Безумство (ЛП)

— Что?
О чем, черт возьми, она говорит? У моей мамы никогда не было романа с мистером Уинтерсом. У нее был роман с боссом на работе. Но Кейси ничего об этом не знает. Кроме Алекса, об этом никто не знает.
— Ты слышала меня. Твоя мама соблазнила моего отца, когда нам было по тринадцать. Я как-то видела, как она выходила из дома для гостей, но он сказал мне, что она искала тебя. Я ничего такого не думала, но именно там они обычно встречались. Они трахались там, пока моя мама была на работе.
— Нет. Ни за что. Сэм все это выдумал. Как, черт возьми, он мог что-то знать о моей маме и твоем отце? — Я говорю себе это, умоляя себя поверить в это. Должно быть, Сэм все это выдумал. Но какая-то тревожная часть меня боится, что это может быть правдой. — Он сказал это только для того, чтобы настроить тебя против меня, Кейси. И видишь? — Я поднимаю руки вверх. — Это сработало. Ты позволила парню изнасиловать меня и уйти безнаказанно, потому что поверила в ложь. И после этого ты решила встречаться с этим парнем.
— Господи, да ты же врешь! Ты трахалась с Джейком, потому что хотела его трахнуть, а потом плакала об этом, потому что не хотела, чтобы кто-то думал, что ты шлюха. Но ты шлюха, Сильвер. Совсем как твоя мать.
Вот каково это — видеть красное; все мое зрение становится багровым, темнеет по краям. Я никогда еще не была так зла, чтобы кровь застыла у меня в жилах. Такое ощущение, что я замерзла и выточена изо льда, от корней волос до самых подошв. Алекс берет меня за руку, бормоча что-то успокаивающее, но мои уши не желают слушать. Я слишком взбешена, чтобы он мог меня успокоить.
— Ты совсем спятила, — огрызаюсь я. — Ты так отчаянно хочешь быть лучшей, чтобы на тебя смотрели снизу вверх, чтобы все падали к твоим ногам, что в тот момент, когда кто-то делает кому-то комплимент, ты рисуешь гребаную мишень на их спинах. Может быть, твой отец просто устал от твоего дерьма. Может быть, он просто подумал, что было бы неплохо попросить подругу помочь тебе с обучением математике. Может быть, ему просто не нравилось, как ты себя ведешь, и он думал, что тебе будет полезно изменить свое отношение. Разве это важно? Я была твоим другом, а ты выбросила меня, как мусор, Кейси. Ты примитивная и холодная. И ты никогда не найдешь никого, кто бы полюбил тебя. Да и как ты можешь, если даже сама себе не нравишься?
Она сердито смотрит, уязвленная, ее щеки заливает румянец. Так не похожа на Кейси Уинтерс, Ледяную Королеву, чтобы она когда-либо проявляла эмоции. Она всегда считала ниже своего достоинства позволять кому-то заметно взъерошить ее перья, и все же вот она здесь, очень взъерошенная. Она чертовски предсказуема.
Люби меня.
Поклоняйся мне.
Хвали меня.
Смотри на меня снизу вверх.
Обращайся со мной, как со своим гребаным Богом.
В тот момент, когда ее слои снимаются, и обнажается ее неуверенность, она больше не особенная, и она это знает. Она такая же напуганная, уставшая, страшащаяся и испорченная, как и все мы. Семнадцатилетняя девушка, изображающая спокойствие, которого у нее нет, притворяющаяся, что у нее есть хоть малейший контроль над собственной жизнью, когда на самом деле она запуталась и вышла из-под контроля.
— Господи, просто отвали и сдохни. Пожалуйста. Сделай всем одолжение и исчезни. Мы все так устали от шоу Сильвер Париси. — Её голос сочится ядом. По ее лицу и по тому, как она наклоняется ко мне видно, как отчаянно хочет наброситься и ударить меня, но не совсем понимает, как это сделать; Кейси всегда гораздо эффективнее причиняла людям боль языком, чем кулаками.
Сейчас ее слова действуют на меня только потому, что из моего шкафчика только что вывалились бюллетени для выдвижения кандидатов в ежегодники. Она действительно хочет, чтобы я умерла. Она не просто говорит это, пытаясь желать, чтобы я ушла из ее жизни. Она ненавидит меня так сильно, что хочет, чтобы я умерла и была похоронена глубоко в земле. Такой ледяной ненависти достаточно, чтобы у кого угодно застучали зубы.
 
