Удачи, милый (СИ)

Вот же зараза. Ну ничего, ничего, даже если бы все сорвалось, нашел способ проучить Мореву. То же мне звезда. Обычная зануда, которая просиживает над учебниками, гробя зрение и, скорее всего, даже ни разу не ходила на настоящие свидания.
Забив на последующие две пары, покинул университет, решив, что это время проведу если и не с пользой, то с удовольствием.
Завалился сначала к дружкам, потом хотел в бар, но отец испортил все планы, позвонив в самый неподходящий момент и вызвав меня к себе в офис.
— Пап, — протянул я лениво в трубку, скорчив зеркалу гримасу, — ты время видел? Не все такие трудоголики, давай, может, завтра?
— Сейчас же, — рявкнул отец в трубку, демонстрируя дурное настроение.
Вот же черт. Общаться с родителями, я и без того не любил, постоянные их нравоучения, что надо развиваться, получить диплом, потом работа в офисе и так по знакомому сценарию. А я не хотел превратиться в копию отца, который к сорока пяти успел обзавестись язвой, лысиной и тремя детьми от разных женщин. В мои планы не входило созерцать жизнь через оконное стекло офиса на двадцатом этаже, при этом быть упакованным в дорогущий костюм от модного модельного дома.
Меня больше привлекала жизнь, наполненная эмоциями, путешествиями и отсутствием обязательств перед кем-либо.
Однако спорить с отцом не стал, помня, что пока своей обеспеченной молодостью обязан ему. Папаша ловко мог перекрыть этот вентиль с денежным потоком, что тек мне в карман, и тогда точно пришлось бы идти и торговать шпинатом на рынке.
Нехотя отправился к нему, бросив машину перед входом в здание.
Настроение у бати было ни к черту. Он хмурился, расхаживая по кабинету, сосредоточенно что-то разглядывал у себя под ногами, а я отметил, что за тот период, что мы не виделись, он, кажется, еще больше постарел.
— Явился! — хмыкнув, произнес родитель, указав мне на свободное кресло.
Плюхнулся в него, закинув ногу на ногу. Ну что на сей раз-то? Снова с деканата звонили, грозились отчислить?! Неужели кто-то еще пытался так надавить на папашу, чтобы стрясти с него бабок на нужды универа.
— Ты же позвал! — развел руками. — Любопытно узнать, зачем я тебе потребовался только.
— Как мать поживает? — неожиданно поинтересовался он, заставляя меня цокнуть языком.
Отец не очень любил заводить разговоры о моей матери, считая ее абсолютно бесполезной женщиной — инфантильной, корыстной и ленивой стервой.
Я, конечно, хлопал глазами при этом, поражаясь, как их сатана вообще свел. Слишком разными они были. По-моему, точек соприкосновения у родителей было минимум, но жизнь — штука коварная.
— Цветет и пахнет, — скривил я губы, по правде говоря, ее не видел уже недели две, да и не горел желанием. — Передавала тебе кое-что.
— Догадываюсь, — выдал отец, устраиваясь напротив. — Но вызвал я тебя сюда не за этим, — его тон не радовал, слишком строгий, мрачный, словно собирался папа озвучить нечто страшное. — Тебе пора взяться за ум, — отчеканил он, заставляя меня подавиться слюной. Оставалось лишь ему добавить, что завтра к десяти я должен явиться сюда в костюме и с галстуком, который смогу затянуть потуже, если все это мне встанет поперек горла.
— Иначе? — вскинув бровь, протянул я в ответ.
— Мне придется поговорить с твоей бабушкой. Она единственный адекватный человек в вашем семействе. И тогда ты сам знаешь, что будет.
— Ага, прощай, сладкая жизнь. Что-то по отношению к другим отпрыскам ты ведешь себя менее деспотично, — не сдержался я, произнеся с укором.
— Возможно, потому, что другие не просаживают огромные суммы в месяц, учатся, и мне не приходится за них краснеть, — ударил он кулаком по столу, пытаясь произвести впечатление.
С одной стороны, хотелось хлопнуть дверью, послав все к дьяволу, с другой, я все же был зависим от него. Начни показывать зубы, отец мог еще и из завещания вычеркнуть, не пожалев ни разу.
— Хорошо, — вытянул руки вперед, — постараюсь подойти к учебе ответственно.
— Постарайся, — повертел он браслет дорогих часов на запястье, — но для начала я забираю у тебя машину.
 
