Коронованные Вороны Торн-Поинта (СИ)

— Хорошо, — сплюнул он. — Потому что я больше никогда не буду с тобой разговаривать. Когда я вернусь, тебе лучше уйти. Найди себе другое жилье, потому что тебе здесь больше не рады.
Через несколько дней после его ухода я залатала дыру. Это должно было стать сюрпризом и извинением за то, что он вернулся. Отчаянная надежда, что он не имел в виду то, что сказал, потому что я тоже не имела в виду то, что сказала ему.
Рен ждет продолжения, но я теряюсь в своих мыслях. Он откашливается и засовывает руки в карманы. Его стоически сжатая челюсть напоминает мне о том, каким замкнутым он был, когда я пришла в "Воронье гнездо", контрастируя с тем, насколько он открылся со мной.
— Ты солгала мне в ту первую ночь. — Его неотвратимый взгляд ловит меня. — Ты думала, что тебе это сошло с рук, но я собрал достаточно секретов за эти годы, чтобы знать, когда кто-то что-то скрывает от меня.
Поначалу инстинкт подсказывает мне отыграться и придерживаться своей версии — что у меня нет секретов, которые стоили бы его времени. Но я устала убегать от всего этого.
— Ну и что с того, что я это сделала? Я не могла…только не это.
— Я нарушил свои правила, позволив тебе оставить его. Мы не делаем этого ни для кого — даже семья платит ту цену, которую мы требуем. Вот почему Фокс здесь. Он задолжал нам за помощь, которую мы ему предложили. — Рен опускает голову, внимательно изучая меня. — Я предоставляю тебе право рассказать мне прямо сейчас.
Мое горло сжимается, и дыхание становится поверхностным. Я хочу дать ему это, потому что он попросил, а не украл. По его собственному слову, он не предлагал этого, но он сделал это для меня. Из всех людей в мире он, возможно, единственный человек, который поймет и примет меня за то, что я сделала.
Пришло время признаться во всем и признаться в моей самой темной тайне.
  
28
 
Рен
 
Если есть хоть какой-то шанс доверять Роуэн, то я должен знать. Так уж все устроено, мы с братьями знаем каждый уголок тьмы в наших сердцах и умах. Тот факт, что я предложил ей выбор, возможность сохранить тайну, имеет огромное значение. Я жду с затаенным дыханием, пока она взвешивает свои варианты.
— Эта тайна может разорвать мою семью, — лицо Роуэн искажается. — Я никогда не говорила маме. Особенно после того, что она пережила, потеряв отца. Это уже сломало отношения между мной и Итаном.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на океан, позволяя ей рассказывать свою историю в ее собственном темпе. Я заговорил о ее брате только потому, что не хочу больше скрывать от нее то, что знаю. Сдерживать этот секрет — это очень тяжело для меня. Ради нее я скрыл то, что считаю правдой, но мне нужно подготовиться, чтобы защитить ее от неизбежной боли, ожидающей ее. Это усугубляет то, что все было грубо, оставляя затянувшееся чувство вины, которое никак не проходит.
Голос Роуан становится все более отстраненным по мере того, как она рассказывает, в ее тоне просачивается боль от того, что старая рана открылась. — Мне было четырнадцать, и я была чертовски непокорной. Я всегда равнялась на своего брата, но, когда он уехал в колледж, я была как бы на волоске. Мы были так близки, когда росли, но временами мы достигали тех промежуточных стадий, когда не могли выносить друг друга.
Мои губы дергаются, когда подобные воспоминания о том, как я прошел через то же самое с Шарлоттой, приходят мне в голову. Она была моим светом, но я растрачивал время, проведенное с ней, когда думал, что слишком крут, чтобы болтаться рядом со своей младшей сестрой.
— Мои друзья собирались на вечеринку. Это достаточно маленький город, чтобы было заметно, кто ходит и не ходит на такие тусовки. — Ее голос срывается. — Папа сказал, что мне не разрешит, но я упрямилась. Вот я и улизнула.
В моей груди растет нежность к картине, которую она рисует, даже когда ей грустно. Я тру медальон в руке большим пальцем.
С дрожащим выдохом она продолжает: — Он, должно быть, проверил меня, потому что узнал, что меня нет дома, и приехал за мной. Боже, это было так неловко. — Она трет лицо своим клетчатым большим рукавом. — Мы поругались прямо на пляже. Начался дождь, и я промокла, потому что не была готова уйти. Папа и все остальные пошли под крыльцо или отступили внутрь. Он угрожал позвонить Итану и сказать, чтобы я тащила свою задницу в машину, и я ненавидела разочаровывать его.
 
