Приходи ко мне во снах...(СИ)

— Дверь закрой, — бросил Эндрю.
После того, как за ними закрылась дверь, Микаэль взял клюшку, сел на диван, поставив её перед собой, и неподвижно уставился в стену.
***
Эндрю пошёл к «мазерати», окинув двор цепким взглядом, и сел в машину только после того, как Джостен забрался на пассажирское сиденье. Нил, напротив, вёл себя спокойно и даже слишком расслабленно. Оказавшись в машине, Эндрю тихо спросил:
— Ты не мог бы перестать себя так вести?
Нил посмотрел на него.
— Так, как будто тебе всё равно, и ты уже приготовился умереть.
— Мне не всё равно. Но ты же знаешь, что не могу… Прости… Но я постараюсь…
Эндрю молча кивнул, закурил и завёл машину. Дальше они ехали молча. Всё, что хотели сказать друг другу, они уже сказали за эти два дня, всё, что хотели пообещать, они уже пообещали. Теперь оставалось только выполнить то, что они задумали.
По мере их продвижения по маршруту, проложенному навигатором, плечи Эндрю становились всё напряжённее, взгляд становился жёстче, а костяшки пальцев побелели. Нил повернул голову и молча посмотрел на него.
— Предчувствие какое-то нехорошее, — сухо пояснил Эндрю.
Нил вздохнул и достал телефон, проверяя не пропустил ли он звонок от Александра. Миньярд не умел водить машину медленно, поэтому по расчётам Нила пятнадцатиминутный разрыв между ними и Алексом сократился до семи — восьми минут. Принципиального значения это не имело, поэтому Нил не стал просить Эндрю ехать помедленнее. В конце концов быстрее начнут, быстрее закончат. Куда больше напрягало молчание Александра. Поэтому когда в руках Джостена наконец завибрировал телефон, он выдохнул с облегчением и сразу ответил, переведя звонок на громкую связь. Взволнованный голос Алекса и посторонний шум на фоне сразу дали понять, что что-то пошло не так.
— Нил, здесь хер знает, что происходит. Тут полно журналистов. Кто-то слил, — громко кричал Алекс, задыхаясь от быстрой ходьбы, — Они все ждут, что ты появишься для какого-то официального заявления. Никакого фактора внезапности не будет… вас уже ждут… разворачивайтесь, я что-нибудь им наплету. Ты слышишь меня? Уезжайте, потом ещё что-нибудь придумаем.
Было слышно, как Александр работал локтями, по видимому расталкивая толпу журналистов.
— Дай нам минуту, — быстро бросил Нил, почувствовав как Эндрю остановил машину, съехав на обочину.
— Мы уезжаем.
Нил быстро перехватил его за предплечье.
— Нет. Я не поехал на совет, поэтому это будет расценено, как мой отказ подчиниться. И они начнут действовать. Но я могу прямо сейчас всё это остановить, придав публичности. Другого шанса может уже не быть. Эндрю, послушай, я должен сделать это сейчас, — тихо сказал Нил, почувствовав, как рука Миньярда превратилась в камень, — В конце концов, может это и к лучшему, что моё заявление будет под прицелом множества камер. Это ничего не меняет. Они хотели сенсацию, они её получат.
— Хотел бы я знать, кто нас сдал, — ледяным тоном сказал Эндрю.
— Потом, после со всем этим разберёмся… Не заставляй меня идти пешком.
Миньярд тут же заблокировал двери машины. Нил вздохнул и спокойно попросил:
— Эндрю, позволь мне сделать это сейчас… Я прошу тебя…
Спустя несколько тяжёлых минут Миньярд, не глядя на него, молча выехал на дорогу. Нил набрал Алекса.
— Мы будем минут через пять. Проверь, чтобы всё было готово и жди меня внутри…
— Да ты с ума сошёл. Зачем так рисковать?
Нил отключил телефон. Эндрю с такой скоростью рванул с места, что уже через несколько минут они увидели впереди толпу с торчащими вверх штативами и длинными ручками микрофонов. За всей этой пёстрой массой невидимые глазу полицейские машины бросали на ближайшие здания красно-синие отблески.
— Да тут ещё и полиция. Видишь, может это и правда к лучшему?
— Ни хрена. Эти бесполезные придурки только создают бестолковую суету, — зло бросил Миньярд, подъезжая прямо к предполагаемому входу, не сильно сбавляя скорость, и резко затормозил, заставляя толпу отшатнуться.
