"2013" (СИ)
— Ты сегодня не в духе, — заметила я.
Он промолчал.
…Кузбассрадио до сих пор является действующим мероприятием. Несмотря на то, что большая его часть пострадала от пожара. В данный момент ее привели в порядок и отдали под очередной гипермаркет, в котором располагаются несколько павильонов. Другая же часть строго охраняется.
Те, кто не в курсе, что это за предприятие, объясню. В военные годы здесь производили оружие.
Рядом построен небольшой больничный городок, в котором находится наш местный психдиспансер. Отремонтированное двухэтажное здание. На втором этаже лечат алко и наркозависимых, на первом обычный стационар, где наблюдают больных, состоящих на учете.
Об этом месте вы еще не раз услышите.
Там же, буквально в двух шагах, стоят станция Скорой помощи и роддом, ныне закрытый.
И обычная поликлиника.
Мы подъехали к психдиспансеру через сорок минут.
Несмотря на раннее утро, здесь уже стояли машины.
Напротив входа в психдиспансер скопилась небольшая очередь. Внутрь почти никого не пускали.
Когда мама вышла из машины, я решила задать Сергею интересующий меня вопрос:
— Ты хотел о чем — то со мной поговорить. В двух словах не поделишься?
— Позже. Выходи.
Я пожала плечами. Нет так нет.
Внутри тоже было много народа. Возле регистратуры стояли возмущенные люди. Очередь двигалась крайне неохотно. Обычно это были те, кому на комиссию или что — то типа в этом роде. Рядом расположилась небольшая комната с вечно открытой дверью. Там хранят карточки больных.
Сергей вошел вместе с нами и пытался остаться безучастным, но обстановка его все же напрягала.
Не думал же он, что все настолько серьезно.
— Вы за карточкой? — поинтересовалась невысокая полноватая девушка в белом халате, подойдя к нам.
Она разносит карточки по кабинетам.
— Да.
— Фамилия?
— Мельникова Настя. Новый городок, улица Тухачевского. Девяносто четвертый год.
— Идите в десятый кабинет. Карточку сейчас принесу.
И тут же, громко стуча каблуками, убежала.
Мы втроем побежали за ней.
В кабинете уже сидел посетитель.
Мы сели на белые металлические стулья перед кабинетом.
Время медленно шло, и мы, стараясь не посматривать друг на друга, молчали.
Сергей взял меня за руку и крепко сжал пальцы.
Я почувствовала его заботу и поддержку, и немного расслабилась. Грустно улыбнулась.
Да, это оказался не самый приятный и не самый легкий период в моей жизни.
Мне не хотелось психовать и орать на Сергея. Пусть мы и расстались.
Посетитель вышел и сел рядом с нами, ожидая рецепты на лекарства.
— Мельникова!
Я освободила свою руку из крепких пальцев Сергея и направилась вместе с матерью к двери.
Он бросил на меня грустный и в то же время обеспокоенный взгляд.
Мне пришлось собрать недюжинную уйму сил, чтобы не обернуться.
— Здравствуйте, Татьяна Ивановна, — поприветствовала я своего лечащего врача.
Это была женщина с короткими темными кудрявыми волосами и в очках чуть постарше моей матери. Очень строгая и в то же время нахальная, эгоцентричная и грубая врачиха.
Я не питала к ней особой любви. За год моего лечения между нами установилась невидимая конкуренция. Она то и дело мечтала поскорее сбагрить меня в интернат. К таким же полоумным, как и я.
— Здравствуй, Настя. Присаживайся, — откликнулась медсестра Марина Геннадьевна.
Она сидела в самом дальнем углу кабинета и что — то, не прерываясь, записывала в тетрадь, которая раскрытая лежала перед ней.
Молодая девушка с длинными темными волосами. Почти похожая на моего врача. Прямо одно лицо.
И один характер.
— Мы только что приехали с Кемерово… — начала моя мама.
— Сядьте! — грубо перебила ее Татьяна Ивановна.
— Документы еще не пришли, так что можете жить спокойно, — пояснила Марина Геннадьевна.
— Хорошо…
Дверь в кабинет была открыта, и Сергей все слышал. От грубого тона врача он очень сильно напрягся.
