Безумство (ЛП)

— Не надо выглядеть такой удивленной. — Фоули складывает пальцы вместе. — Администрация школы была ужасно коррумпирована большую часть последнего десятилетия. Это одна из причин, по которой я рано ушла на пенсию. Но сейчас мое положение здесь временно, так что я могу говорить все, что мне заблагорассудится. Семья Уивинг — это воплощение зла, и они заслуживают всего, что получили. Сомневаюсь, что совет директоров заменит директора Дархауэра в середине учебного года, такая смена режима может слишком расстроить статус-кво, но поверь мне… это вполне вероятно. Уже слишком поздно исправлять то зло, которое тебе причинили, но в следующем году, надеюсь, у руля будет кто-то более компетентный.
Я удивлена, что она мне все это говорит. Она говорит со мной так, как будто я... ну, как будто я не только настоящий, реальный человек с настоящими чувствами, но и взрослый, которому нужно все объяснить. Я молчу, неловко вцепившись в края металлического стула, на котором сижу, и жду, когда этот неожиданный момент закончится.
— Если оставить все это в стороне, я больше не буду поднимать эту тему. И я не собираюсь делать тебе поблажки, Париси. Мягкотелость приносит больше вреда, чем пользы, и я предполагаю, что ты, возможно, хочешь, чтобы все было как можно более нормальным в твои оставшиеся месяцы здесь в качестве выпускника. Я не права?
— Нет, Тренер Фоули. Вы правы.
— Хорошо. — Профессиональная. Деловая. Мне это в ней нравится. Она тасует пачку бумаг, складывая их в одну аккуратную стопку, которую кладет в лоток с надписью «выход» на своем столе. — В этой команде не так уж много мест. Когда-то ты была хорошей болельщицей, но всегда отдавала предпочтение Кейси, подавляя свои собственные таланты, чтобы она могла блистать. Я знала, что ты можешь быть лучше, и теперь я требую этого от тебя. Никаких боевых действий. Никаких ударов в спину. Никаких споров, никакой драмы. Если я увижу, что с «Сиренами» возникли проблемы, я конфискую вашу чертову форму и распущу это дерьмо быстрее, чем вы успеете сказать: «Вперед, «Бунтари», вперед!» Мы понимаем друг друга?
— Хм... вы имеете в виду «Головорезы»?
— Нет. Я имею в виду «Бунтари», детка. Эта футбольная команда называлась «Бунтари Роли Хай» в течение двадцати двух лет, прежде чем появился Калеб Уивинг и заставил Джима изменить название. Он хотел создать совершенно новый бренд для своего сына, чтобы править им, но Джейка здесь больше нет, и его гребаного отца тоже. Пора бы уже этой школе вспомнить о своих корнях. Мы возвращаемся к «Бунтарям». А теперь я повторяю. Мы понимаем друг друга, Сильвер?
Для того, кто только что отчитал нас за ругань, ее выбор языка немного красочен. Однако я киваю, отвечая на ее вопрос.
— Я здесь только для того, чтобы тренироваться. Вы не получите от меня никаких неприятностей.
— А как насчет твоего дружка?
— Что, простите?
— Новый парень. Я еще даже не видела его, но слышала достаточно. Похоже, у него проблемы с татуировкой на спине.
— Татуировка на его спине гласит: «Несокрушимый», — говорю я ей, мой рот болит от улыбки, которая пытается пробраться на мое лицо.
Тренер Фоули бросает на меня косой взгляд.
— Он уже сталкивался с полицейскими раньше. А теперь хочет в футбольную команду? Я хочу знать, чего от него ожидать.
Я хорошо скрываю свое удивление. После похорон Бена прошел почти месяц, и все было... ну, это было тяжело. Алекс то и дело ныряет в эту страшную темную нишу в своем сознании, барахтаясь время от времени, пытаясь преодолеть свое горе. Но в то же время он пытается. Парень усердно учится, выполняя все свои задания. Каждый день перед школой он пробегает пять миль по холодному и мокрому снегу. Алекс работает над своим байком в маленьком гараже позади хозяйственного магазина и даже начал брать несколько смен, когда Генри нужно было съездить в Сиэтл за припасами. Может, он больше и не работает в «Роквелле», но нашел много других способов заполнить свое время. Заполнен каждый момент его дня. Алекс всегда в движении, всегда чем-то занят, всегда занимает свои мысли. А теперь он снова хочет попасть в футбольную команду? Он попробовал себя в начале года, но вскоре после этого Калеб Уивинг выгнал его. Я предположила, что ему на самом деле было наплевать, но видимо это не правда, если тренер Фоули права насчет того, что он просит свое место обратно.
 
