Ящик Пандоры (СИ)

  
Спустя восемь дней после нападения
   
Глава 35
 
Клэр
Я проснулась на рассвете. После нападения прошли неделя и один день. Яркий свет проникал в окно моей хижины. Просачиваясь сквозь деревья, он заливал сосновые стены, превращая их в золотисто-розовые, и дарил мне спокойствие. Природа всегда делала это для меня, неважно, какой бы трудной и запутанной ни была жизнь, восход солнца и запах соленого воздуха поднимали мне настроение. Я принесла с собой из студии большое количество материалов для чтения, и впереди меня ждал загруженный день, но в тот момент я лежала неподвижно, стараясь вспомнить сон.
Нет, не сон, а воспоминание, вызванное этим особенным светом: наш медовый месяц в Италии. Мы остановились на старинной вилле в Гайоле-ин-Кьянти с видом на долину и замок Монтегросси на вершине холма. Наша вилла с башней, построенная в тысяча двадцать первом году, имела стены из камня толщиной в один фут. Когда мы находились там, мне казалось, что наш брак тоже сможет просуществовать вечность.
Каждое утро мы просыпались в розово-золотистых лучах солнца, косо падающих сквозь узкие окна. Я помню, как Гриффин обнимал меня. Мы лежали на смятых белых простынях в объятиях друг друга и были счастливы, что наконец-то поженились. Наши дни были полны длительных прогулок, случайных посещений средневековых церквей и маленьких музеев, но по большей части мы ели, пили вино и возвращались в нашу постель в башне.
Виллу окружали виноградники и оливковые сады, и однажды лунным вечером мы спустились с холма в Бадиа-а-Колтибуоно, монастырь одиннадцатого века, переделанный в отель с рестораном, где производили собственное вино и оливковое масло. Дорога была пыльной, а оливковые листья серебристо-зелеными в лунном свете. Всю дорогу мы держались за руки, затем насладились в отремонтированных конюшнях тосканской кухней — лимонным ризотто и тушеным диким кабаном в соусе дольчефроте — и заказали ящик их удивительного вина, Кьянти Классико Ризерва, с доставкой в Катамаунт-Блафф.
Но по утрам мы лежали в ранних лучах солнца, слушая звуки сельской местности и думая только друг о друге. И это мне запомнилось больше всего. Именно таким я и представляла себе наш брак.
Почувствовав наконец, что могу подняться и передвигаться по хижине, я с жадностью накинулась на еду, которую принесла из студии, и принялась за работу. Я соорудила импровизированный стол из двух ящиков из-под яблок, в которых мы с папой носили еду и книг из дома, и разложила газеты, вырезки и документы, которые забрала из своей студии.
В течение нескольких лет я собирала газетные статьи о делах, которые вел Гриффин, а в последние месяцы — статьи и редакционные письма, касающиеся его кампании на пост губернатора. Он баллотируется как независимый кандидат, но его поддерживают как республиканцы, так и демократы. Люди ссылались на его заботу, сострадание, которое он проявлял к жертвам и их семьям, на его стремление к истинной справедливости, а не к сфабрикованной, предназначенной лишь для того, чтобы добиться признания подсудимого виновным.
 
«Окружной прокурор Чейз — адвокат народа, — написал Вирджин Ричардс в еженедельнике «Коннектикут». — Он борется за правду, а не предает суду ради газетных заголовков. Он жаждет справедливости для жертв, а не ради личной славы».
 
Главная статья в журнале «Воскресенье» называлась «Заботливый принц». Рядом красовалась фотография Гриффина, на которой он стоял перед внушительным гранитным зданием суда, расставив ноги, скрестив руки на груди и выпятив челюсть, как будто охранял суд, словно это были его владения. Я смотрела на эту фотографию и видела высокомерие, но знаю, что очень многие воспринимали его как хранителя нравственности, защитника жертв, твердо намеревавшегося наказать плохих парней.
Погребенная под стопкой газетных вырезок, полных восторженных похвал, обнаружилась одна редакционная статья Шона Мерфи в «Истерли Таймс», опубликованная двенадцатого апреля:
 
 
«По следам финансов, ведущих к Чейзу».
 
