Сломленные (СИ)

М-м-м. Изумительные жирные комки из свиных потрохов. Есть их руками даже удобнее.
Жир стекает на бороду. Она уже обросла толстой коркой из блевотины, слюней и крови. Скоро ее можно будет отломать и использовать как оружие.
Надо подняться.
«Дерьмо! Ноги не ходят, а без новой метки рисунок не полный».
Черточка медленно появляется. Скоро тридцать первый ряд закончится.
— Двадцать девять, — шепчут сухие губы.
Таракан? Почему он смотрит на меня? И откуда он взялся?
Таракан побежал. В его движениях скрывается смысл — букашка говорила. Закончив, таракан снова оказался посередине стены.
— Во дела…
Стук в дверь.
— Ты еще жив, предатель? — грозно спрашивает знакомый голос.
— Конрад?
— Я пришел сказать, что завтра тебя казнят.
— А как же последний ужин? Да и парочка шлюх лишними не будут.
— Ты сам виноват во всем…
Кулак со страшной силой врезается в дверь. Слабость как рукой смыло. Гнев вырвался наружу.
— Виноват? Виноват?! Ты разрушал чужие жизни, сжигал города, мучил и унижал людей, а сейчас ползаешь в ногах убийцы. — Ярость прошла; лоб утыкается в ржавую дверь. — Мы же были братьями, мечтали построить новый мир…
По сторону слышно прерывистое дыхание.
— Многое изменилось, — с тоской в голосе отвечает Конрад. — Мы мечтали нести свет людям, но континент наполнен дикарями, фэй с их интригами и заговорами, монстрами с чужих Планов. Как? Скажи, как можно строить мир, если не выжечь эту заразу?
— Я не верю тебе, брат. Неужели ты веришь в эту чушь?…
— Она умерла по твоей вине! — взорвался Конрад. — Я умолял тебя. Умолял, стоял на коленях, словно дворняга!
Сердце замерло. Огромный ком застрял в горле. Не проглотить. В голове звучат предсмертные крики, за дверью — бессильные всхлипы. Перед глазами тело, истыканное стрелами.
— Ты…ты отнял… отнял ее у меня…
Паршиво, страшно. В голову ничего не приходит.
— Ведьма…
— Она помогла мне, ты — нет! Хочешь мира? — Всхлип. — Да пошел ты со своим миром, с фантазиями и ложью! Теперь у меня свой путь, предатель.
Громкий топот сапог. Дверь с грохотом захлопывается.
— Закончил рыдать?
Что? Взгляд лихорадочно бегает по камере. Пусто.
— Я тут, плакса.
Таракан?! Таракан говорит! Время схватиться за голову. Все это неправда, наваждение, шутка истощенного разума!
— Возьми себя в руки, болван. Это я.
— Ты… — Глаза округлись. — Но как?
— Готов немного побегать?
Деревушка Аббет. Жалкое захолустье недалеко от Жемчужного моря. Тут не встретишь добрых лиц, приветливых взглядов, надежных людей, а также съедобной еды, дорогой выпивки и красивых женщин, что немаловажно для любого уважающего себя путника. Две дюжины домов, постоялый двор да конюшня — вот и вся деревня.
Солнце было уже в зените; изнуряющая жара кипятила кровь. Двое мужчин стояли на пыльной дороге перед двухэтажной корчмой. Ставни угрожающе скрипели, вместо двери — куча сколоченных досок, крыша провисала, а стены видели появление Создателя, это еще не говоря об угрюмых жителях, которые стороной обходили странную парочку и плевали через левое плечо. Посредник слыхал об этих чудных суевериях, мол, незнакомцы беды приносят.
— Ну и дыра, — подбоченившись, сказал он.
Укаре кивнул. По его мнению, почти вся Иллария была одной большой дырой.
Между ними и корчмой прокатился огромный сухой шар из веток. Посредник провожал его взглядом, пока не уткнулся в одного из местных болезненного вида: высокий, сутулый, кожа на лице вот-вот разорвется. Он зловеще улыбнулся; в руке блестел нож.
Посредник поежился.
— Жуть какая…
Впрочем, долго терпеть «радушие» местных не входило в планы. Здесь прятался шпион и, по воле случая, бывалый контрабандист, работавший не только с Гванхвой, но и с его предшественником. А за мешок с монетами из него можно вытянуть сведения и слухи со всех концов континента. У Посредника имелись догадки, как старому хитрецу удается проворачивать сделки, отчего лезть в дела торговой гильдии «Вендель и сыновья» себе дороже.