Тревожный холодок пробегает по моим венам. Она сказала мне, что ее отец умер. У меня такое чувство, что я знаю, куда дальше пойдет эта история.
— Гроза была сумасшедшей. Сильный ветер и дождь обрушились на машину. Никто не должен был выезжать на дороги, штат закрыл все для эвакуации. — В голосе Роуэн появляется жутковатая отстраненность. — В новостях предупредили, что ураган может повернуть к нашему маленькому пляжному городку. Папа был слишком занят, крича на меня по дороге домой, а я была слишком упряма, чтобы не спорить. Свет фар возник из ниоткуда, когда я толкала отца. Я не помню, что говорила, помню только, что толкнула его. Странно чувствовать невесомость, когда машина переворачивается. У меня перехватило дыхание, и я ударилась головой о окно.
Не в силах изобразить интерес к океану, я поворачиваюсь к ней и беру ее за плечи, желая взвалить на свои плечи тяжесть ее страданий.
— Он… — Она снова неровно выдыхает, закрывая глаза. — Он пытался прикрыть меня рукой, чтобы я не пострадала. Даже несмотря на то, что я вела себя как настоящая стерва. Несмотря на то, что моя ошибка стала причиной аварии, он все равно пытался это сделать. Угол…Ремень безопасности не мог защитить верхнюю часть его тела. У него было серьезное повреждение мозга. Я выбралась оттуда почти без единой царапины, а он был сломан безвозвратно. Врачи ничего не могли для него сделать. Мама решила держать его на системе жизнеобеспечения. Мы решили отключить его летом, перед моим первым курсом в Торн-Пойнте.
Свинцовая тяжесть оседает у меня в животе. Я ласкаю ее щеку костяшками пальцев. Мое понимание ее растет. Еще до того, как она сказала мне, я узнал ее части, которые соответствовали острым как бритва осколкам меня самого.
Роуэн смотрит на меня с явным чувством вины на лице. — Из-за меня умер мой отец. Это мой секрет. Я убил собственного отца.
Я не могу сломить ее сильнее, не сейчас. Тайны останутся в моем сейфе. Но когда правда об Итане выйдет наружу, я боюсь, как сильно я сокрушу ее от еще одной потери, от которой не смогу ее защитить.
— Я не новичок в смерти. — я притягиваю ее к себе и глажу по спине. — Ты же знаешь, что на моих руках гораздо больше крови.
Кровь человека, который представлял угрозу для Роуэн, кровь преследователя моей сестры, кровь врагов, которых я нажил.
— Я ужасный человек, — говорит она пустым голосом.
Я сжимаю ее. — Это не так, Роуэн. Ты самая далекая от этого. Между нами двумя, я — жуткий монстр.
Она кладет голову мне на грудь, и я предлагаю ей свою тьму. Я нахожусь в точке, где мои чувства к ней перевешивают мое недоверие к другим, но крепость вокруг моего сердца почти взломана для нее. Я хочу впустить ее как дополнение к тем немногим людям, которых считаю своей семьей, тем немногим, о ком я действительно могу заботиться.
— Моя сестра была для меня всем. Она была милой и умной. Она затмила меня, и я был рад ее успехам. — Моя привязанность к Роуэн становится поддержкой, в которой я нуждаюсь, а не тем, что я ей предлагаю. Почувствовав перемену, она еще глубже зарывается в мои объятия. — Она покончила с собой.
 
— Рен, — шепчет Роуэн. — Мне очень жаль.
Ее сочувствие омывает хрупкую боль прошлого. — Это разрушило мою семью. Поначалу мы не были самой лучшей семьей, но все мы любили Шарлотту. Ты видела, что он сделал с моей матерью. Мой отец отвернулся от нас. И я… я стал целеустремленным в охоте на больного ублюдка, который довел ее до этого. Ее преподаватель.
Мысли о Коулмане разжигают всепоглощающую ярость, которая управляла мной, вытаскивала меня из пустоты, которая оцепеняла меня, пока не появилась она.