Огненный луч (ЛП)

— Хорошо. Быстро учится. Переживает за тебя.
— Тренируется?
— Всё по твоему плану, под нашим чутким присмотром, — горячо заверил он. — Идём.
Меня довольно грубо вывели из подземелий. Я заморгал от внезапного яркого света после многих дней в полной темноте. Мне разрешили принять душ и дали чистую одежду. Спустя час мы уже были на пути к таинственному хранилищу, созданном Альбертом.
— Как вы его нашли? — спросил я.
— Мои поиски доказательств не увенчались успехом, — признался Гельмут. — Эмануэль тоже ничего не смог найти на той стороне. Мы уже почти отчаялись, как вдруг появился банкир с той стороны. Сказал, что до него дошли последние новости из Пейи, о девочке, которую опекает королевский дракон и утверждает, что она принцесса. Банкир сообщил нам, что его отец поручил ему держать в секрете существование хранилище короля Альберта, пока не объявится наследник, или же передать эту обязанность своим детям. Он был уверен, что время пришло, и вышел на связь.
Я не замечал эту тяжесть в груди, пока груз с сердца не свалился, и теперь я снова могу свободно дышать. Может, у меня ещё будет шанс вновь расправить крылья.
— Роберт не отходит от Елены, — добавил Эмануэль. — Он фактически взял на себя обязанности Блейка.
— Он поверил нам?
— Примчался во дворец сразу после твоего слушания и потребовал встречу с ней. Хватило одно взгляда. Всего одного взгляда.
— По крайней мере, у неё есть все вы, — ответил я. — Спасибо.
Гельмут положил ладонь мне на плечо, его лицо внезапно приобрело виноватое выражение.
— Тебе нельзя подходить к ней. Я пытался уговорить их, но они остались непреклонны. Она не будет знать, что ты рядом. Банкир клянётся, что хранилище откроется её кровью.
Елена никогда не была в восторге от вида крови.
— И как она?
— Жутко нервничает, — Гельмут поколебался, но всё же выпалил: — Мне кажется, Люциан к ней неровно дышит.
— Гельмут!
— Знаю-знаю. И он тоже знает. Но она живёт во дворце, а он приезжает каждые выходные. Двое подростков с бушующими гормонами? Это просто неизбежно.
Бедный Люциан. Обречён остаться с разбитым сердцем, как машинист поезда, знающий, что впереди обрыв, а тормоза не работают.
— Ему же хуже.
— Я так и сказал.
— А Блейк?
Клянусь, если он…
— Всё ещё под действием снотворного.
Я моргнул.
— Надолго?
— Пока наездник не решит заявить на него права. Все думаю, что он уже погрузился во тьму. Никто не хочет пытаться, — Гельмут не произносит вслух то, о чём наверняка думает: его сын мог бы попытаться, но в этот раз вряд ли бы пережил гнев Рубикона. Удачи, Елена.
— Он просто злится, — я хлопнул Гельмута по плечу. — Ты же знаешь.
— Да. И, надеюсь, после сегодняшнего эти полоумные тоже это поймут, — его слова были полны горечи.
— Альберт бы в гробу перевернулся, если бы узнал, как они с нами обращаются.
— Им плевать на мнение мёртвых. Уже давно.
Мы остановились в комнате, набитой людьми и драконами, собравшихся вокруг огромного телеэкрана. Толпа жаждала узнать, правда ли, что Елена наследница Альберта.
Конечно, правда. Я знал это с первых лет её жизни. Вот только она не знала. Идиот. Болван. Недоумок. Я подвёл её по всем фронтам.
Я смотрел, как Елена кладёт ладонь на ствол дерева.
Неподалёку стояли Люциан и Мэгги, готовые прийти на помощь, если что-то пойдёт не так.
Елена отдёрнула руку, на пальце виднелась алая капля крови. Все затаили дыхание.
И вдруг всё пришло в движение.
Гельмут расхохотался.
Я закрыл глаза и улыбнулся. А когда открыл, все уже стояли на коленях, кланяясь моему маленькому медвежонку. Каждым движением она напоминала свою мать. В каждой черте легко было узнать её отца.
Настоящая Мэлоун, от макушки до пят.
— Снимите оковы. Немедля, — приказал Гельмут страже. — Это дракон — герой, а не изменник.
Стражники освободили мои запястья. Я снова ощутил вкус свободы, осознав, что всё-таки я не был готов распрощаться с ней навсегда.
Гельмут снова принял торжественно королевский вид.
— Ты же понимаешь, что это только начало трудного пути. Ты нужен ей, Жако.
 
