внимание! Шестой взрыв. Императорский кортеж. Есть жертвы среди… Среди императорской семьи. И… И сотрудников безопасности. Простите.
Ира зажала себе рот, чтобы не закричать, но Великий князь положил ей руку на плечо.
— Держи себя в руках, девочка. Ты мне нужна. Нужна сильнее, чем когда бы то ни было. Соберись, Ирина.
Кажется, я начинал понимать, зачем она оказалась здесь. Если…
И в этот момент стены подземелья дрогнули. Застонала древняя кладка, пошатнулись колонны, с потолка посыпалась крошка.
Седой схватил наушники.
— Третий рубеж, ответьте! Третий рубеж! Третий рубеж, отвечайте же!
  
Глава 39
 
Пока седой связист пытался дозваться до группы у Перехода, мне показалось, что прошла вечность. Александр Константинович долбил пропавших по ментальному каналу, но безуспешно. В какой-то момент мы вообще перестали их чувствовать, словно они установили блок. Или как если бы случилось что похуже, и как раз этот вариант был куда вероятнее.
— Пангеев! — повторял связист. — Пангеев, Переход, ответье! Кожин! Синицина!
Наконец он сдался. Медленно спустив наушники на шею, седовласый сотрудник уставился на Великого князя.
— Переход не отвечает. Никто из группы.
— По ментальному каналу тоже молчат, — добавила Ира. — Точнее, они выпали из связки.
Мы с Денисовым переглянулись.
— Полагаю, это наши гости явились с помпой, — прошептал Костя. — Вы были правы, Александр Константинович. Пришли снизу.
— Пока не подтверждено, — ответил Великий князь. — Соколов, Филаретова, Жуковский, ко мне.
Удивительная перемена случилась с самым эксцентричным из Романовых. Здоровенный, как Александр III из Романовых моего мира, любитель чудить и разыгрывать не только вельмож, но, по слухам, даже государя, сейчас Великий князь мало чем отличался от Корфа. Широкое бородатое лицо стало хмурым, глаза сосредоточенно двигались, следя за происходящим на физическом и ментальном планах, а почти что шаляпинский бас отдавал по-военному короткие приказы.
Я подошел ближе, и одновременно со мной подтянулись еще двое вызванных. Филаретова была сотрудницей местного Управления. Боевик 4 ранга, мощная тетка. На вид ей было лет сорок, но фигуру она сохранила девичью. Только лицо выдавало истинный возраст. Точнее, даже не морщинки, а глаза. Глаза женщины, видевшей много дерьма.
Жуковский состоял в свите Великого князя и прибыл с ним из Петрополя. Насколько я понял, у Александра Константиновича было что-то вроде собственной службы безопасности, и Жуковский как раз работал там. Тоже боевик. Пятый ранг, но с подвохом: специализация стихийная — дивно у него получалась работа с конфигурацией природных сил. Судя по выправке, манерам и характерной стрижке, господин Жуковский некогда был служивым человеком.
 
Великий князь жестом велел нам подойти ближе.
— Вы втроем отправляйтесь в Переход. Проверьте, что происходит. Но не высовывайтесь, просто выясните, что случилось.
— Принято, господин, — кивнул Жуковский.
— Не высовывайтесь, Соколов, — персонально для меня повторил Романов.
Я кивнул.
— Разумеется, милостивейший государь.
В текущей ситуации у меня не было никакого желания геройствовать и лезть на рожон. Слишком много неизвестных переменных в уравнении. У нас был лишь примерный список людей, которых переправили в Константинополь для Юсупова, но большинство фамилий были мне незнакомы.
Безопасники Романова и спецы из местного Управления оценили риски и составили отряды, исходя из потенциальной опасности. Но, как всегда, могло вылезти что-нибудь непредвиденное. Так что ну на фиг героизм, я тут обнаружил, что быть живым и здоровым — очень здорово.
К нам подошла Ира.
— Связалась с менталистами в базилике. У них все тихо, но их тоже тряхнуло. Снаружи вроде бы тоже тишина.
— Пусть пока остаются на местах и глядят в оба, — распорядился Великий князь. — Не исключено, что гости станут прорываться сразу с двух направлений.
— Конечно.
Ира отвлеклась на переговоры с группой Второго рубежа. Тем временем связистка из букурештской пары пыталась наладить коммуникацию с коллегами. Судя по тихим проклятьям, что доносились из их закутка, получалось скверно.
— Понять не могу… То ли нас пытаются глушить, то ли беда со стороны Букурешта, — возмущалась девушка. — Сигнал постоянно пропадает. Не держится дольше секунды.
— Нет, это не у нас проблема, — проверив что-то на мониторах, ответил ее напарник. — Смотри, у нас все ровно. Это Букурешт.
Они снова поковырялись в аппаратуре, но девушка отрицательно покачала головой и положила наушники на стол.
— Все. Сдохло. Связь с Букурештом окончательно потеряна.
Хреново. Прямая трансляция происходящего в Дакии могла бы нам помочь. Хотя главное, судя по всему, уже случилось. Нападение состоялось, но мы не знали, кто именно стал жертвой, как пострадал и насколько все было серьезно.
— О боже!
Кричала Ира. Я обернулся.
Подруга была в порядке, но с ужасом глядела на Великий Осколок. Артефакт словно очнулся от дремоты. Загудела, завибрировала скрытая в нем Благодать, зарокотали стены. Внутри камня что-то происходило, но я не мог взять в толк, что именно.
Словно внутри Осколка что-то пробудилось, начало расти — какое-то странное свечение. Оно быстро нарастало, и через несколько секунд грани темной породы вспыхнули. Я едва успел зажмуриться от ослепительно яркого света.
Ирка вскрикнула, и я на ощупь метнулся к ней.
— Что такое?
— Больно…
— Где болит?
— Не знаю, — она скрючилась и схватилась за живот. — Словно изнутри что-то раздирает… Не… не понимаю.
Щурясь от яркого сияния, я взглянул на осколок. Свет внутри него пульсировал, бился, как рыба, вытащенная на сушу.
— Назад! — крикнул Великий князь. — Все прочь от камня!
Денисов бросился в сторону. Я схватил стонавшую Ирку и оттащил подальше. Камень задрожал, и вместе с ним принялись шататься своды подземелья. Снова посыпалась крошка с потолка, возмущенно заворчала древняя кладка.
Ирка повалилась на каменный пол, скуля от боли. Я оглянулся на Великого князя. Тот, побледнев, ухватился за колонну, и Жуковский подскочил к нему, чтобы поддержать. Великий Осколок словно сошел с ума окончательно: вспышки стали частыми, как в стробоскопе, и каждая обжигала глаза. Смерть эпилептика.
— Что это за хрень? — орал позади нас Денисов. — Что происходит?
И в этот момент Великий Осколок, озарив нас ярчайшей вспышкой, погас. Исчез свет, что нарастал изнутри, вернулось слабое сияние с редкими яркими искорками. Мне показалось, что оно стало слабее, чем прежде.