Проклятая мечта (СИ)

Дейна не могла ответить ничем — кроме того, что ни разу за все время их знакомства не назвала строгую женщину бабушкой. Ведь бьют только чужие люди — стало быть, и эта женщина чужая, не так ли? Даже если в мамином присутствии вела себя смирно и почти не обижала внучку.
Странное это был время — с пяти до шести лет! Некоторые моменты промелькнули мимо Дейны, а другие навеки запечатлелись в памяти. И когда бабушку Софию рассчитали, потому что для девочки собирались нанять учителей, она готова была вздохнуть свободно.
Если бы не подслушанный случайно разговор взрослых в кабинете отца.
— Я требую развода, Андре! — заявила Лилиан, гордо вскинув голову, и длинные русые волосы рассыпались по плечам. В последнее время она не хотела забирать их в высокие прически, и совсем мало спала. — Твой характер сведет меня в могилу.
— Совсем рехнулась?! — оскорбленный до глубины души мужчина выскочил из-за стола, за которым только что разбирал присланные письма. — Тебе некуда идти, дура деревенская!
— Ах, деревенская?!
— Сударыня, не забывайтесь! До замужества ваша мать жила в деревне, надеюсь, вы еще не забыли это…
— А ваша мать и вовсе была кочевницей из чужой страны! — Лилиан нервно дернула красивым плечиком. — Там-то вы и родились, сударь!
— Не равняйте нас с вами! Никогда мы не будем равными по крови!
— Зато наша общая с вами дочь…
— Опасна? — нехорошо прищурился мужчина, сжимая кулак. — Вы это хотите сказать?
— Как бы то ни было, — Лилиан сумела уклониться от необходимости давать ответ, — я требую развода! Вы истрепали все мои нервы — вы, и ваша мать-кочевница!
Размахнувшись, Андре ударил ее по лицу.
Дейна вскрикнула и отскочила от двери, закрыв разгоряченное лицо дрожащими руками. Ее била крупная дрожь, но, когда взбешенный отец кинулся в погоню, девочка сумела ловко свернуть за угол и забежать в библиотеку. Хорошо смазанные петли не скрипели и не выдали ее, а дверь, к удивлению Дейны, не хлопала.
Тяжело дыша, она прислонилась спиной к двери и медленно села на пол. Топот отца очень быстро стих, а маленькая стихийная ведьма осталась в полном одиночестве.
Дейна почувствовала себя дурной девочкой, которой недовольны обе бабушки и дед, из-за которой не ладятся отношения у родителей, которая всегда и всем мешает. Это острое и неприятное чувство коснулось режущими гранями ее души, и слезы подступили к глазам. Она шмыгнула носом и вспомнила слова бабушки Софии:
— Когда ты плачешь, то становишься очень некрасивой.
Значит, плакать нельзя. Но что же можно?
— Здравствуй, дитя, — поприветствовал Дейну знакомо шелестящий голос, когда она совсем упала духом.
И, медленно подняв растрепанную голову, Дейна тотчас же узнала таинственного призрака Генри вместе с его голосом. Дедушка Джон говорил, что призраки это неупокоенные души умерших предков, но как раз этот долговязый призрак в светлом одеянии меньше всего походил на изображенных князей и княгинь, изображенных на фамильных портретах. Широко раскрытыми глазами Дейна рассматривала призрачное лицо и не находила ни единой знакомой черты.
— Здравствуй, призрак Генри…
— У тебя дрожит голос, и глаза блестят. Кто-нибудь обидел?
— Да, то есть, нет… Отец ударил матушку…
Призрак ничего не ответил, но девочке показалось, что он мрачно усмехнулся краешком прозрачных губ.
— Как тебе здесь живется, дитя? — спросил он, немного помолчав.
— Недурно! — выпалила в ответ Дейна, почти не раздумывая.
— Надеюсь, что ты не лжешь.
Она солгала, и призрак это понял, но оправдываться и объясняться Дейне совсем не хотелось. Потому что у маленькой княгини просто не может быть плохой жизни.
— Ты живешь здесь, призрак Генри?
— Отчасти. Я живу во всем особняке, привязан к нему высшими силами. Я умер здесь.
— Умер? — ахнув, переспросила девочка и прикрыла рот ладошкой от изумления. — Но как так? Бабушка Софи говорила, что умирают только старики.
Вместо ответа Генри улыбнулся так печально, как только мог.