Всю свою «спортивную» жизнь они оба были под прицелом камер, бок о бок с журналистской братией, поэтому мастерски умели работать локтями, пробираясь через толпу репортёров, отталкивая на ходу микрофоны особо настойчивых. Иногда кто-то из них даже мог съездить по морде какому-нибудь провокатору, перешедшему границы ради рейтингов. Сочетание «Миньярд-Джостен» было все эти годы для журналистов, как красная тряпка для быка. Оказавшись рядом с ними в нужный момент, можно было сделать карьеру. А Александр Миньярд-Джостен периодически получал фантастические предложения за то, чтобы убедить их обоих дать большое интервью. Но эти предложения так никогда и не доходили до Нила и Эндрю, да и сам он никогда не пытался сделать на них шоу. Окутанные аурой выдуманных легенд, ореолом своего прошлого, шрамами Джостена, отчуждённостью Миньярда, полным нежеланием распространяться о своей личной жизни, ограничивающиеся лишь комментариями своих спортивных достижений, они не давали покоя уже ни одному поколению журналистов. Поэтому только одно упоминание о том, что Нил Джостен готов озвучить какую-то сенсацию, заставило всю эту толпу собраться здесь в надежде, что всё это не окажется обычной «уткой». А мастерский удар в глаз Кевину Дею только подогрел бешеный интерес. Поэтому появление «мазерати» заставило журналистов тут же прийти в движение, мгновенно ощетинившись камерами и микрофонами.
 
Как только машина остановилась, Нил взялся за ручку, приготовившись прорываться сквозь толпу.
— Сиди, — бросил Эндрю, выйдя и быстро обогнув машину, открыл дверь, загораживая Нила собой и давая ему небольшое пространство, чтобы выйти. Дождался пока тот выберется из машины и тут же развернулся, сразу начав раздвигать руками взявших их в плотное кольцо репортёров.
В толпе незнакомых людей, зажатый со всех сторон, Эндрю от всего этого конечно не запаниковал как в молодости, но Нил хорошо знал, что он чувствовал сейчас, прокладывая ему дорогу своим телом. Поэтому Джостен старался не отставать от него ни на шаг, двигаясь максимально быстро и близко к нему, как только мог. Посыпавшиеся со всех сторон вопросы слились в неразборчивый шум и крики.
Студия была по-видимому не слишком процветающей. В городе было полно старых зданий, в которых располагались доживающие свой век разорявшиеся компании. Одно из них, удостоившееся сегодня «чести» принимать всё это нашествие, являло собой средних размеров помещение с безвозвратно устаревшей полностью стеклянной входной группой, через которую хорошо просматривался каких-то нелепо больших размеров полупустой холл. Обычно в таких студиях за большим холлом скрывалась неприлично маленькая комната для съёмок. Несколько полицейских стояли цепью перед стеклянным входом, пытаясь сдержать напирающих журналистов. Скорее всего, полицию вызвали обитатели соседних домов, напуганные такой внезапной активностью под своими окнами. Приехавшие сюда, судя по всему, совсем недавно полицейские, ещё плохо понимали, что происходит, и что они должны предпринять, и просто стояли у входа, никого не пропуская внутрь и терпеливо ожидая дальнейших указаний от своего руководства.
Наконец добравшись до входа, Миньярд тут же был остановлен резиновой дубинкой.
— Пока мы не разберёмся, что происходит, никто не войдёт, — строго сказал полицейский, стоявший у самой двери.
— Это Нил Джостен. Он заранее арендовал эту студию, — резко ответил Эндрю, кивнув головой в сторону Нила и пытаясь хотя бы как-то контролировать то, что происходило за его спиной, — Думаю, не стоит нагнетать всё сильнее, и самым разумным решением сейчас — будет пропустить нас внутрь.
— А ты что его телохранитель что ли? — раздражённо спросил полицейский, пытаясь сдерживать наперавшую толпу.
Миньярд молча кивнул и смотрел на него в упор, не моргая. И то ли что-то такое промелькнуло в его взгляде, то ли полицейский всё-таки поверил, что именно этот гражданин с шрамами через всё лицо и был причиной всей этой вакханалии, но он наконец коротко кивнул в ответ, молча приоткрывая стеклянную дверь. Эндрю тут же сделал быстрый шаг в сторону, пропуская Нила вперёд, и слегка подтолкнул его в дверь, намереваясь зайти следом. Но был неожиданно снова жёстко остановлен дубинкой.