Коронованные Вороны Торн-Поинта (СИ)
Как только я думаю, что со мной все в порядке, живая изгородь передо мной энергично трясется, и пару рук видно сквозь сучковатые сухие ветви. Я ничего не могу сделать, чтобы сдержать свой крик. Неужели он собирается отказаться от лабиринта и пробиться сквозь него, чтобы добраться до меня? Я не собираюсь рисковать.
Развернувшись на каблуках, я несусь прочь, теряя счет поворотам, которые делаю в лабиринте. Уже темнеет. Слабое жужжание не исчезает, и жестокий смех прерывает учащенное биение моего сердца.
С тошнотворной мыслью я понимаю, что за мной охотятся. Нет, не просто так охотятся, а жаждут меня поймать.
Эти ублюдки пытаются напугать меня, ведут меня туда, куда хотят. Насколько я знаю, они хотят, чтобы я повернула так, чтобы случайно упала с края скалы в океан насмерть.
Черт возьми, нет. С грубым разочарованным шумом я меняю направление и возвращаюсь обратно тем же путем, каким пришла. Я ни за что не позволю им напугать или запугать меня.
На перекрестке я останавливаюсь и прислушиваюсь. Похоже, они уже далеко. Но разве я приходила этим путем? Я не могу вспомнить, и в угасающем свете трудно сказать. Треск ветки рядом заставляет меня снова бежать вслепую.
Когда я сталкиваюсь со стеной мышц за следующим поворотом, я испускаю испуганное "ой". Большие руки хватают меня за плечи, заманивая в ловушку. Я инстинктивно сопротивляюсь, наступая на ногу. Это не даёт желаемого эффекта. Все, что я получаю за свои хлопоты, — это грохот смеха. Я вскидываю голову и свирепо смотрю на своего похитителя.
Рен ухмыляется мне, высокомерно и садистски. — Наслаждаешься вечерней прогулкой по моим владениям?
На нем нет рубашки, и я вижу его идеальное потное тело с мраморными мускулами. Татуировки, которые я мельком видела раньше, обвивают его шею со спины и переходят к предплечьям в виде изогнутых роз. В тусклом свете я едва различаю перья и королевские мотивы, нарисованные чернилами на его шее. Он любит короны. Мой взгляд снова скользит по его прессу. Блестящая черная штанга вонзается в его сосок, а светлые волосы влажны у корней. Без продукта, который он использовал, чтобы прилизать их обратно, я останавливаю взгляд на холодных голубых глазах.
Твою мать.
Рен выглядел мускулистым в костюме в пятницу вечером, но видеть его так, в одних тренировочных шортах, обтягивающих его бедра? Его властная широкая фигура почти преграждает путь между изгородями, и мое сердце бьется быстрее по совершенно другой причине.
— Пошел ты. — мои зубы обнажаются, слова покидают меня прежде, чем я успеваю думать.
Глубокий, веселый звук прокатывается по его телу. В отличие от Колтона, это не шутит. На Рене это звучит опасно, как электрический провод, танцующий слишком близко к водоему. Он пронзает меня насквозь, зажигая мою кровь. Я облизываю губы и сглатываю прилив жара и желания, которые переполняют меня.
— Болтливые мы, да? — Юмор исчезает, когда в его тоне появляется намек на зловещее рычание. — Так не пойдет.
Он легко толкает меня, используя свое массивное тело в своих интересах. У меня нет другого выбора, кроме как спотыкаться, пока кусты не упираются мне в спину. Он следует за мной, держа меня в клетке своей хваткой на моих руках, прижимая свою твердую грудь так близко, чтобы он мог чувствовать каждое мое быстрое движение.
Его запах окутывает меня — свежий лосьон после бритья и мускусный запах его пота. Заманчивое сочетание опьяняет и оставляет у меня головокружение. Или, может быть, это прилив адреналина от погони и захвата. Мой пульс учащается на шее, когда мы смотрим друг на друга сверху вниз.
— Почему ты вторглась на чужую территорию? — требует Рен, теплое дыхание обдувает мою щеку.
— Проникновение на Чужую территорию? Да ладно тебе, у тебя же половина этого чертова кампуса здесь каждые выходные. — Я вздрагиваю, когда он прижимает меня к изгороди, чувствуя его рычание за моей спиной. — Отойди.
— Нет, — Его отрывистый ответ приказывает мне повиноваться.
