Смотрите, как мы танцуем

Он проехал через центр города, вырулил на прибрежное шоссе и направился в сторону Схирата. Как только Рабат остался позади, он немного успокоился, почувствовал себя почти что в отпуске и подумал, что ему очень идет новая одежда и Анри будет потрясен его элегантностью. Слева от дороги городские строения уступили место полям. Крестьяне, сидя у деревянных хижин, торговали овощами: сладким перцем, луком, помидорами. Потом показался океан, он сверкал на солнце, а вдали Мехди заметил мощные золотистые стены старой касбы в окружении пальм. У подножия древней цитадели раскинулись скалы, о которые бились волны, воронкой закручивая пену; по воде бродили стайки босоногих мальчишек в поисках моллюсков и крабов.
Мехди поставил машину перед домиком. Дверь была открыта. На кухне и в гостиной никого не было. Мехди позвал хозяев, но никто не откликнулся. Он нашел Анри на террасе: тот лежал в полотняном шезлонге с открытой книгой на коленях. И спал.
– Анри!
Профессор открыл глаза, и, когда он узнал своего ученика, его лицо озарилось улыбкой.
– Мехди! Какой приятный сюрприз!
Мехди бросил взгляд на свои неприлично дорогие мокасины и решил, что ничего не скажет про день рождения короля. Анри был слишком вежлив, чтобы его упрекнуть или даже выразить малейшее неодобрение. Но Мехди не сомневался, что его учитель будет разочарован. Сочтет его продажным, предателем, презренным буржуа.
– Ты такой элегантный, слов нет! И бороду подстриг. Теперь уже не очень похож на Карла Маркса.
Мехди провел пальцами по подбородку:
– Да, все мы стареем, правда? Монетт нет дома?
– Нет, но скоро они должны приехать. Ты их опередил.
– Опередил?
– Ну да. Монетт поехала в аэропорт встречать Аишу. Она проведет здесь летний отпуск. Только не говори, что ты этого не знал.
Мехди прибыл сюда, раздуваясь от гордости и самоуверенности, но теперь, когда он услышал новость, у него возникло ощущение, будто он тает, разваливается, растекается в лужу. Его наряд показался ему нелепым и вульгарным. Анри, должно быть, подумал, что ради нее, ради Аиши, Мехи купил эти брюки в обтяжку и рубашку, в которой он начал задыхаться.
Анри выполз из шезлонга.
– Извини, я даже не предложил тебе что-нибудь выпить. Я очень плохо сплю по ночам, а днем, стоит мне открыть книгу, как я тут же засыпаю. Не открыть ли нам бутылочку белого вина?
Мехди кивнул. Язык у него прилип к нёбу, и он не мог произнести ни слова. Аиша вот-вот приедет. Она появится через несколько минут, самое большее через час. Какое послание хотела отправить ему судьба? Он смотрел на Анри, который вышел из кухни с бутылкой вина в руке. Его бывший преподаватель что-то говорил, но Мехди его не слышал. У него в голове роились мысли. «Лучше мне сейчас же уехать, – подумал он, – если не уеду немедленно, все пропало». Он пытался сообразить, будет ли замечено его отсутствие на праздничном приеме. Станет ли министр искать его среди гостей, чтобы представить королю как молодого человека, подающего большие надежды? Вряд ли, успокоил себя Мехди, у министра найдется чем заняться, кроме как беспокоиться о судьбе подчиненного.
– Нашла когда приехать, – со смехом произнес Анри.
– Что ты имеешь в виду?
Мехди нахмурился и с тревогой уставился на профессора.
– В Схирате празднуют день рождения короля. Такую устроили суету, Монетт даже боялась, что не доберется до аэропорта. Я предложил поехать с ней, но она не захотела. Ты же знаешь, какие они.
Нет, Мехди не знал. Он теперь вообще ничего не знал. Выпил залпом стакан вина. Почувствовал, как холодная жидкость стекает в пустой желудок. Если он напьется, не придется ни о чем думать. Будет невозможно пойти на попятную, сесть за руль и явиться во дворец. Он посмотрел на часы на руке. Уже одиннадцать. Несколько секунд он не сводил глаз с циферблата. Потом протянул стакан Анри, и тот его снова наполнил.
– Нервничаешь, да?
Поведение бывшего ученика казалось Анри занятным, он относил его на счет любовного волнения. Мехди не мог усидеть на месте. Опустился в шезлонг, потом снова вскочил. Брюки врезались ему в живот, и он предпочитал стоять, держа в руке стакан вина и поглядывая то на входную дверь, то на океан. Небо было светло-голубым, почти белым, рубашка Мехди промокла от пота. Сам океан, казалось, взбесился от жары, и огромные волны с грохотом обрушивались на песчаный берег.
