Ты будешь мой (СИ)

«Илва? — выдохнул Рэян, когда упали гвардейцы, стоявшие за нашими спинами. — Илва, прекрати это. Пожалуйста!»
Его голос дрожал, что меня удивило. Неужели это настолько страшнее схватки с барсом? Такие бытовые мелочи. Очевидно, отец щадил его, раз Рэян видит подобное в первый раз.
Я взяла его за руку и ответила с усмешкой:
«Я н-ничего не д-делаю».
Рэян обернулся, и взгляд его широко распахнутых глаз мне не понравился. Страх. Боится меня? Туман? Смешно: со мной он в безопасности. Как он может этого не понимать?
«Останови их!»
«С к-какой с-стати?» — фыркнула я, снова поднимая бокал. На этот раз вино почему-то горчило.
«Илва, пожалуйста! Они же не виноваты! Прояви милосердие»
Милосердие! Простодушие второго инесского принца уже не раз вызывало у меня улыбку и недоумение. Старше меня, а простые истины ему приходится объяснять, как ребёнку.
«Не в-виноваты? А д-духи считают, что в-виноваты», — усмехнулась я, делая глоток.
Больше Рэян ничего не сказал. Только отвернулся, когда духи принялись душить сидящих неподалёку фрейлин. И рука его, сжимающая рукоять кинжала, дрожала.
Утром я узнала, что мой принц в разговоре с отцом интересовался, можно ли отменить нашу помолвку.
Да, я всё понимала. Я понимала, что ему, солнечному мальчику, тяжело смотреть, как вершится политика — король из Рэяна вышел бы никудышный. Но вот его отец, конечно желавший беспошлинной торговли и вечного союза с Дугэлом, слишком подозрительно относился ко мне. Боялся, полагаю. И что он сыну ответил, я могла угадать.
Политика терпит, и от торговли или военной силы Дугэла Инесс никак не зависел, сколько я ни старалась это изменить.
Тянуть время и сделать вид, что я ничего не знаю, означало потерять моего принца. Устраивать ему сцены было глупо. Да, я потрясла землю, сбежав в горы. Но следовало смириться: любить меня без памяти, как эту его хвостатую девку, Рэян никогда не будет. Себе-то я не врала никогда. И, положа руку на сердце, был лишь один способ навсегда привязать инесского принца к себе — хоть я и медлила почему-то, думая, что Рэян сможет полюбить меня сам. Магия казалась мне мошенничеством в данном случае — но один раз я уже прибегла к ней и добилась определённых результатов. Нужно было взять себя в руки и перестать валять дурака. Мошенничество или нет — это единственное моё оружие. Как у хвостатой девки — её красота.
Вечером я позвала Рэяна на ужин в мои покои, а когда он отказался, не стала устраивать истерику. Я просто, очень стараясь быть милой, пригласила его посмотреть вместо ужина подземелья Битэга. Да, прямо сейчас — зачем тянуть? Рядом же, и вечером как раз самое время смотреть и круг камней, и сами подземелья. Там можно наблюдать такую интересную игру света, когда солнце садится…
Рэян был любопытным и потому согласился быстро. Только попросил не колдовать больше в его присутствии. Я с лёгким сердцем пообещала — вот другим мне лгать не впервой. А Рэян мне всё ещё верил, хотя и сторонился теперь.
Закат в Битэге действительно красив: тени чернее, краски ярче, ветер замирает и тишина стоит такая, что слышно любой шорох за много шагов вокруг. Небо не заслоняют деревья, его видно во всей красе, как грани дорогого минерала, приправленного волшебством. Иногда мне даже преступно кажется, что небо волшебней земли. Чепуха, конечно, но порой оно действительно смотрится чудесней и понятней любому: и человеку, и гленскому зверьку. Строгую красоту земли ещё нужно принять, а это дано не каждому.
Рэян тоже смотрел на небо, идя неподалёку от меня. Он уже почти не прихрамывал и выглядел намного лучше, чем вчера. Но прятал взгляд и молчал. Так странно: быть с ним рядом и слушать тишину. Рэян же всегда такой ужасный болтун…
«Илва, нам нужно объясниться», — сказал он, когда мы добрались до первого яруса каменного лабиринта и ступили на лестницу, ведущую ко второму. Впереди, до круга, оставалось ещё столько же. То есть, около тысячи ступенек и тропинки лабиринта, которые, считалось, не знает никто, кроме духов и королевы. Я на этот счёт иллюзии не питала: половина моих придворных волшебников любили прогуливаться здесь, чувствуя связь с землёй. Это придавало им силы, полагаю, как и мне.
