Жатва (СИ)

Фигуру арранки я тоже волей-неволей отметил – она прекрасно просматривалась сквозь обтягивающий комбинезон из упругого светлого материала. Здесь тоже всё было идеально. С одной стороны, чувствовалась хорошая физическая подготовка – плоский подтянутый живот, проглядывающий даже сквозь ткань рельеф мышц. Но в то же время тело оставалось женственным и, чего уж греха таить, весьма привлекательным. Макс так явно залип, глядя на высокую упругую грудь, вздымающуюся от неровного, сбивающегося дыхания.
Видеть на этом прекрасном теле жуткие раны, оставшиеся от когтей демона и от загнутых внутрь краев поврежденных доспехов, было прямо-таки физически больно. Особенно передергивало от вида осколка порченного игнисом железа, застрявшего под левой грудью и пузырящегося кровью при каждом вдохе.
Я невольно вспомнил про Шаля – того хирурга, что встретился мне вчера утром. Эх, его бы сюда! Дело как раз по его части. Инструментов у нас, конечно, нет, да и даже элементарной гигиены для проведения операции мы обеспечить не можем. Но он хотя бы знал, что делать. И не приходил бы в ступор от вида подобных ран.
Вся надежда на амальгаму. Она и раны обеззаразит, и заживление ускорит во много раз. Вон, всякие ссадины и царапины, виднеющиеся в прорехах комбинезона, уже едва заметны. Но вот эту хреновину точно надо вытащить. Инородный предмет всё-таки.
Я аккуратно, двумя пальцами, потянул за осколок. Макс, наблюдая за мной, тихонько зашипел сквозь зубы и скривился так, будто это из него сейчас вытаскивают железяку размером с сигаретную пачку.
Осколок засел куда глубже, чем я думал. Вытянув его, я присвистнул. Целый кинжал, ей-богу, сантиметров на десять уходил между ребрами. Рана тут же затянулась блестящей пленкой амальгамы, края её начали срастаться буквально на глазах.
– Чудеса, да и только… – прошептал Макс.
Я внимательно осмотрел девушку, нашел и вытащил ещё три осколка поменьше – в левом боку и справа, почти под мышкой. Макс тем временем, вооружившись бутылкой воды и относительно чистой тряпицей, промывал раны от крови и грязи. Правда, больше причитал, прикасаясь к пострадавшей так осторожно, будто она была раскаленной сковородкой. Хотя она от касаний даже не дёргалась – похоже, амальгама погрузила её в глубокий сон, ближе к коме.
Очнулась она внезапно, и как раз в тот момент, когда Макс, расстегнув комбинезон у неё на груди, вытирал кожу вокруг только что зарубцевавшегося шрама. Видимо, она восприняла эти действия как-то превратно, потому что возмущенно взвизгнула и огрела бедолагу по башке протезом правой руки. Дернулась, пытаясь вскочить, но оказалась слишком слаба, так что рухнула на пол, завалив наш импровизированный стол. Поползла к стене – спиной вперед, отталкиваясь от пола локтями и ногами. В бирюзовых глазах сквозил неподдельный ужас.
– Ир’эма, ир’эма, нос нон оффенди ту… – проговорил я на арранском.
«Тихо, тихо, мы не причиним тебе вреда».
Тяжело дыша, она вертела головой, оглядывая убогую обстановку комнаты. Поджала к себе колени, обхватила их руками. Постепенно успокоилась – взгляд стал вполне осмысленным.
Макс всё еще шипел и чертыхался, потирая голову. Протез у девчонки был выполнен из какого-то плотного твердого материала типа пластмассы. В общем, ударить этой штукой можно весьма болезненно. Зря мы не сняли его, ограничившись только клинком.
– Где я? – оглядываясь на подошедших сбоку Жнецов, спросила Регина. – Я ваша пленница?
Она старалась не показывать страха, но голос её заметно дрожал.
– Да, – ответил я. – Ты пленница.
– И если попробуешь сбежать – я выпотрошу тебя, как рыбину, – паскудно ухмыльнувшись, добавила Хестия, поигрывая ножом.
Девушка еще больше сжалась, зябко поежилась.
– Не думаю, что сейчас она способна на подобные трюки, – разглядывая её, проговорил Харул. – После таких ранений… Впрочем, в себя она пришла удивительно быстро. Сколько же в тебе кластеров амальгамы? Десяток? А то и больше? Данакт наверняка ничего не жалеет для своей дочурки.