— Что? — вскочил я со своего места, нависнув над его письменным столом.
В душе ярость разливалась оловом, какого хрена вообще. Что за идиотские приемы по перевоспитанию. Он издевался, что ли! Я на такое согласен не был. Заберет он тачку и что?! Его сын должен на трамвае кататься по проездному?
— Два раза я повторять не намерен. Начнем с автомобиля, а там посмотрим…
— Вот же дерь… — начал я, но тут дверь в кабинет распахнулась, а в помещение вошла длинноногая блондинка.
Еле сдержался, чтобы не присвистнуть, но глаза распахнул шире. Губы тут же растянулись в плотоядной улыбке, хм, а я бы познакомился с красоткой поближе. Она, будто бы сошедшая с обложки журнала для взрослых, облизнула ярко-красные губы, проведя по ним розовым язычком и, даже не взглянув на меня, прошествовала мимо. А вот это уже было действительно обидно!
— Привет, — провела незнакомка тонкими пальчиками по плечу отца, — ты еще долго?
— Почти все, — коснувшись ее поясницы, притянул он к себе девицу, которая лет на пятнадцать была его моложе, — ждал своего старшего лентяя.
— Спасибо за антирекламу, — фыркнул с досады, — да, я лентяй, а теперь еще и пешеход. Но если вдруг надоест разгадывать кроссворды по вечерам и смотреть новости, — обратился я к его подружке, — можешь мне позвонить, у этого старика имеется мой номер.
Не стал дожидаться тирады отца, хлопнул дверью, вышел из здания и запустил ключи от тачки в ближайшие кусты. Да пошло оно все!
Я злился и очень сильно, хотелось напиться или разбить кому-нибудь физиономию, потому не придумав ничего лучше, направился в бар, чем, кажется, сделал себе только хуже, судя по дальнейшим событиям.
  
Глава 5. Катерина
 
За стеной что-то грохнуло, надеялась, конечно, что это не новый сосед проломил дыру в полу, но поинтересоваться не решилась. Однако поймала себя на мысли, что поднялась с кровати с хорошим настроением, улыбка озаряла лицо и даже семинары у самого вредного преподавателя на курсе меня никак не пугали. Прошмыгнув в душ, я привела себя в порядок и появилась на общей кухне уже при полном параде, словно просыпаюсь каждое утро с макияжем и идеальной укладкой.
Дед мое прекрасное настроение тоже из виду не упустил, потому приглядывался, будто бы до конца вчера не поверил по поводу репетиторства, искал подвох и пытался поймать с поличным.
— По какому поводу улыбка до ушей? — наливая кипяток в любимую чашку, которой было уже лет двадцать, проявил он любопытство.
— Выспалась, — размешивая сахар, отозвалась я, — очереди не было в туалет тоже плюс.
— Бабки сегодня на базар ушли, потому тишина, — прокряхтел он, выдвигая из-под стола табурет. — Эти старые кошёлки тарахтят, как трактор в колхозе по утрам. Покоя нет совершенно.
— Ты же слышишь плохо! — изогнула я бровь, внимательно взглянув на него.
Дедуля тут же поменялся в лице, кашлянул в кулак и, насупившись, произнес:
— Что ты сказала, милая?
— Ничего, — покачала я головой, но заметку себе в подкорке сделала.
Похоже, лучше при дедуле с Настей не откровенничать по телефону, обсуждая парней на кафедре и нового доцента.
Кстати, насчет универа, идти туда категорически не хотелось. От одного воспоминания о Белове начинало тошнить, но пропускать пары означало бы нажить себе лишних проблем перед сессией, потому я лениво плелась с остановки, считая в уме шаги.
Ребята с факультета толпились перед входом, что-то живо обсуждая. Останавливаться не видела смысла, потому как старалась держаться подальше от этих выскочек и зазнаек. К тому же они с таким пренебрежением вечно поглядывали на тех, кто отставал по статусу, что руки чесались задать им трепку, но дед мне запретил устраивать склоки, хотя еще с детства я умела за себя постоять. Меня всю жизнь гнобили за то, что я росла сиротой при живых родителях, прекрасно помнила, как плакала ночами, а потом поняла простую вещь — никто за меня не будет заступаться, да и стыдно как-то жаловаться дедуле, вот записалась в секцию тхэквондо, чтобы уметь за себя постоять.