— Как твое самочувствие? — обратилась ко мне Татьяна Ивановна.
— Да вот, загуляла… — ехидно произнесла мама, пожирая меня пристальным взглядом.
— Выйдите! Дайте с больной поговорить!
Мать молча встала и вышла, хоть ее и переполняла злость, которую она едва сдерживала.
— Нормально, — уже спокойно ответила я.
— Закрой дверь.
Я прикрыла двери.
— Как спишь? Настроение изменилось?
— Да вроде все нормально.
— Половой жизнью жить еще не начала?
Я покраснела.
Но смущение сменилось на недоумение.
— А какое это имеет отношение к моему самочувствию?
— Эпикриз с Кемерово пришел.
— Вы же сказали моей маме обратное.
— А ты представляешь, какой бы концерт она бы устроила, узнав, что там написано?
— И что там написано?
Татьяна Ивановна перелистнула карточку и расправила лист, приклееный к истории болезни и сложенный вдвое.
-”…Больная на протяжении всего времени общалась с одним из посетителей старше себя”. Я делаю определенные выводы. Ты нашла себе ухажера и наверняка начала вести с ним интимные отношения.
— И к чему Вы ведете?
Татьяна Ивановна начала крутить свою ручку в руках.
— Как ты себя начала чувствовать, когда в первый раз случилась интимная близость? Вы хоть предохранялись?
— О запрете я помню. Предохранялись.
— Самочувствие изменилось?
Я замолчала, задумавшись.
— Голова не болела? Галлюцинации? Голоса? Да хоть настроение не изменилось?
Я отрицательно покачала головой.
— Вообще ничего?!
— Да нет. Все нормально было. А Вы это к чему?
— Понимаешь, я давно говорила твоей маме выдать тебя замуж…
— Я помню. Вы даже предлагали мне жить с таким же больным, как я.
— Это я предложила, — вмешалась Марина Геннадьевна. — У меня есть знакомые, у которых есть психически больные дети. Их свели вместе. Стерилизовали и купили отдельный дом, а уже потом их расписали. Теперь они ведут совместное хозяйство и вместе получают пенсию. Я предложила такой вариант твоей маме. Ты была с этим не согласна.
— Конечно! Я сама больная, а еще буду терпеть такого же! Я же с ума сойду! Нет, никогда! Хоть убейте! — у меня едва не началась истерика от одной подобной мысли.
Жить с психически больным? Нет, ни за что!
— Смотри, Насть, я предложила подобное не просто так, — попыталась объяснить мне Марина Геннадьевна. — Насчет работы мы с твоей мамой поговорили, и она категорически против. Она уверяет, что тебя никто никогда не возьмет. Насчет обучения тоже, так как ты, окончив девятый класс, попала в больницу. Мы вот и решили, что лучшим выходом из твоей ситуации будет замужество.
— Нет, спасибо! Я лучше буду одной!
— Но ты понимаешь, что останешься на всю жизнь не пристроенной? — воскликнула Татьяна Ивановна. — Ни образования, ни работы, ни семьи, ни детей! Будешь болтаться без дела и никому ненужной! Неужели ты этого хочешь?! Тебе девятнадцать лет! Возьмись за голову! Мы с Мариной Геннадьевной предлагаем тебе вариант, как исправить твою ситуацию! Почему ты с этим не согласна?
— Вы понимаете, на что меня обрекаете? — я внимательно взглянула на врача. — Мужики — то все добрые… До поры, до времени. Зная, что я никому не нужна и никто за меня не вступится, начнут распускать руки. Мне некуда будет пойти, не к кому будет обратиться… Вы этого мне желаете?
— Но не все же такие, — начала спорить со мной Марина Геннадьевна. — Но ты хотя бы будешь под присмотром. Человек, взявший за тебя ответственность, будет тебя останавливать от необдуманных поступков. Содержать… по мере возможностей. Почему нет — то? Ты же нашла себе в Кемерово парня. Почему бы с ним не поговорить насчет этой проблемы? Как он вообще относится к твоему заболеванию?
— Он здесь. Сами с ним поговорите.
— Ну дык позови его!
Я неохотно поднялась и выглянула в коридор.
Сергей с мамой наградили меня любопытствующими взглядами.