Окружной прокурор, Гриффин Чейз, наслаждается стремительным взлетом в мире политики штата Коннектикут. Он осуществляет уголовное преследование в округе Истерли уже в течение почти двух десятилетий. И его решение баллотироваться на пост губернатора неудивительно.
 
Спросите о нем любого в здании суда, и вы услышите похвалу и дифирамбы. Об его обаянии ходят легенды, даже члены коллегии адвокатов высоко отзываются о нем.
 
Так почему же по городу ходят сплетни о сторонниках Чейза? Чейз отказывается принимать корпоративные деньги PAC [3]. Он может финансировать собственную кампанию за счет средств своей семьи и друзей. Он вырос в шикарном закрытом прибрежном комплексе Катамаунт-Блафф. Собственно говоря, он по-прежнему проживает там среди таких же состоятельных соседей, к которым относятся Уэйд Локвуд, Нил Коффин и Эдвард Хоук. Все они являются ярыми сторонниками Чейза.
 
Владения Уэйда Локвуда включают примерно тридцать процентов прибрежной территории Истерли. В прошлом году он пожертвовал городу участок, известный как «Гавань Локвуда», для использования в качестве общественного парка. Он и его жена, Леонора, оказали финансовую поддержку для создания цветущих уголков, детской площадки, лодочной станции и посадки ста деревьев.
 
В то время как участки прибрежной собственности Локвуда были улучшены, осталось несколько заброшенных складов и неиспользуемый пирс. Проект Локвуда «Морская Гавань», предложение о комплексном использовании кондоминиумов и пристани для яхт, постоянно тормозится государственными правилами охраны окружающей среды и землепользования.
 
Эдвард Хоук — адвокат, работающий в адвокатском бюро, которое располагается в отремонтированном складском комплексе Локвуда.
 
В 2018 Хоук успешно защитил Максвелла Коффина из «Коффин Групп», семейной компании с обширными активами на западе Соединенных Штатов, после разлива нефти в заливе Уильяма Твигга на Аляске. Максвелл Коффин и его брат, Нил, как и Эдвард Хоук, являются инвесторами «Морской Гавани».
 
Анонимный источник сообщил мне, что Гриффин Чейз, Уэйд Локвуд, Эдвард Хоук, Максвелл Коффин и Нил Коффин являются членами клуба «Последний понедельник». Этот мужской клуб эксклюзивный, список членов клуба держится в секрете.
 
Локвуд, Хоук и братья Коффины внесли крупные пожертвования в предвыборную кампанию Чейза на пост губернатора. Каждый из них может извлечь какую-то выгоду, если их друг будет избран на высший пост штата. На карту может быть поставлен многомиллионный проект «Морская Гавань».
 
Наряду с этим «Коффин Групп» начала лоббировать возрождение давно отвергнутого предложения о строительстве газопровода под проливом Лонг-Айленд. Лояльный губернатор мог бы поспособствовать этим планам».
 
У репортера, Шона Мерфи, была репутация любителя покопаться в грязном белье, пытающегося найти неприятности там, где их не было. Я вырезала эту статью, потому что была удивлена, что он вообще знает о существовании клуба «Последний понедельник», и мне было интересно, кто этот «анонимный источник». Раньше мне хотелось поделиться этой статьей с Леонорой и Слоан, но руки до этого так и не дошли.
Я взялась за распечатки из социальных сетей. Совершенно незнакомые люди создали в Facebook группы, посвященные моему делу. Я просмотрела страницы с комментариями на тему «Где Клэр Бодри Чейз?» Я узнала несколько имен своих знакомых из города и своего прошлого: однокашницу из Род-Айлендской школы дизайна, своего парикмахера из Блэк-Холла, студентку моего отца. Но большинство были мне незнакомы, сыщики-любители, которые пытались распутать дело о моем исчезновении.
 
Кайли М.: Чтобы узнать больше о Клэр, я подумываю о том, чтобы начать подкаст. Может, опрошу людей, которые ее знают, и, возможно, получу зацепки к тому, что произошло.