Я борюсь с его хваткой, чтобы доказать, что я не такая, как все те послушные девушки, которые сидели бы у него на коленях как в прошлые выходные. Изгиб его рта касается моей щеки, и он покусывает мою кожу. Я вздрагиваю и борюсь с пульсацией желания в моем клиторе. Почему он заставляет меня чувствовать себя так?
— Отвечай на вопрос, — процедил он сквозь зубы.
— А если я этого не сделаю?
Когда я вызывающе вздергиваю подбородок, он воспринимает это как приглашение провести носом по моему горлу и вдохнуть. Моя хватка усиливается, и выдох, который я выдавливаю, дрожит от ощущения его губ, дразнящих мою кожу. Прохладу в воздухе прогнали.
Снова возвышаясь надо мной, Рен сжимает мою челюсть достаточно крепко, чтобы дать мне понять, что именно он сейчас контролирует ситуацию. — Просто ответь на чертов вопрос, Роуэн.
Еще один всплеск жара пробегает по моему позвоночнику, чтобы свернуться в низу живота. Его ледяные глаза жестки и полны ожидания. Я не выберусь отсюда, не сделав сначала то, что он хочет.
— Ты сказал, что поможешь. Прошла почти неделя. — Ненавижу, как дрожит мой голос. Выражение его лица не меняется, и я вздыхаю. — Я пришла убедиться, что ты ищешь Итана.
Его острая челюсть двигается — Любопытный маленький котенок. Ты не единственная, кто пользуется нашей благосклонностью. Другие действительно платят ту цену, которую мы требуем.
Моя голова дёргается, ветки позади меня цепляются за мою косу. Его рука тянется к моему затылку, чтобы распутать мои волосы.
— Прошло уже два месяца с тех пор, как он уехал, и я понятия не имею, где он. Разве ты не можешь… — Я качаю головой. — Просто брось все остальное, если это не вопрос жизни и смерти.
— Как раз наоборот. Я очень хорош в многозадачности.
Я хмурюсь на его высокомерие, одаривая его недоверчивым взглядом. Как этот напыщенный мудак может стать моим последним шансом найти брата?
Мое внимание слишком долго задерживается на штанге в его соске. Дымный смешок с его стороны выводит меня из этого состояния, но выражение его лица говорит, что он поймал меня. Жар заливает мои щеки, и он говорит мне на ухо:
— Ты думаешь, что сможешь справиться со мной, котенок? — Он отстраняется, оглядывая меня с головы до ног с дикой ухмылкой. — Я бы сломал тебя в мгновенье ока.
Эти слова должны были бы вывести меня из ступора, но это не помогает. Боже, он не понимает. Вместо этого он крадут мое дыхание и заставляет мои колени слабеть от желания упасть перед ним.
Рен тоже это знает. Эти голубые глаза прожигают меня насквозь, когда он проводит языком по нижней губе.
У меня перехватывает дыхание, когда его вес прижимает меня к изгороди. На этот раз это сладкая боль, когда ветки тыкают меня, потому что его губы нависают над моими. Он проводит своими большими ладонями по моим бокам, обнимая меня за талию. Эти спортивные шорты не скрывают твердую длину, впивающуюся мне в живот.
У меня вырывается сдавленный вздох. Иисус. Может быть, он сломает меня.
Между его ртом и моим едва ли есть дюйм пространства. Я хочу, чтобы он ее закрыл. Я высовываю язык, чтобы провести им по губе в предвкушении.
Слабое жужжание из лабиринта кружится где-то наверху, затем улетает. Это заставляет Рена напрягаться.
Прохладный воздух пробегает по моему разгоряченному телу, когда он делает шаг назад. Смущение затуманивает меня, и я почти протягиваю руку, чтобы снова притянуть к себе его теплые, твердые мышцы. Слава богу, я останавливаюсь в последнюю секунду. Есть надежда спасти мое потрепанное самоуважение. Потому что следующие слова, вырвавшиеся из его рта, погасили последний огонь, кипящий под моей кожей, оставив меня холодной.
— Тебе пора идти.
Я… ты серьезно? — Я складываю руки на груди, и его брови слегка приподнимаются.
— Предельно.
Я хмурю брови. — Ты полный придурок.
— Так и есть. Пойдем.
Рен берет меня за локоть и выводит из лабиринта. Он знает дорогу, как будто сотню раз ходил по заросшим тропинкам.