Стервы исчезают в полночь (СИ)

— Матиас, — позвал его Эрик. Тот поднял голову, колкий взгляд пробежался по лицу сына, — у нас проблемы со второй девушкой.
— Реши, — отец опустил голову, углубившись в чтение.
Гримаса пренебрежения исказила лицо Эрика. Он сжал кулаки, но тут же разжал, подошел к столу и закрыл бумаги отца рукой.
— Элиза становится Призрачной Королевой.
Граф нехотя отвел взгляд от стола и посмотрел прямо в глаза сыну.
— Меня это должно волновать?
Столкновение взглядов длилось невыносимых несколько секунд. Эрик глубоко вдохнул, первым отвел глаза и убрал руку от стола.
— Я займусь этим.
Он вышел из кабинета, и уже за спиной услышал недовольное ворчание старика:
— За этим я тебя и держу.
На секунду шаг сбился, но Эрик быстро набрал темп и пошел по коридору. Лицо его было непроницаемо и безжизненно. Такие высказывания отца он привык слышать с детства, отрастил шкуру, которая выдерживала и грубость старика, и издевки ребят во дворе. Но все равно наступали такие моменты, когда непрошибаемая стена равнодушия рушилась, а колкие остроты достигали своей цели. В такие момент Эрик стискивал зубы и отращивал еще один слой брони, защищавшей его от стороннего мира. Но сегодня было особенно сложно совладать с собой.
Он вышел из дома. Свежий ночной воздух растрепал волосы и немного охладил, но этого оказалось мало.
— Аргус, — выругался Эрик, чувствуя, как кровь наливается тяжестью, становится более горячей.
Он сбежал с крыльца и опрометью бросился по тропинке, которой недавно возвращался домой. Ветви кустов хлестали по лицу, оставляя следы, врезаясь под кожу острыми шипами. Эрик этого не замечал, он бежал, а сердце стучало быстрее и быстрее, боясь опоздать. Шум в голове становился сильнее, затмевая мысли и разум, будто острые иглы вонзились в его голову со всех сторон, стараясь разорвать его сущность, достать из слабой оболочки то, что было спрятано ото всех.
На последних шагах он споткнулся и кубарем полетел на землю, хватаясь за пожухшую траву, вырывая ее с корнем. Упираясь руками в мокрую от ночной росы землю, он стиснул зубы от разрывающей его голову боли. Только не сейчас! Он не может допустить, чтобы зверь вырвался наружу!
Пальцы, будто разбухшие от воды, стали покрываться черной шерстью, ногти стали мощнее, а острые скулы подчеркивали выдвинувшуюся вперед челюсть. Из последних сил Эрик достал нож и полоснул по ладони. Кровь брызнула на могилу, около которой он упал, зашипела, впитываясь в старинный камень.
— Прости, мама, — прошептал он, прислоняясь лбом к холодной плите, — я не могу быть таким, как ты. Зверь раздирает меня, не дает жить. Каждый раз я думаю, что не выдержу.
Он говорил, слова слетали с его губ и вместе с ними уходила боль. Тонкая струйка впитывалась в камень, забирая силу, вытягивая из него магию, которая была чужда его телу, раздирала его, убивала. Шли минуты, а Эрик не двигался. Давно кладбищинскую тишину не прерывало даже его дыхание, ночные насекомые смело ползли по промокшей рубашке, не боясь попасть под гнев ее обладателя.
Глубокий вздох разорвал бесшумную пелену. Эрик вздернул голову, всмотрелся в небо, пытаясь сфокусироваться на звездах, поднял руку и оглядел грязную, но гладкую ладонь. Силы оставили его, он упал на могильную плиту, слезы катились по его щекам. В этот момент он ненавидел себя за слабость, ненавидел мир, в котором он должен терпеть мучительные боли.
Но как любой человек, загнанный в угол, не видящий выхода, он искал того, кто будет виновен в его бедах. И этим человеком была она. Она пришла из другого мира, сумела разбудить в нем том, что он считал, давно искоренил, заставила его страдать, из-за нее он теперь снова чувствует. Но не радость и счастье, как положено молодому мужу, а жгучую боль.
Но сейчас многое изменилось, он имеет власть над ней, он победит все чувства, боль и проклятье. Эрик поднялся на ноги, оглядел свою испачканную одежду. Пошатываясь, нетвердой походкой он пошел обратно. Злость оставила его вместе с болью, оставив лишь место решимости.