 
— Не велика потеря, — произнес Укаре. — В конце концов, в сундуке хранилось не все, так ведь?
Посредник угрюмо натянул край шляпы на глаза и пошел в корчму.
Эльф озадачено потер виски.
— Ох, господин…
Как и ожидалось, людей внутри почти и не было. Четверо похожих на пиратов оборванцев сидели за круглым столом и шумно играли в карты; на небольшой сцене готовился выступить менестрель — смуглолицая молодая девушка; несколько угрюмых посетителей пили пиво, а в углу хозяин разметил удобные перины, на которых полулежали девицы в откровенных нарядах. Возле них дежурили двое громил.
Посредник привлек всеобщее внимание, когда вошел в корчму, выбив дверь ногой. Он так делал всегда, но двери в Жемчужине были намного прочнее местных деревяшек. Дверь повисла на одной петле.
— Неловко вышло, — процедил он Укаре.
Эльф покачал головой и швырнул небольшой мешочек на ближайший стол. Все отвернулись и продолжили заниматься своими делами.
Следом в корчму зашел тот самый тип с ножом. Он кивнул Посреднику.
— Добро пожаловать в Аббет. — Сутулый кончиком ножа показал на стол. — Не хотите сыграть? Нам не достает одного игрока, да, парни?
Оборванцы согласно закивали, оценивая возможный выигрыш.
— Так. — Ферксиец подманил эльфа к себе и зашептал ему на ухо. — Давай разделимся. Так проще будет узнать о Заке. Я начну со стола.
Укаре беспокойно нахмурился.
— Господин, ваши игры плохо кончаются. Может я…
— Удачи-и-и! — Посредник и слушать не желал своего телохранителя.
Эльф вздохнул. «Прожил почти тысячу лет, сражался в бесчисленных войнах, а сейчас в сиделках у ребенка». Как бы то ни было, Укаре принялся за работу. Он петлял между столами и расспрашивал посетителей о загадочном Заке.
— Не, не слыхивал о таком, — отвечал один.
— Чай помер уже, — отозвался другой, залпом осушив кружку. — За евонные делишки-то.
— Говорят, — рядом полушепотом просипел старик со стеклянным глазом, опасливо поглядывая по сторонам, — дорожку он перешел местным бандитам. Уж слишком алчен до наживы был.
Слухи и байки вокруг таинственного Зака если не веселили, то точно вызывали улыбку на лице эльфа. Укаре подозревал, что его обводят вокруг пальца. Имя контрабандиста тут не знал разве что ребенок, но никто не раскололся. Даже звон монет не смог развязать им языки.
Меж тем за игровым столом творилось нечто невообразимое. Посредник истерично ругался, обвинял всех в сговоре, однако продолжал играть под неуемный хохот жуликов.
— Проклятье, да как так?! У меня же было два туза!
— Ах-ха-ха. — Сутулый хлопнул его по плечу. — Сегодня просто не твой день, приятель.
Укаре обречено сел за пустой столик. Повезет, если господина не обдерут до нитки. Эльфа поражало, как такой человек мог управлять целым городом, иметь связи во дворце, запугивать банды, мастерить оружие и вместе с тем быть азартным любителем упиться до беспамятства в окружении незнакомых женщин.
— Паскудство! — возмущался Посредник, сложив руки на груди. — Не игра, а обдираловка!
Уголки губ Укаре дрогнули. Было в этом ферксийце нечто такое, что эльфы называли Kila`na — искупление, сострадание. И все же, где искать этого Зака? Он поставил монетку ребром и крутанул. Имперский денарий вращался, пока напротив Укаре не уселась девушка-менестрель.
— Зака ищите, значит. — Она поставила локти на стол и положила подбородок на ладони. — Я бы могла помочь за малю-ю-юсинький такой, — девушка большим и указательным пальцами показала размер награды, — мешочек золотых монет.
Укаре молча бросил ей в руки кошель.
— Ой, — наигранно удивилась менестрель, — да тут малость не хватает.
— Р-р-р, — промычал эльф и пошел к Посреднику.
Тот уже сидел без сюртука, сапог и шляпы. Перед ним лежали его револьверы.