— Знаю. Снова защищать королевского отпрыска.
— От судьбы не убежишь.
Я ухмыльнулся.
— Да уж.
Восьмая глава
ГЕРБЕРТ УОТКИНС
Елена становилась сильнее с каждым днём.
Три месяца с моего освобождения пролетели, как молния Лунного Удара, быстро и ярко.
Она усердно тренировалась и с честью приняла своё положение.
Она больше не мой медвежонок, но по-прежнему моя дочь. Она продолжает называть меня папой и прислушиваться к каждому моему слову.
Я наблюдал за каждым её занятием с наставниками. Из оружия она предпочитала топорики, прям как её мать. Но в то же время ей удалось овладеть мечом и луком. Стоит ли говорить, что она надирала принцу задницу каждые выходные.
Но страх перед Рубикон не проходил.
Мы изучили все записи предыдущих попыток заявить на него права, анализировали его стиль и способности, разрабатывали тактики боя с учётом слабостей Блейка.
В итоге его всё-таки перестали держать под действием успокоительных, и он закипал от гнева. Когда бы к нему ни приближались журналисты, он изливал всю ненависть в адрес Елены.
Он забрался ей под кожу, стал её ночным кошмаром. Буквально. Она часто просыпалась от собственного крика, вся вспотевшая.
И всё время повторяла, что не готова.
А я знал, что готова. Более чем.
Когда мы сели на диван, чтобы в сотый раз посмотреть первую провалившуюся попытку Люциана заявить права на Блейка, я решил сменить подход:
— Что делает Блейк в твоих снах, Елена?
— О, пап, они такие реалистичные, — она вздрогнула. — Я чувствую, как горю заживо. Больше всего на свете меня пугает его огонь.
— Это твой огонь, — поправляю я. — Прими его. Он не причинит тебе вреда, если ты заявишь на него права. Только когда ты захочешь, чтобы Блейк направил его на тебя, ты сможешь взойти.
Она заламывает руки.
— А если не захочу?
— Он не можешь убить тебя. Он это знает. Вот почему он в ужасе от перспективы встретиться с тобой.
Она усмехнулась.
— Он не боится меня, пап.
— Ещё как боится. Разве сама не замечаешь? Это видно по всем его нападкам, по агрессивным интервью, по всей его манере. Только присмотрись.
Я снова включил экран. Мы включили запись. Я показал момент, когда Блейк засмеялся. Заносчивый засранец. Надменный и чересчур самоуверенный.
Елена закатила глаза.
— Да я уже миллион раз это видела.
— Присмотрись, Елена.
Я включил следующее видео. Она послушно просмотрела его.
— Вне сражений это заметнее, — объясняю я. — Он уже не такой высокомерный, не усмехается, не…
— Нет, он просто взбешён. Чем же это лучше для меня?
— Потому что он знает, Елена, — выделил я интонацией. — Он уже не так уверен в себе. Его напрягает то, что он не знает, чего от тебя ожидать. Это всё напускное. Его страх проявляется через гнев. Он напуган. Он будет сопротивляться изо всех сил. Возможно, тебе не удастся заявить на него права с первой же попытки, но ты извлечёшь уроки, станешь лучше и попытаешься снова. Ты единственная, кто может это сделать, и он это понимает.
Она удручённо откидывается на спинку дивана.
— Но он этого не хочет.
— Разумеется, нет.
— Не просто проиграть, пап. Он не хочет, чтобы именно я стала его наездником.
Ох, если бы ты только понимала.
— Он не хочет, чтобы вообще кто-либо заявлял на него права. Но ваша связь предначертана на небесах, медвежонок. Это было вплетено в судьбу мира задолго до твоего рождения.
 
— А если он этого не хочет? — настаивала она. Её это уже давно беспокоит. — Я знаю, что значит дент для пар противоположного пола.
Я скривился.
— Ты должна кое-что узнать. Кое-что, что я никому не рассказывал. Это прозвучит даже безумнее, чем всё остальное, — я вздохнул. — В тот день, когда я рассказал тебе о связи… Я кое о чём умолчал, медвежонок.