Время перемен (СИ)

Есть перед боем — неблагоразумно? При ранении в живот есть риск заражения крови? При ранении в живот без хорошего хирурга и оборудованной операционной, желательно — при храмовой ортодоксальной лечебнице, вообще особенно надеяться не на что. А пожрать в следующий раз скорее всего придется очень и очень нескоро — и поэтому молодой Аркан ожесточенно орудовал ножом и вилкой, и шевелил челюстями, уничтожая тушеные овощи с мясом. Время от времени он прикладывался к кубку с разбавленным вином. Напиваться перед заварушкой? Вот это точно было бы глупостью.
— Значит, у меня есть большая просьба, маэстру… — сказал он. — Я почти уверен что диспут пойдет в задницу. Синелицые не дадут Северу принять Господа, и тем более — одобрить ортодоксальное вероучение. Это будет для них крахом, маэстру. А потому — я предпринял некоторые приготовления сомнительного свойства. Знать наверняка, что именно случиться — невозможно, и придется много импровизировать. В любом случае, я ожидаю от вас поддержки и доверия.
— Так в чем же просьба? — оторвался от молитвенника Флавиан.
— Если я скажу падать — падайте. Скажу бежать — бегите.
— Какие-то разъяснения? — Эдгар с мерзким звуком провел точильным камнем по лезвию.
— Увы — нет. Просто знайте — нападение может произойти в любой момент, самым неожиданным способом. И столкнуться, возможно, нам придется не только с людьми…
В дверь постучали.
— Фра Тиберий? Богословов зовут на диспут! — торжественно проговорил Уве Корхонен, вошедший в комнату.
— Ну что ж, раз зовут — пойдем! Поучаствуем, с Божьей помощью и по своему собственному разумению, — мягко улыбнулся Флавиан.
Эдгар вогнал мечи в ножны на спине, Рем с сожалением оставил недоеденное мясо. А потом оглянулся — и украдкой набил полный рот едой. Вкусно же! Так и шел по улице, жуя и пытаясь при этом сохранять серьезное выражение лица. И едва не подавился насмерть, когда увидел шествующего в роскошной пурпурной мантии преподобного толкователя Надода Пилтника — того самого фанатичного демагога с Низац Роск!
Матерый популяр вел себя весьма надменно, сквозь зубы беседуя с Матиасом Линдстрёмом — закованным с ног до головы в стальную латную броню седым воином. Глава клана Линдстрёмов вполне мог сойти за владетеля с Северо-Востока, и трое его телохранителей — тоже. «Интересно, почему он — здесь, а не на помосте в Золотом Доме?» — подумал Рем. — «Или у них там какой-то перерыв?»
В этот момент Надод Пилтник принялся вертеть головой по сторонам, разглядывая резьбу на ставнях, вывешенные по случаю праздника за окна дорогие ткани и клановые знамена. И довертелся: рассмотрел ортодоксов, шагающих по другой стороне улицы. Сначала толкователь поморщился, как будто съел гнилое яблоко — такой эффект произвела серая сутана Флавиана. А потом лицо его превратилось в мертвенно-бледную маску: он узнал Рема!
— Ы-ы-ы-ы-ы… Этот… Вот этот! — запричитал он, привлекая внимание своих провожатых.
Линдстрёмы взялись за рукоятки мечей, набычились, осматриваясь. Аркан приветливо помахал рукой и по-волчьи оскалился.
— Твои знакомые? — спросил Флавиан.
— Помнишь Эадора Нилэндэйла? Ну, который посол из Доль Наяда?
— Да. Такой приятный человек, хоть и эльф…
— Этого популяра зовут Надод Пилтник. Он гёз с Низац Роск. И Эадора пытал именно он, при этом с абсолютной уверенностью заявляя: поскольку в Писании нет упоминания про эльфов, то заповедь «не убий» на них не распространяется.
Флавиан оценивающе смерил будущего оппонента.
— Дилетант! — сказал он. — А вон тот, в белой хламиде — тот опасный противник.
Дружинники Сорса с изображениями уток на круглых щитах держали в плотной коробочке некоего оптимата с бритой головой. Его глаза были полуприкрыты, руки он держал на веревочном поясе, спина была ровная, походка напоминала движения лютого хищника.
— Кардинал Амальрик собственной персоной, — пояснил Флавиан. — Идейный вдохновитель и основоположник движения Белых Братьев. Формально — такой же простой проповедник как и они, но имеет право голоса и постоянное место в Синедрионе. А Синедрион — это вотчина кардиналов, так что…
 