 
Войдя в дом, он столкнулся с Рольфом. Тот стоял у двери для слуг и выпроваживал девицу, вцепившуюся в него смачным поцелуем. Заслышав шум, тот отцепил ее от себя, вытолкнул на улицу и захлопнул дверь. Бегло оглядев Эрика с ног до головы, он сложил руки на груди.
— Опять?
— Отстань, — Эрик свернул с намеченного маршрута и отправился на кухню.
Достал крынку молока, отпил из горла, вытер ладонью губы. Холодная жидкость растеклась по венам, приятно освежая.
— Давно не было, — Рольф подошел и вгляделся брату в глаза, — с ней связано?
Эрик отвел взгляд и невольно поморщился.
— Слияния не было, рано говорить.
— Чего ждешь? Вон она лежит, в твоей постели, подходи и бери. Погоди, — он развернул брата к себе, — ты не поселил ее в своей комнате?
Лицо Эрика окаменело, челюсть сжалась сильнее.
— Это не обязательно. Пусть живет как хочет. Сегодня и не до этого было.
Рольф зашелся в сдержанном смехе, сел прямо на стол и жадно облизнул губы.
— Ты можешь брать красотку и офигенной фигурой, и не пользуешься этим? Нет, только ты способен на подобную глупость. Расскажи, какая у тебя веская причина, чтобы не сделать свою новоиспеченную жену законной Грейрок?
— Элиза становится Призрачной Королевой, — Эрик с вызовом посмотрел на брата. Весь юмор тут же исчез с его лица.
— Аргус! Ты серьезно?
По выражению лица брата он и так все понял.
— А я так хотел побаловаться с девочкой. Никогда еще не был с иномирянкой. Хотя, с Призрачной Королевой тоже. Погоди, она уже что-нибудь говорила?
Эрик кивнул, убрал крынку с молоком, подошел к раковине и стал обтираться водой, смывая с рук и торса остатки травы и грязь.
— Ты бы в душ сходил, нечего болото разводить, Лора с утра увидит, устроит разнос. А там отец узнает.
При этих словах, Эрик дернулся и резко выключил воду.
— Ты так и не сказал…
— Говорила про девушку, — резко оборвал Эрик, оттирая тряпкой края раковины.
— Не нравится мне это, — губы Рольфа сжались в полоску, — Призрачной Королевы много лет не было. Не к добру это. Если она окажется права…
— Давай раньше времени не нагнетать, — Эрик закончил с раковиной, подошел к столу, взял брата за плечи и заставил посмотреть ему в глаза. — Я не видел то, что ты девок водишь, а ты не видел меня.
— Понял, — отмахнулся от него брат. — Но за мелкой придется присматривать. Настойка у тебя сохранилась?
Эрик убрал руки и тяжело вздохнул, отвел взгляд и засунул руки в карманы.
— Оставалась только одна.
Рольф вскочил со стола и ударил брата по груди руками.
— Одна?! Да сейчас у каждого должен быть флакон в кармане. Она же ребенок еще! А если мы не успеем добыть новую?
Одной рукой Эрик схватил брата за ворот рубашки.
— Что-то, когда собирался вести ее на сеновал, ты не думал, сколько ей лет.
— Это совсем другое!
— Тогда завтра и займись тем, чтобы достать новые флаконы.
— Думаешь, будут еще приступы?
— Конечно. И мы должны быть готовы.
Он отпустил брата и вышел из кухни, поднялся на второй этаж, замер около комнаты, где спали девушки. Прислушался. Тишина дома не пропускала ни одного стороннего звука. Он приоткрыл дверь, в слабом свете луны увидел спящих девушек, покинул комнату и зашел к себе.
Кайт
Зал, в котором отмечали нашу свадьбу, а точнее, избавление от душ, был забит до отказа. Смотрелось все хуже, чем мой карнавал на Хэллоуин, с одним отличием, что здесь люди одевали жабо, парчовые камзолы и кринолинные юбки в полной уверенности, что носят самый пик моды. Но, если веяния моды отличались от нашего прогрессивного мира, то толстые животы кавалеров и кислые мины дам отличали богатых и высокопоставленных лиц что здесь, что там.
Глаза, прикрытые вуалями и веерами, то и дело обращались в мою сторону, оценивая наряд, прическу, каждое движение. Легкие кивки головы мужчин, полуприсед женщин, похоже, я важная личность на этом балу. Даже, если мне хочется провалиться сквозь землю, уйти и запереться в комнате, я должна играть свою роль.