 
«Илва?»
Я отвернулась — справиться с лицом было сложно. «Нет, нам не нужно объясниться, — хотелось кричать мне. — Я знаю и так всё, что ты скажешь. Не нужно. Не сейчас. Подожди, пока солнце сядет. Пожалуйста, не сейчас».
«…Я не смогу сделать тебя счастливой, — говорил Рэян, глядя прямо на меня и старательно не касаясь — раньше он бы уже давно взял меня за руку по своему дурацкому инесскому обычаю. — Я понимаю, что это политический шаг и потому прошу тебя помочь: если мы расторгнем помолвку вместе, ничья честь не будет задета. Илва, пойми меня, я не хочу тебе лгать: мы действительно слишком разные. Ты же понимаешь, что тебе нужен другой. Ты достойна того, кто будет тебя понимать…»
«Какая чепуха! Только я решаю, чего я достойна», — думала я, а вслух выдавила:
«Т-ты м-меня б-боишься?»
«Нет», — отозвался Рэян после продолжительного молчания. И тут же: «Да. Я не могу привыкнуть к порядкам Дугэла. Я не могу видеть, как ты убиваешь. Ты сама себя не боишься?»
Я засмеялась, и Рэян вздрогнул, заглядывая мне в глаза.
«А т-ты д-думаешь, т-твой отец т-так н-не д-делает?»
«Нет, — без колебания ответил принц. — Никогда. Мы никогда не казним без суда в Инессе. Мы…»
Я снова перебила его, рассмеявшись. Это правда было смешно, то, что он говорил. Простодушный, чувствительный мальчик, ну прямо как ребёнок!
«М-моей м-матери т-тоже прет-тили уб-бийства», — выговорила я, всхлипывая от смеха и поглядывая наверх. Ещё пол яруса, и этот дурацкий разговор закончится. Как Рэяну могло прийти в голову, что я его отпущу?
«Да, говорят, королева Давина была доброй правительницей, — кивнул Рэян, и меня снова затрясло в приступе смеха. — Она отменила фэйрийское рабство…»
…Ну конечно, когда фэйри в очередной раз пересекли наши границы и объявили, что если игрища продолжатся, Гленна может расценить это как личную обиду, мать быстро пошла на попятную. А вдруг бы фэйри и впрямь обиделись!
«…Она не призывала духов без надобности», — продолжал Рэян с твёрдой уверенностью в голосе.
…Конечно. Она их вообще не призывала, потому что они её не слышали.
«… и не казнила своих приближённых, не узнав, в чём их вина», — закончил инесский принц, глядя на меня уже с вызовом.
«П-похоже, т-ты знал м-мою м-мать лучше м-меня», — выдавила я, прикрывая рот ладонью и давя злой смех.
В глазах Рэяна мелькнуло нечто, похожее на жалость.
«Я не знал её, Илва. И я понимаю, что у тебя, возможно, были причины её убить. Но семейные отношения и личные чувства никогда не должны влиять на политику. Так учил меня отец…»
Ну поучи и ты меня, второй принц, великий инесский политик!
«…Я не знаю, что сделало тебя такой, Илва, — вздохнул Рэян, словно прочитав мои мысли. — И я бы многое отдал за то, чтобы мы с тобой встретились раньше, когда ещё была возможность что-то изменить. Но сейчас… Поверь, мы не сможем быть счастливы вместе. Зачем нам врать друг другу? Поэтому, пожалуйста, давай разорвём помолв…»
«Ещё м-можно из-зменить, — перебила я, перепрыгивая сразу две ступеньки. — М-можно. Г-гляди».
Рэян нахмурился, а потом изумлённо вздохнул: великий круг камней Битэга, вход в подземелья, вырос перед нами во всём великолепии, окутанный последними лучами, как королева мантией. Жёлто-красное и мглисто-чёрное — я не видела сочетания красок ярче и живее, чем камни и солнце в Битэге. Неподготовленного зрителя это ошеломляло — это трогало даже меня, не раз встречавшую здесь закат.
Рэян поймал мой взгляд и попытался что-то сказать, но я сама взяла его за руку.
«С-сюда. Т-тут. См-м-мотреть н-надо т-тут».
Я вела его к плоскому камню, на котором когда-то Гэвина принесла себя в жертву, чтобы напитать духов тумана своей силой. Это место ещё полнилось магией, и колдовать здесь всегда было легче, даже мне — даже когда я ещё не умела сосредотачиваться мысленно так, как сейчас. Именно здесь я когда-то впервые позвала духов тумана, и они откликнулись. Здесь они всегда мне помогали, чувствуя мою кровь.