Рем даже замер на секунду: каково это будет, если столкнуться два зла схожей природы, но черпающие силу из разных источников?
— Мне не терпится взглянуть ему в глаза, — сказал вслух он.
Кардинал, как будто услышав слова молодого Аркана, отнял руки от пояса и надел на голову капюшон, спрятав лицо практически полностью. Все три процессии с представителями основных конфессий Раваарды вошли в Золотой Дом одновременно. При этом дружинники Сорса попытались оттеснить людей Линдстрёмов и ортодоксов и пройти первыми, но огромный Матиас был подобен скале, о который разбивались все поползновения.
Саами в Золотом Доме замерли.
— Приветствуйте его высокопреосвященство кардинала Амальрика! — выкрикнул герольд. — Из Кесарии! От оптиматов!
— АЙЕ! — грянули северяне и ударили в щиты.
— Приветствуйте преподобного толкователя Надода Пилтника! Из Низ… Из Тимьяна! От популяров!
— АЙЕ! — то, что герольд едва не проговорился, не ускользнуло от внимательных ушей саами, и многие из них косились на популяра со злобой, особенно — прибрежные жители, исстари рубившиеся с гёзами.
— Приветствуйте брата Тиберия-Флавиана, — запутался герольд. — Из Аскерона! От ортодоксов!
— АЙЕ!!! — тут всё было искренне.
Может быть потому, что слух об отношении аскеронцев к главной реликвии Севера разлетелся, а может — из-за того, что Флавиан всё это время, пока ожидал диспута, совершенно бесплатно вел врачебную практику — консультировал и лечил местных? В любом случае, три священнослужителя поднялись на помост и встали рядом с главами кланов. Слово взял Вилле Корхонен.
— Порядок будет такой: вы тянете жребий, и определяете очередность речей. Каждый оратор выступает, покуда капает вода в клепсидре, — хронометр был продемонстрирован, его должно было хватит не более чем на четверть часа. — Потом — еще в течение такого же времени мы, — Вилле обвел жестом стоящих на помосте. — Мы задаем вопросы. После — очередь переходит к следующему оратору. Когда закончатся выступления и мы спросим всё, что захотим — саами разойдуться по домам, до завтрашнего дня. И завтра мы продолжим. Всё понятно?
Дождавшись согласия от каждого из участников диспута, вилле показал всем присутствующим три шара из кости носорукого чудища. На каждом из них виднелась цифра: 1,2,3. Шары тут же с грохотом отправились в глиняный кувшин, и Вилле повернул его горлышком к богословам:
— Тяните!
Вперед кинулся Надод Пилтник, на ходу засучивая широкий рукав атласной пурпурной мантии, но не успел он сунуть руку в кувшин, как земля вдруг задрожала и стены Эдускунты заходили ходуном.
«Началось!» — подумал Аркан и потянул меч из ножен.
  
XVIII
 
Золотой дом содрогнулся, задрожал, как будто началось землетрясения. Слитный вздох сотен воинов раздался в тот самый момент, когда почти две дюжины бойцов из клана Поол вдруг буквально провалились сквозь землю — пол рухнул вниз, доски треснули, открывая зев внушительной ямины — точно такой, какую Рем видел у тракта. Там, внизу, уже слышались звуки боя, а точнее — избиения. На дне провала потрошили упавших внутрь воинов.
Первая растерянность схлынула, вожди Севера тут же взяли ситуацию в свои руки:
— К бою, Лебеди! — крикнул Корхонен, и клановые воины сплотились, обнажив оружие.
Следом пришли в себя и другие главы кланов — Линдстрём устремился к своим людям. Сорса напротив, призвал дружинников ближе к помосту…
Вдруг из ямы один за другим начали вылетать раскрашенные в синий цвет голые дикари с оружием в руках. Подброшенные в воздух неведомой силой, они рычали и выли, разбрызгивая слюну, и, приземлившись, тут же набрасывались на первого, кто попадался под руку, орудуя своими топорами и дубинами. Недостаток опыта и воинского умения они компенсировали яростью и нечеловеческой силой. Один из таких берсерков вломился в боевые порядки клана Ранта и принялся широкими, размашистыми ударами крушить строй кровных дружинников. Удары его тяжелой палицы, усиленной металлическим набалдашником, разбивали щиты, ломали руки и ноги, выбивали оружие…