Макс, на корточках подобравшись поближе к пленнице, протянул ей початую бутылку воды.
 
– Пить хочешь?
Она посмотрела с опаской, но всё же взяла. Макс помог ей открыть крышку. Осторожно сделав первый глоток и убедившись, что это просто вода, девушка жадно, сбиваясь и роняя капли на подбородок, осушила всю бутылку.
Макс помог ей подняться и усадил на поставленные друг на друга поддоны, предварительно подстелив спецовку. Девушка забралась на импровизированное кресло с ногами, снова подтянув колени к себе. Её явно морозило, и Макс, стянув с себя камуфляжную куртку, набросил ей на плечи. Она кивнула ему, и на этот раз в её взгляде даже промелькнула благодарность. Гончар аж зарделся, как мальчишка.
Я вспомнил, как организм жадно требовал пищи после заживления ран. У Регины сейчас, наверное, то же самое, так что ей надо подкрепиться. Амальгама может приглушить чувство голода, однако это лишь устранение симптомов, а не самой проблемы.
Порылся в отсеках своего пояса-разгрузки, вытащил пару съедобных брикетов, оставшихся от гракхов. Понюхал, проверяя их. Пахло вполне съедобно. По виду – что-то похожее на пеммикан или даже, пожалуй, на сырокопченую колбасу. Бросил их на поддон рядом с арранкой. Получилось, пожалуй, немного грубовато – словно кость собаке кинул. Но, в отличие от Макса, я старался не забывать, что перед нами – враг. Да, может, конкретно она и конкретно нам не сделала ничего плохого. Но она – арран. И те ужасы, что творятся сейчас в городе – на совести её народа.
Однако, стоит признать, сейчас я испытывал некий когнитивный диссонанс. Когда мы сняли с воительницы доспехи, стало очевидно, что арраны – такие же люди, как и мы. Впрочем, я это и раньше видел на примере других Жнецов. Да, были мелкие отличия вроде необычного цвета глаз Регины или слишком ярко выраженных клыков у гракхов. Но, по сути-то, мы ничем не отличались.
Странно, но мне, пожалуй, было бы куда легче, если бы чужаки оказались какими-нибудь гуманоидами со змеиной кожей.
– Я… не ем такое, – проверив содержимое свертков, покачала головой Регина.
– Думаю, ты не в том положении, чтобы привередничать. Ты потеряла много крови, нужно восстановиться.
– Да нет, ты не понял, – усмехнулась Хестия. – Высокородные говнюки из Альтасара вообще мяса не едят. Считают это чем-то грязным. Дай-ка лучше мне…
Она забрала один из брикетов и, развернув промасленную бумагу, с удовольствием впилась в него зубами.
– Что вы намерены делать со мной? – проговорила Регина, стараясь смотреть прямо перед собой. Гордо приподняла подбородок, поджала дрогнувшие губы.
Хестия уселась рядом с ней, грызя пищевой брикет и разглядывая её с откровенной издевкой. Пленница искоса взглянула на неё, но не двинулась с места.
Я молчал. Просто пока не знал, что ответить. Несмотря на то, что с момента, как я принял решение не убивать Регину, прошло уже немало времени, я так и не решил, как её можно использовать. Харул предлагал запросить за неё выкуп после завершения турнира. Жнецы частенько так делали, захватывая противников живьем. По словам охотника, поединки насмерть среди Жнецов не так уж часты. Благодаря амальгаме рыцари, по сути, потенциально бессмертны. По крайней мере, умереть от обычных болезней или старости им не грозит, если время от времени получать новые кластеры или чинить фрагментированные. Поэтому жизнь свою они ценят куда выше, чем простые смертные, и стараются не рисковать понапрасну.
Но мне эта идея нравилась всё меньше. Одно дело, когда заложников захватывает один из Великих Домов. С этим волей-неволей приходится считаться. А мы кто? Кучка повстанцев-аборигенов и примкнувшие к ним два наемника Дома Мэй. Сдаётся мне, мы ухватили кусок, который не в силах будем прожевать. После турнира нас просто сметут и отобьют заложницу.
По той же причине я отмел идею обменять Регину на пилон у гракхов. Сейчас-то мы их особо не интересуем, потому что они думают, что здесь просто кучка прячущихся аборигенов, которых они могут захватить и попозже. Но стоит нам засветить такой трофей – они тут же нападут на лагерь. А открытую схватку мы не вывезем.