Его запретная пара (СИ)

Должно быть, тебе сейчас больно, да? Но точно не больнее, чем все эти годы было мне!
А теперь беги, потому что в конверте был порошок, который сделает тебя немного безумной. 
Беги.
Ты же не хочешь никому навредить?
Беги.
И оставайся навсегда в звериной шкуре».
* * *
Яр
— Ди!
Крик из дома стал моим ракетным топливом. Я выбил дверь плечом и помчался вперед. Вверх по лестнице. Налево. Теперь направо. В приоткрытую дверь.
Даже не задумывался, куда бежать. Я знал куда. И когда увидел тигрицу, опрокинувшую на пол девушку, сразу понял, что Ди нужна помощь. Мощные лапы дрожали, зубы скрежетали от силы, с которой она сдерживала зверя, а та самая подруга, что увела ее со встречи глав кланов, не двигалась под ней, замерла, словно загипнотизированная ужасом.
Ди пыталась справиться со зверем и проигрывала. Это было видно по тому, как все ниже склонялась морда к горлу девушки. Еще чуть-чуть — и Ди полностью утратит контроль над животной половиной.
Я малодушно почувствовал облегчение, потому что Ди была жива. Из головы все не выходил тот дохлый кролик. Я мог справиться со всем, кроме ее смерти.
— Т-т-только не закрывай глаза. — Ее подруга собрала все силы, чтобы дать этот совет.
— Ди, — позвал я, и морда тигрицы едва дернулась.
Отлично, она меня слышит.
— Ди, ты можешь взять ее под контроль. Неважно, каких размеров зверь. Твой разум может все. Не только животная сторона может взять верх над человеческой, может быть и наоборот.
Морда снова дернулась.
— Ты… — начал я, и тут девушка под тигрицей шевельнулась.
В следующий же миг тигрица Ди открыла пасть, и у подруги не осталось выбора, кроме как тоже превратиться в полосатого хищника, только значительно меньше размером.
Ди без предупреждения бросилась в драку, и на миг я оцепенел.
— Кошачья драка, елы-палы!
Не знаю, каким ветром сюда занесло медоедку, но она появилась очень кстати.
— Ты вовремя. Помоги мне их разнять.
— Закатывай рукава, елы-палы! — Аленка именно так и сделала.
Я иронично хмыкнул, показывая взглядом, что на мне ни лоскута.
— А мне нельзя на чужих мужиков смотреть, елы-палы!
— Только на чужих? А на свободных можно? — Голос Макса раздался до того, как он вошел.
Тигрицы между тем набрасывались друг на друга, и Ди явно имела перевес. Один удар лапы — и рваная рана на боку у миниатюрной подруги готова. Кровать и комод в труху. Хвост Ди хлестанул меня по ногам, и я поймал его.
Тигрица возмущенно взревела и повернулась, ощерила пасть на меня. Даже бешеная красивая!
— Еще бы за усы потянул, елы-палы! — восхитилась Аленка и обернулась в медоедку, чтобы броситься на морду Ди и зажать ей пасть.
Макс расстегнул манжеты рубашки и закатал рукава, как советовала милая женушка. Однако смотрел он только на Аленку, словно страховал.
Ха! Страховал медоедку! Круче предлога, чтобы качественно отлынивать, мир еще не видел.
Ди, которой Аленка закрыла обзор и пасть, окончательно рассвирепела.
— Милая, не бесись! — крикнул я, стараясь переорать рычание, и еще сильнее оттягивал ее за хвост от мелкой тигрицы. — Ты можешь взять зверя под контроль. Вспомни о счастливых моментах. Воскреси самое ценное в своей памяти. Представь тех, кого ты любишь. Не откажусь, если первым буду я!
В этот момент я отпустил хвост и схватился за задние лапы, изо всех сил сжимая их руками. Оскаленная пасть тут же впилась мне в плечо — не помогли ни медоедонамордник, ни разговоры.
Я зашипел от боли, и она дернулась. Решил сыграть на этом:
— Ди, больно же! Я тебе не твоя любимая курочка-гриль. Помнишь ее?
Для животного еда — одна из важнейших потребностей. Это то, что построит мостик от зверя к человеку.
Тигрица на секунду замерла, зажим челюстей на моем плече чуть ослаб, и я воспользовался этим, чтобы высвободиться из хватки.
Посмотрел на Макса и показал глазами, чтобы он вывел отсюда подружку-тигрицу. Неожиданно в открытом дверном проеме показался запыхавшийся и краснощекий Артур.