— Ты скоро покинешь этот дом, дитя. Мне бы не хотелось здесь оставаться в компании других призраков. Они старые, ворчливые и скучные.
 
Дейна не поверила его словам. Как это — покинет особняк?
— Возьми меня с собой, — попросил призрак тем же шелестящим голосом. — Проведи ритуал четырех стихий. Выпусти силу наружу.
Из всех сил Дейна пока использовала только воздушную, и совсем не знала, получится ли у нее четверная магия. Но сейчас решила попробовать, испытать себя. Вытянув обе тонкие руки, девочка закрыла глаза и сосредоточилась на колдовстве. После увиденного в отцовском кабинете было трудно не отвлекаться, однако Дейна постаралась и, кажется, смогла.
На детских ладонях вспыхнули четыре яркие искры: красная — огненная, голубая — водная, зеленая — земельная, и серебристая — воздушная. Что делать дальше, Дейна не знала, но призрак тут же положил свои холодные руки на ее ладони, и разноцветная магия окрасила силуэт, сделав его чуть более ярким. Редкие волосы призрака стали темными, кожа — смуглой, длинное одеяние — белым. И в то же время прозрачность сохранилась.
— Вы стали живым? — спросила Дейна на всякий случай.
— Нет, дитя. Я все еще мертв, но моя душа привязана к тебе. Но лучше тебе никому об этом не рассказывать. Теперь только ты видишь меня. Другие маги и люди не поверят тебе, не поймут…
Дейна быстро кивнула. Она все поняла и со всем согласилась.
***
Следующим утром Дейну разбудила мать, когда еще солнце не поднялось из-за горизонта, и в маленькие окошки детской заглядывали темно-синяя прохлада с белесым туманом. С трудом проснувшись, маленькая княгиня прикрыла ладошкой отчаянный зевок и вопросительно посмотрела на Лилиант. Та не только успела одеться и уложить волосы, но и закутаться в дорожный плащ с капюшоном.
— Мама, мы куда-то едем?
— Да, доченька. Мы отправляемся к бабушке. Одевайся поскорее, рядом с домом ждет экипаж, — проговорила мать, всхлипывая, и зачем-то накинула на голову капюшон.
К чему? Дейна и без того успела рассмотреть при свете свечи темный синяк, красовавшийся на материнской щеке. Расспросы были бы неуместны, ведь времени осталось совсем мало. На улице давно наступила холодная колючая осень, поэтому одевалась медлительная Дейна дольше, чем хотелось бы ее матери.
— Давай быстрее! — прикрикнула на дочку Лилиан. — Сколько можно копаться?!
— Мама, а твоя служанка с нами поедет?
— Еще чего не хватало… Я вечером ей плеснула в суп сонных каплей, эта змеюка все бабушке Нейте про нас рассказывает, — презрительно кинула Лилиан. — Да что ж такое-то? Ты одеваться быстрее не умеешь?!
Через некоторое время мать и дочь украдкой выбрались из особняка. Они шли на цыпочках, надеясь не потревожить покой спящих родственников и слуг, а потом, наконец, окунулись в утренний сырой холод. Изо рта у Дейны шел пар, и у матери, наверное, тоже, но они слишком торопились, чтобы всматриваться и задумываться. В карете было так же холодно, как и на улице, а на душе у Дейны и вовсе царила непогода.
Украдкой от матери девочка выглянула из окошка и увидела, как раскрашенный магией призрак стремительно летит за каретой. Генри сдержал свое слово, но будет ли он ей помогать так, как она ему? В любом случае, никому не стоит знать, что маленькая девочка помогла призраку открепиться от дома, в котором он умер.
Когда карета остановилась, уже рассвело, и над пригородом повисло серое унылое небо. Хотелось плакать от осознания всей безнадежности навалившейся на нее саму и на маму ситуации, но Дейна только шмыгнула носом. Следом за мамой она проскользнула в приоткрывшуюся дверь таверны, и оттуда сразу же повеяло домашним теплом.
— Осмотрись, Дейна, — велела ей мать. — Нет ли среди постояльцев стражи или людей твоего отца. Я буду расплачиваться за постой.
За несколькими столами сидели люди и завтракали, но полуслепыми глазами Дейна не приметила одежды, напоминающей синий и серебряный цвета княжеского герба Морлан хотя бы отдаленно. Сощурившись, она долго пыталась высмотреть что-либо нужное, но ничего не рассмотрела.