Отцы наши

— И слава богу, — галантно отозвался Гэвин. — Лучших соседей я и представить себе не могу.
Это замечание на какое-то время повисло в воздухе, пока все делали из него плачевный вывод, напрашивающийся сам собой: хорошо иметь таких соседей, которые не собираются уничтожить сами себя в ужасающем акте (само)убийства.
Малькольм шевелил мозгами, придумывая, как сменить тему, но Томми нарушил молчание первым.
— Даже если новые люди и не приезжают, — сказал он, — в пользу острова говорит то, что никто из вас не уехал. Кто родился на острове, здесь и остается.
Малькольм посмотрел на племянника, отметив, как это было великодушно с его стороны.
Фиона тепло улыбнулась Томми и ответила:
— Может быть, еще не поздно заполучить тебя обратно, Томми?
— Да, может быть, тебе так здесь понравится, — добавила Кэти, — что ты не захочешь никуда уезжать?
Томми улыбнулся ни к чему не обязывающей улыбкой:
— Может быть.
На горячее были голени ягненка с пюре и капустой. Они были очень хороши. Малькольм решил, что Фиона, должно быть, изо всех сил билась над приготовлением, потому что, когда все остальные восхваляли еду, Гэвин заметил:
— Рад, что вам нравится. Фиона чуть не рехнулась с готовкой. Правда, Фиона?
Малькольм был уверен, что он не собирался ее смущать, но видел, что она была недовольна.
— Вовсе нет, — ответила она, и щеки ее покраснели.
— Да, спорим, ты целый день только и слышал что о ягнячьих ножках, — подхватил Эд. — Кэти такая же, когда к нам гости должны прийти. Психует и психует из-за готовки.
«Ты бы хоть помог ей», — подумал Малькольм, хотя знал, что сам он не очень-то помогал Хизер, когда она была жива. Тогда он считал, что от него проку не будет, но сейчас видел, сколько всего мог бы для нее сделать. Правда, вряд ли Хизер приняла бы его помощь. Он так и представлял, как она говорит: «Занимайся своими овцами», — а может, она и на самом деле так говорила.
— Гэвин, у Кэти пустой бокал, и у Криса тоже, — довольно резко, по мнению Малькольма, сказала Фиона. — Не мог бы ты, пожалуйста, принести еще напитков.
Гэвин ушел за новой бутылкой вина. Эд, усевшийся рядом с Малькольмом напротив Томми, заговорил:
— Ау тебя по-прежнему вода, Томми? Неужели мы не соблазним тебя на что-нибудь поосновательнее?
— Эд, оставь его в покое, — вступилась Кэти.
Малькольм решил, что Эд определенно пьян. Он снова стал придумывать, что бы такое сказать, чтобы поддержать беседу, но у него это никогда не получалось — в этих вопросах он всегда полагался на Хизер. Он попытался представить, что бы она сейчас говорила, и выдавил: «Зима близко», что прозвучало более многозначительно, чем ему хотелось.
Он видел, как Томми поперхнулся водой и быстро прикрыл рот. «Ну вот», — хотел сказать ему Малькольм.
— Да, погода портится, — произнесла Мэри, пока Гэвин, вернувшийся с бутылкой вина, наполнял всем бокалы (Томми прикрыл пустой бокал рукой и вежливо покачал головой; к счастью, Эд не обратил на это внимания). — Все темнее и темнее. Немножко депрессивно, правда?
— Не знаю, — ответила Кэти. — Мне всегда, в общем-то, нравилась зима, как по вечерам все собираются у огня. И потом, — добавила она, — если бы не было зимы, мы бы не ценили весну.
Молчание, последовавшее за этим замечанием, придало ему неожиданную основательность.
— Очень глубоко сказано, — отозвался Эд. — Очень глубоко, Кэти.
— «Всюду среди жизни сей смерть нас окружает» [8], — неожиданно произнес Гэвин, садясь на свое место. Малькольм подумал, что он тоже пьян.
Заметив негодующий взгляд жены, Гэвин стал объяснять:
— Я имею в виду, что, если бы не было смерти, мы бы не ценили жизнь. Разве не так?
— Давайте лучше перестанем говорить о смерти, — попросила Кэти. Малькольм старался не смотреть на Томми.
— Ты сама начала, — ответил Эд.
— Ничего подобного.
— Ты начала. Ты говорила о зиме и весне.