 
— Проходной двор! — проворчал я.
— Яр! — Артур едва говорил, не мог отдышаться. — Давай я! Ты нужен клану. Если сейчас в клане не появится глава и всех не угомонит, будет настоящий переворот. У нас там убийство. Все требуют главу, чтобы разобраться.
Я думал всего секунду, и то она ушла скорее на то, чтобы осознать, что случилось, и придумать, как действовать. Я сорвал с шеи кулон главы кошачьих и кинул в Артура:
— Лови. Сделай, как надо.
Я знал, что сделал сейчас.
— Ты отдаешь мне место лидера? — спросил Артур. Его взгляд перебегал с кулона на Ди.
— Не похоже? — рыкнул я, потому что Ди пыталась крутиться в моих руках, чтобы получить свободу.
Не в этой жизни, детка. Я разве что форточку свободы открою, но тебя не отпущу. Только не в бездну сумасшествия. Я тут же полностью сосредоточился на тигрице.
— Ди, так что насчет курочки с Северного вокзала? Помнишь ее вкус?
Тигрица повела ушами.
Есть контакт.
Боковым зрением заметил, как Артур ушел.
Я не жалел ни секунды. Не колебался.
— А меня помнишь? Как я постучал в стекло и сидел на подоконнике?
Тигрица зарычала, и я тут же поспешил добавить веса словам:
— А братьев помнишь? Это они мне подсказали о курочке. А отца? Вспомни те времена, когда ты была маленькая и проводила время со своей семьей.
Мелкую тигрицу Макс и Аленка вытащили из комнаты: лис тащил, а медоедка подгоняла сзади меткими ударами лап по пятой точке.
Отлично, теперь здесь только мы.
— Милая…
Тигрица вдруг резко повернулась и вонзила зубы мне в бедро.
Я не отпустил. Не пискнул. Лишь крепче стиснул ее, скрепляя руки в замок:
— Ди, черт, не могу найти для тебя правильных слов сейчас. Похоже, у меня не выходит тебе помочь.
Я отчаянно уткнулся носом в полосатую шкуру, втянул ее запах, закрыл глаза и прошептал:
— Просто знай: если ты одичаешь, я буду с тобой всегда. Лапа к лапе, хвост к хвосту. И не мечтай завести роман с тигром — я не подпущу к тебе ни одного самца.
С закрытыми глазами я дышал Ди, и каждый вздох успокаивал меня, гася внутреннее смятение и вселяя уверенность. Не знаю, сколько времени прошло, но в один момент мягкая шерсть сменилась на теплую кожу, пахнущую топленым молоком.
Я открыл глаза и несколько раз моргнул, боясь, что у меня начались проблемы со зрением. Я держал в своих руках обнаженную Ди.
Ди в человеческом обличье.
Словно человек, который прошел по опасной горной тропе под проливным дождем и не сорвался, а потом вышел на ровное плато и стал целовать землю, я осыпал поцелуями кожу Ди. Каждый сантиметр, словно полоумный.
Я не мог остановиться. Во мне разгорался пожар.
Она здесь, со мной, она взяла верх над зверем. Как же я счастлив!
Ее пальцы были холодными, как стекло в лютый мороз, а мои руки — горячими, словно песок в полдень в пустыне.
— Я согрею тебя. — Я дыхнул любовью на ее руки.
И вспыхнувший внутри меня пожар, который раньше пожирал легкие, стал контролируемым, словно пламя в камине.
Вопреки холоду рук на лбу Ди выступила испарина. Капли соленого пота стекали по ее лицу, и я поймал одну из них губами. Коснулся виска Ди и сгреб девушку к себе, усадив на бедро. В ответ она так резво прижалась боком, будто безумно нуждалась в опоре и тепле. И того и другого я мог дать ей с лихвой. Стоило Ди оказаться на мне — я запылал. А она словно не чувствовала моего обжигающего огня — попыталась обнять в ответ, но руки ее плохо слушались.
Ощущение ее щеки, прижатой к груди, было таким новым, что я подавился вздохом.
— Я… я… я… — Голос Ди дрожал. — Кажется, я прогнала зверя навсегда. Я это чувствую.
Страх в ее голосе заставил зверя встать в охотничью стойку. Но в этом деле не было видимого врага — Ди просто не хотела расставаться со своей тигрицей. Но мой зверь не понимал, он рвался наказать обидчика, чтобы Ди снова была счастлива.