Идеально расчётливый, как всегда, Джейк решает, что сейчас самый подходящий момент, чтобы неторопливо подойти, рассеянно поигрывая оливкой в зубах. Он засасывает её в рот, подмигивая мне, пока жует. Он из тех парней, которым удобно в костюме. Он носит дорогую на вид ткань, как будто это вторая кожа. Оглядывая меня с ног до головы, он не скрывает своего презрения к моему наряду.
— Платье? Очень храбро с твоей стороны, Сильвер. Я ожидал, что ты появишься в мешке. В чем-то с чуть большим количеством материала, — усмехается он.
Алекс ощетинивается рядом со мной, его гнев почти осязаем на таком близком расстоянии. Такого рода конфронтации я как раз и хотела избежать. Мы должны были хорошо провести ночь. Предполагалось, что мы будем держаться в стороне в спортзале, занимаясь своими делами. Все было бы прекрасно, если бы Кейси не заметила, как Холлидей разглядывает кольцо на моем пальце.
Она явно все еще не забыла об этом. Многозначительно глядя на него, она кривит губы, выпячивает бедро, выгибая скульптурную черную бровь, и громко объявляет, чтобы все слышали:
— Ну же, детка. Сегодня особенная ночь для Сильвер. Она только что согласилась стать Миссис Трейлерный Отброс. Жаль, что ее жених-неудачник не может позволить себе приличное кольцо. Похоже, это он вытащил из гребаного автомата для жвачек.
Хор смешков и неловкого смеха разносится от одного края толпы к другому, как волна на стадионе. Вокруг меня старшеклассники отводят глаза, избегая встречаться со мной взглядом и пряча улыбки. Они так реагируют, потому что это выработанный рефлекс. Кейси набрасывается на кого-то с оскорблениями, и все наши одноклассники отвечают ей, давая ей ту реакцию, которой она так жаждет. Эти долбаные симбиотические отношения, которые, как я думала, закончились в тот день, когда Леон Уикман истекал кровью на сером полу в библиотеке Роли Хай. Похоже, что люди здесь слишком охотно возвращаются к старым рутинам, разыгрывая роли, которые от них ожидают.
Они могут смеяться и улыбаться сколько угодно. Могут издеваться надо мной до скончания веков. Даже если бы Алекс купил мое кольцо в автомате для жевательных резинок, мне все равно. Я ношу кольцо моей бабушки. В семье Париси о нем ходят легенды. Не думаю, что даже Алекс понимает, что камень, оправленный в простую, но элегантную серебряную оправу — это розовый бриллиант, один из самых редких камней, которые можно купить за деньги.
Бабушка иногда укладывала меня спать, и я умоляла ее рассказать мне историю о том, как ее родители полюбили друг друга и пережили войну. А в центре истории моего прадеда было прекрасное кольцо, которое мне посчастливилось носить на пальце. Я бы его ни за что не променяла.
Я уже собиралась ответить на дерьмовый комментарий Кейси, когда замечаю ошеломленное выражение на лице Джейкоба. Его полные губы приоткрыты, стакан наполовину поднесен к открытому рту, а васильковые глаза широко раскрыты и увеличены вдвое.
— Это еще что за хрень? — бормочет он, уставившись на кольцо. — Ты же не серьезно, черт возьми.
— Как сердечный приступ, — рычит Алекс, вставая передо мной.
Он стоял в стороне, позволяя мне справиться с ситуацией до сих пор; я знаю, что он сдерживался, чтобы попытаться обуздать свой гнев, но потрясенное заявление Джейка опрокинуло его через край. Оскалив зубы, он крадется вперед, библейская ярость горит в его темных глазах.
— Это убивает тебя, да? Ты так сильно хотел ее, что взял против ее воли. И когда ты не смог сломать ее, ты решил, что сделаешь еще одну лучшую вещь и убьешь ее. Но и в этом ты потерпел неудачу, Уивинг. Сильвер сильнее тебя, и ты это знаешь. Ты никогда не сможешь превзойти ее. И ты никогда, бл*дь, не будешь владеть ею. Теперь она никогда не будет принадлежать тебе.
 
Что, черт возьми, здесь происходит? Глаза Джейка блестят, влажные и остекленевшие. Он осушает свой бокал, глотая виски из своей чашки — я чувствую сильный, резкий запах этого напитка в его дыхании с того места, где стою. Его ноздри раздуваются, когда он пыхтит и тяжело дышит, как дикая, разъяренная лошадь. В никуда исчезло то хладнокровное отношение, которое он изображал, когда подошел сюда, и в нем пробуждается от ярости.