 
– Одолжишь мне плавки?
– Хочешь искупаться? Правда?
Мехди уже расстегивал рубашку, стоя посреди террасы, как будто был один в целом свете.
– Погоди, пойдем со мной, я найду тебе плавки.
Мехди хотелось все рассказать Анри. Хотелось набраться смелости и спросить у него совета: «Будет ли она рада меня видеть? А вдруг снова подумает, что я расставил ей ловушку? Скажи, Анри, она все еще на меня сердится?» Но он промолчал и заперся в ванной комнате. Разделся, натянул плавки, которые были ему немного велики, и спустился на пляж, где песок начал жечь ему ступни. Он со всех ног припустил к воде и бросился во впадину волны, подкатившейся к нему. Каждый раз, когда он поднимал голову над водой, он вынужден был нырять снова, чтобы его не унесло в море. Волны надвигались, они становились все выше и выше, на них вскипала клокастая грязная пена, похожая на слюну в углах пасти бешеной собаки. Он пытался плыть, но лишь напрасно бил руками и ногами. Его ступни болтались в пустоте. Течение уносило его все дальше и дальше от берега. Он открыл близорукие глаза. Песок пляжа и домик исчезли из виду, его окружала только черная кипящая вода. Бесполезно было бороться, и он позволил откатывающим волнам швырять его, словно камень. Одной рукой он держал плавки, сползавшие с бедер. Ему было трудно дышать, но он не боялся. Глубина засасывала его, а он не сопротивлялся. Он чувствовал, как кожу покалывают песчинки и мелкие ракушки. Он вспомнил о том, как плавает Аиша, как она изящна и вынослива. И снова у него перед глазами возникла высокая светловолосая женщина в лиловом купальнике на бортике бассейна. Иногда ему удавалось вынырнуть и набрать воздуха, потом волна снова накрывала его и утаскивала на дно, словно адская центрифуга. Но океану он оказался не нужен. Когда волна, облепив ему голову песком и камешками, выбросила его на берег, он по-прежнему одной рукой придерживал сползающие плавки. Анри подбежал и протянул ему руку:
– Как же ты меня напугал! Я уж хотел бросаться в воду и тебя искать.
– Все хорошо, – отозвался Мехди. – Течение оказалось сильнее, чем я думал.
Анри завернул его в полотенце, и они поднялись на террасу. Прикончили бутылку белого вина, открыли вторую. Мехди курил сигарету за сигаретой, раздавливая фильтр указательным пальцем. Там, во дворце, наверное, уже подали обед. Король, вероятно, уселся за стол в одиночестве, как требовал этикет. Вот теперь Мехди напился. Его веки отяжелели, голова затуманилась, на лице расцвела довольная улыбка. Это был самый прекрасный из всех прекрасных дней. С Мехди ничего не могло случиться. Судьба по-прежнему все решала за него, а ему достаточно было ей подчиняться, не противиться, довериться, как он отдался на волю течения, которое вынесло его на берег живым и невредимым. Купание освежило его, и он расслабился. Он посмотрел на часы. Стрелки стояли на месте. Часы не ходили: он забыл их снять, прежде чем броситься в воду.
Потом он услышал шум мотора. И женский голос. Голос Монетт, которая звала Анри, чтобы он помог отнести чемодан. У Мехди возникло чувство, что он все еще там, в глубинах океана, звуки долетали до него как будто издали, приглушенно. Он так и сидел в шезлонге, спиной к дому. Не мог собраться с духом и встать. Ему казалось, что в тот момент, когда он увидит ее, его сердце остановится. Оттого что он думал о ней и мучился, она стала почти нереальной, как мифологические существа, которым нельзя смотреть в лицо, иначе окаменеешь. А между тем она была здесь. Прямо перед ним. Он протянул руку, заслоняя слепившее его солнце. Она была здесь, ее прямые волосы падали на голые плечи. На ней было черное платье с узкими бретельками, он задержал взгляд на ее маленькой груди, перевел его на длинную шею и только потом на лицо. Вскочил так резко, что у него закружилась голова. Она поцеловала его в щеку, и когда она наклонялась к нему, он едва удержался, чтобы не прижать ее к себе. Не закричать: «Я тебя люблю. Умоляю, прости меня». Но он только сказал: «Здравствуй» – и улыбнулся ей.