— Э-э... Алекс решительный. Страстный. Он много работает, — говорю я тренеру Фоули. — Он все еще в ужасном состоянии после смерти брата, но... наверное, ему это нужно. Он пытается удержаться на плаву. Алекс не причинит вам никаких проблем, я обещаю.
Аааааааа!
«Перестань брыкаться, Сильвер. Дело сделано. Все, бл*дь, кончено».
Злобные слова Джейка дразнят меня, когда я подхожу к спортзалу. Я уже достаточно долго хожу вокруг школы и знаю, что не смогу избегать этого вечно. Но это не значит, что моя тревога не на пределе. В последний раз, когда я шла или, вернее, когда меня тащили по этому коридору, у меня были сломаны ребра, лицо превратилось в месиво, и меня вот-вот должны были повесить за шею на стропилах. Таких жестоких воспоминаний достаточно, чтобы даже самого сильного человека прошиб холодный пот.
Аааааааа!
«Тебе нужна эта боль. Ты хочешь унижения. Хочешь, чтобы тебя унижали, били, пинали и плевали на тебя. Это все, что ты теперь знаешь. Это разъедает тебя изнутри, как чума». 
Я не могу различить биение своего сердца. Мой пульс стучит в висках, как барабан. Он пульсирует в подошвах моих ног — бум, бум, бум — неуправляемый.
Но... подождите-ка.
Этот стук — это не мой пульс. Это какой-то звук вне моего тела. Повторяющийся стук, топот... и он доносится изнутри спортзала.
«О Господи, да он же убьет его на хрен!»
Тренер Фоули хмурится, ускоряя шаг.
— Какого черта?
У меня плохое предчувствие по этому поводу. Слишком холодно и снежно, чтобы тренироваться на улице прямо сейчас, «Сирены» и «Бунтари» вынуждены делить тренажерный зал для своих тренировок, что делает их очень близкими друг к другу. Пронзительный крик раскалывает воздух надвое как раз в тот момент, когда тренер Фоули с грохотом распахивает двери спортзала и врывается в толпу студентов, которые все образовали плотный круг вокруг…
Ну отлично.
Вокруг очень знакомого на вид старшекурсника с татуировками в виде виноградной лозы, запутавшейся вокруг колонны его шеи, и еще одного студента с символом «МК Дредноуты», нанесенным чернилами на его правом предплечье.
Алекс и Зандер.
Конечно же, это, черт возьми, они.
Тренер Фоули хмуро смотрит на меня через плечо.
— Никаких проблем, да? Полагаю, что один из этих идиотов твой?
Мое лицо горит от смущения, я киваю, указывая на Алекса.
— Тот, который собирается… — А-а-а, дерьмо. Слишком поздно. Алекс бьет Зандера кулаком в челюсть, и его друг опрокидывается назад, тяжело приземляясь на задницу.
— В следующий раз, когда он передаст тебе сообщение для меня, ты знаешь, куда его можно засунуть! — грохочет Алекс.
С трудом переводя дыхание, Зандер падает навзничь, положив руки на грудную клетку и смеясь во всю глотку.
— Когда-нибудь я перестану позволять тебе использовать меня как боксерскую грушу, приятель. Тебе не понравится, когда я начну наносить ответные удары.
— Вперед. — Алекс нависает над Зандером, его лицо покраснело от напряжения. — Не веди себя из-за меня как маленькая сучка. Не стесняйся сопротивляться в любое время.
 
— Насколько я могу судить, вы оба ведете себя как маленькие сучки, — огрызается тренер Фоули.
Тридцать голов одновременно поворачиваются на звук ее голоса, включая Зандера и Алекса. Выражение лица моего парня, когда он видит меня, стоящей позади тренера Фоули, говорит о многом: он знает, что облажался, знает, что я разочарована, и сразу же сожалеет о трюке, который только что проделал перед целым спортзалом, полным наших одноклассников. Алекс вытирает лицо рукой, морщится, отворачивается от тренера Фоули и начинает расхаживать взад-вперед, как лев в клетке.