— Это не было метафорой.
Крис и Мэри засмеялись. Малькольм был рад, что еще один маленький кризис миновал, но чувствовал, что вечер будет трудным. Все чувствовали себя не в своей тарелке. Среди них витал призрак Джона Бэрда.
 
— Ты встретился с кем-нибудь из старых друзей, Томми? — спросила Кэти.
— В общем, нет, — ответил он. — Малькольм сказал, что Ангус Макинтайр уехал. Из школы. И близняшки Вильсон тоже.
— Молодежь вся уехала, — подтвердила Фиона, и Малькольм решил, что сейчас опять начнутся все те же причитания.
— Мы столкнулись с Кеном у залива Олбэн, — быстро сказал Малькольм.
— И ты же видел Росса на пароме, — обратилась Фиона к Томми. — Ты помнишь их — тех, кого встречаешь?
— Не всех, — ответил Томми и добавил почти извиняющимся тоном: — Я же был маленьким, когда уехал.
— Конечно, — подхватила Мэри. — Я с трудом запоминаю даже тех, кого каждый день встречаю, не говоря уж о старых знакомых.
— Это старческое, — произнес Крис, до этого долгое время не участвовавший в беседе.
— Позволю себе заметить, что я на три года тебя моложе, — парировала Мэри, поворачиваясь к нему, — так что, будь добр, воздержись от подобных замечаний.
Гэвин оглядел стол.
— Кому добавки? Еще пюре, Малькольм? А тебе, Джон?
Он глядел прямо на Томми, Малькольм почувствовал, что весь похолодел. Он видел, как застыла улыбка Гэвина в тот момент, когда он понял, что сказал.
— Томми, — быстро поправился он. Потом, очевидно понимая, что невозможно делать вид, будто ничего не случилось, добавил: — Извини.
— Все в порядке, — ответил Томми. Малькольм лихорадочно пытался придумать, как спасти положение, но в голову ничего не приходило.
— Какое прекрасное пюре, — громко обратилась Кэти к Фионе. — Такое нежное.
Томми, вероятно сжалившись над ними, спросил у Мэри, сидевшей напротив:
— Малькольм говорил, вы из Стерлинга.
— Верно, — подтвердила Мэри, и Малькольм уловил всеобщее облегчение — и, разумеется, свое. — То есть я-то выросла в деревне поблизости, а вот Крис родился в Стерлинге. Мы познакомились там в училище.
— Много, много лет назад, — вмешался Крис.
— Хватит уже.
— Моя мама была из Стерлинга, — сообщил Томми.
— Да, точно, — решительно подхватила Кэти. — Я припоминаю. А вы там бывали?
— Нет, — ответил Томми. — Никогда не был. — И, поколебавшись, добавил: — Это странно, да. Я думаю, у моей мамы были не очень хорошие отношения с ее матерью. Мы никогда ее не навещали.
— Это приятное место, — сказала Кэти.
— Да, мне говорили.
— И сельская местность вокруг очень красивая, — добавила Мэри. — И много ферм.
Томми кивнул.
— И много исторических памятников, — вмешалась Фиона. — Замок в первую очередь.
Малькольм решил, что Фиона вряд ли там бывала. Он, во всяком случае, не бывал и теперь недоумевал, почему так получилось. Так много мест на свете, которых он не видел. Он только однажды ездил в Эдинбург и ни разу не был в Лондоне. Ему уже шестьдесят два, а он не был в Лондоне.
Когда пришло время десерта, всє несколько расслабились. А скорее всего, подумал Малькольм, просто достаточно много выпили; он сам выпил гораздо больше, чем привык, хотя пил всего только второй или третий бокал вина. Надо бы остановиться: ему же еще везти Томми домой. Хотя, может быть, Томми справится. Тут он понял, что понятия не имеет, умеет ли Томми водить.
Фиона внесла тирамису в большой стеклянной миске, и все зааплодировали. Гэвин налил каждому немного десертного вина. Оно было таким сладким, что Малькольма передернуло.
Он считал, что Томми откажется от десертного вина, как и от всех остальных алкогольных напитков, но Томми разрешил налить себе чуть-чуть, пригубил и с вежливой улыбкой сказал:
— Очень неплохо.
Гэвину это явно понравилось, и он ответил:
— Ну еще бы. Я купил его в Обане. И все ждал подходящего случая, чтобы попробовать.